Моррей не сказал Юджину ни слова, притворившись, что немного сонный из-за таблеток. Оскар просто прошел мимо к выходу: какой бы уютной ни была эта больница, отсюда всё равно подсознательно хотелось сбежать. Пока Юджин разбирался с такси, он задумчиво смотрел на него: за все эти дни, проведённые здесь, он с ним даже не поговорил о произошедшем. То ли не было времени, то ли настроения. Однако после каждой новой беседы с Андерсеном он понимал, что внутри него, несмотря на все усилия доктора, снова растёт чувство вины.

Юджин подозвал Оскара к только что подъехавшей машине. В его глазах читалось лёгкое беспокойство. Моррей уселся на заднее сиденье, жестом пригласив Юджина занять место рядом. Тот на мгновение улыбнулся, и, назвав адрес, сел. Оскар так ничего и не сказал, просто незаметно взял Юджина за руку.

Оскар всё ещё молчал, крепко сжимая его ладонь в своих пальцах — просто не знал, что сказать. Дежурное «прости»? Или ещё что глупее и бессмысленнее? Он вспомнил один простой совет, что дал ему Конор: «Думай меньше». Легко сказать, куда труднее сделать, особенно человеку, что привык пытаться контролировать каждую улыбку и мысль.

Оскар даже не заметил, как они оказались на месте. Очнулся, когда они уже стояли у двери.

— Ну, входи, — Юджин выглядел крайне обеспокоенным; следя за каждым его движением, он несколько поспешно забрал его пальто. — Я кофе, наверное, сделаю, — прибавил он.

— Да, определённо хорошая идея, — пробормотал Оскар, пытаясь совладать с туманом в голове. — Ванная ведь там? — указал он налево. — Помою руки.

Одна мысль буквально разрывала его разум на две части. Иногда он чувствовал лёгкую злость на Юджина, за то, что тот не позволил ему решить всё самостоятельно. Доктор Андерсон сказал, что это нормально, это может быть побочным действием от его лекарств. Кроме того, для него лучше чувствовать злость, чем ничего. Но иногда, приступами, злоба сменялась даже пугающей радостью, пьянящей свободой, дрожащими в горле и спустя некоторое время превращавшихся в чувство горькой вины, от которого перехватывало дыхание.

Холодная вода немного успокоила бушующий разум. Она не принесла ясности, лишь какое-то подобие спокойствия.

Юджин был на кухне, колдовал, склонившись над плитой. Рядом с ним, на тумбе, стояло около дюжины всевозможных банок и коробок.

— Не переборщи, — Оскар попытался улыбнуться, усевшись за стол.

— Я помню рецепт наизусть, — Юджин повернул голову в его сторону и случайно задел рукой турку. — Чёрт, — прошипел он.

— Я не видел ни одного человека, кто до сих пор бы их использовал. Из моих знакомых точно.

— Ну, ты знаешь, что я немного старомоден.

Какое-то время они не разговаривали. Оскар чувствовал, как окончательно запутался в своих собственных чувствах, Юджин же старался не думать о том, что его подозрения, что Оскар на самом деле зол на него из-за произошедшего, — правда. Молчание нервировало его. Из-за этого в голову лезли всякие глупости, заставлявшие чувствовать себя виноватым. Он уже сам подумывал просто напрямую спросить, но как всегда это казалось плохой идеей, и он тоже молчал, надеясь, что удобный случай сам подвернётся.

Оскар просто сидел, наблюдая за ним. Внезапно он поймал себя на мысли, что, наверное, это то, что ему и нужно было всё это время: спокойствие только что начавшегося дня, солнечные лучи, играющие на стенах и в волосах Юджина, и он сам, такой удивительно спокойный, близкий, реальный. Даже воздух здесь был каким-то особенно тёплым. Он принюхался. Что-то было в этом запахе, запахе кофе. Он ему напомнил кое о чём.

Где-то восемь часов вечера.

Небольшая кофейня в Аркэйд.

И кофе с корицей, кардамоном и ещё десятком специй, что тогда превратились для него в единый пёстрый аромат.

«Прямо такой, какой я варю иногда»

Он почувствовал, как в его голове точно разорвалась граната, разнесла в прах все всего прежние мысли, которыми он, точно баррикадами, огородился от реальности, и, не говоря ни слова, он рывком встал и крепко обнял Юджина. Тот только и успел, что издать какой-то невнятный звук от неожиданности, и чуть не пролил кофе.

— Прости, прости за всё то, что случилось, — он прошептал ему почти в ухо. — Я никогда не думал, что что-то подобное может произойти. Столько глупостей наделал. Я должен был… — Оскар запнулся. — Я так чертовски виноват. Я… я ничего не понимал.

— Всё в прошлом, — Юджин осторожно снял кофе с огня и выключил плиту. Обернувшись, он мягко посмотрел в его глаза. — Может, будет лучше, если мы не будем об этом думать какое-то время.

— Твой сумасшедший доктор сказал мне, что лучше иногда вообще не думать, — Оскар улыбнулся, приблизившись.

— И как я посмотрю, ты безукоризненно следуешь его рекомендациям, — прошептал Кэдоган, чувствуя его тёплое дыхание.

— И тебе я то же самое советую, — прибавил Оскар, ухмыльнувшись и вдруг замерев.

— Что-то не так? — Юджин спросил почти с испугом. Он слишком хорошо знал это выражение лица.

— Сзади, — прошептал Оскар, не сводя взгляда. Юджин растерянно посмотрел на него, собираясь повернуться, но тут же замер, остановленный внезапным поцелуем.

— Ты бы видел своё лицо, — невольно засмеялся Оскар, отстранившись. Юджин смотрел на него с нескрываемым возмущением. Он едва заметно покраснел, о чём Оскар решил не распространяться.

— Ты полный идиот, Оскар, черт возьми, Моррей! — вскрикнул тот, последовав его совету, и, порывисто обняв его, немного неловко поцеловал в ответ.

— И что дальше? — усмехнулся Оскар, играя с его волосами.

— Дальше — кофе, а то он остынет, — строгим голосом проворчал Юджин. Моррей, с недовольным лицом, бормоча что-то непонятное и что-то явно на валлийