— Ты понимаешь, что прошло всего чуть больше недели с тех пор, как ты впервые оказался здесь? — пробормотал он, подняв взгляд.

— Да. Где-то дней десять, — прошептал Юджин.

— Десять дней, — покачал тот головой, будто выискивая что-то в темноте. Мысли были как всегда в последнее время путаные. Оскар чувствовал, что ещё пару секунд назад он хотел сказать что-то, что-то важное, но сейчас в голове было месиво. Уши будто заложило, и из-за этого было сложно думать. Оскара то и дело охватывало необъяснимое чувство, приказывающее ему сорваться и спрятаться куда-то от всех: от соседей, что наверняка прислушивались к его крикам, от врачей, что вот-вот заберут его куда-то, даже от Юджина. Он с трудом боролся с соблазном убежать, но эта идея также внезапно покинула его, как и появилась. — Забыл, что хотел сказать, — признался Оскар. — Напомни потом, может, вспомню.

Юджин просто кивнул и тут же перевёл взгляд на входную дверь, за которой явно кто-то был. Через мгновение она открылась, и в коридор прошло трое. Два достаточно рослых парня и молодой мужчина среднего роста. До ужаса похожий на Оуэна, только будто бы чуть постарше. По-другому уложены волосы, и что-то во взгляде. Он… мягче, что ли.

— Доктор Андерсон? — решил уточнить Кэдоган. Лицо незнакомца на мгновение приобрело слегка задумчивое выражение, точно тот соотносил его голос.

— Вы мне звонили, да? — спросил он. Юджин лишь кивнул. — А вы, значит… — врач пошёл по самому простому пути, заметив, что никакой сверхъестественной агрессии или чего-то подозрительного нет.

— Оскар, — проворчал Моррей.

— Надеюсь, вы не против, Оскар, проехаться с нами. Мы с вами всего лишь поговорим, ничего более, — голос доктора звучал успокаивающе, даже несколько гипнотизирующе.

— Один я не поеду, — Оскар оглянулся на Юджина.

— Пожалуйста, — пожал Конор плечами.

— А эти — кто?

— Мои помощники. Вы пока на улице нас подождите, — он махнул им рукой. — Не стоит переживать, это будет просто беседа, — повторил Конор, когда они вышли.

— Да хоть не просто, — пробормотал сам себе Оскар, глядя куда-то в пол. — Ладно, везите, куда вам надо, мне уже плевать, — Юджин ничего не сказал, только бросил на него укоризненный взгляд.

***

В больнице была стерильная тишина. В воздухе витал лёгкий флёр хлорки и каких-то лекарств. Повсюду на стенах — репродукции солнечных пейзажей. Было не так чтобы уютно, но вполне сносно. По-больничному.

Юджина за эти несколько дней уже успел, наверное, запомнить весь персонал. Оскара, пришлось в тот вечер оставить, но тот, после долгой ночной беседы с завотделением, не особенно и сопротивлялся, наоборот, даже настаивал. Только просил не гасить свет в комнате. Юджин тогда, несмотря на ворчание врачей, всё же остался с ним в палате, выжидая, когда тот заснёт от снотворного. Утром за ним даже заехал Оуэн, успевший навести небольшой переполох среди персонала, принявшего его за брата. Впрочем, когда тот в коридоре столкнулся с Конором, один из пациентов (вполне себе до этого мирных) впал в истерику, крича, что началась атака клонов. Оуэн равнодушно закатывал глаза, а Конор, с деловым видом дававший инструкции медсёстрам, приглушённо засмеялся, стоило им скрыться.

И сейчас, как только настала его очередь, Юджин оказался в кабинете Андерсона-старшего. Конор объяснил ему, как он видит этот случай. Что у Оскара посттравматический синдром — не самый явный, но вместе с делирозным помрачением сознания, вызванным стрессом и алкоголем, всё сложилось в общую пугающую картину. Юджин не особенно видел разницу между всем этим: для него эти витиеватые слова не значили ничего, кроме одной из самых жутких недель в его жизни. Лишь одно всё ещё беспокоило его: что делать дальше.

— Вы разве не знали о его матери? — спросил его Конор.

— Нет, — покачал головой Юджин, пытаясь устроиться в чересчур, на его вкус, мягком кресле. Он в нём точно тонул. По идее, это его должно было расслаблять, но на деле — только раздражало. Шея и спина уже после всего нескольких минут начали неприятно ныть. — Он вообще редко что-то рассказывает о своём прошлом. Разве что не так давно упомянул, что они не очень ладили… без особых деталей.

— Он рассказал мне, что мать в семье занимала главенствующую роль, не давала права выбора. После смерти отца начались бесконечные конфликты, во многом он сам навлёк на себя недовольство с её стороны, нарочно перечил. Судя по его рассказам, она вполне могла быть не совсем психически здоровой. Ваш друг боялся её до такой степени, что считал, что ночью она может пробраться в его комнату и убить его, и даже когда она умерла, страх не прошёл.

— Да, он до сих пор не может вернуться в старую квартиру.

— Очевидно, что, когда умерла эта девушка, он почувствовал что-то подобное. Непонимание того, что делать дальше, разлад между его эмоциями и тем, что он, по его мнению, должен был испытывать — всё это спровоцировало первый приступ. Он начал зацикливаться на одной мысли. И та же самая ситуация: на него кто-то обижен настолько, что будет мстить даже после смерти.

— И что дальше? — Юджин как будто бы равнодушно рассматривал рисунки в рамках на стене и как бы невзначай перевёл взгляд на врача. Пока Конор ничего нового ему не сказал, но, судя по его самодовольному лицу, ему нравилось, откровенно говоря, умничать. Оуэн как-то говорил, что его брат с его подходом к поиску первопричины заболевания больше похож на принципиального следователя, нежели рядового психиатора. Он как детектив с маниакальной тщательностью искал малейшие зацепки, допрашивал своих пациентов, не останавливаясь, пока не найдёт виновника. И тут младший Андерсон явно не соврал.

— Будет ходить ко мне раз в несколько дней, выпишем лекарства, а в остальное время может спокойно находиться дома. Нам пришлось немного подержать его в стационаре, но скорее из-за нервного истощения, тем более что он сам был не против. Только… — тот вдруг замолчал, бросив на Юджина несколько задумчивый взгляд.

— Что?

— Ему нельзя возвращаться туда. Слишком много воспоминаний. И крайне нездоровая атмосфера.

— Не волнуйтесь, я уже забрал его вещи оттуда.

Конор, как ему показалось, на мгновение ухмыльнулся.

— Он-то об этом знает? — уже совсем не «докторским» голосом уточнил он.

— Да, — пожал Юджин плечами.

Он вспомнил, что когда вернулся в ту квартиру, первым, что он почувствовал, была тишина. Теперь жилище Оскара казалось совершенно иным. Даже в ярких солнечных лучах оно уже не выглядело таким пугающим, похожим на склеп.

Тогда он, кроме всего прочего, забрал с собой немного подозрительную коробку из-под обуви. Подозрительную, так как она была несколько выдвинута со своего привычного места на нижней полке шкафа. Внутри он нашёл старые, до безумия красивые, но столь же страшные стихи (по поводу которых у него осталось много вопросов к Оскару), дневник, куда тот записывал сны (он особенно не вчитывался — но вопросы тоже возникли), и фото, что делала Трис, когда приезжала вместе с Эллой.

— Сейчас я проверю, что там с документами, и можете забирать, — голос Конора вернул его в реальность. Юджин лишь кивнул и вышел в коридор.

Оскар уже был там, с переменным успехом говорил с другой пациенткой. Та, опустив голову, что-то рассказывала ему вполголоса, а он — слушал, временами перебивая. «Как всегда», — подумал Юджин, невольно улыбнувшись. Моррей заметил его и, дослушав женщину, кивнул, отошёл в сторону и занял свободное кресло. Он был уже в нормальной, человеческой одежде, волосы не стояли дыбом, — самый что ни на есть обычный Оскар, точно сбежавший с иллюстрации к какой-нибудь грустной сказке Уайльда. Кэдоган просто подошёл ближе, думая как бы начать разговор, но в этот момент в коридор вышла медсестра, с улыбкой передавшая документы и пожелавшая доброго пути. Она отдала Оскару какую-то записку, напоминая про прием лекарств и время посещений, и ушла.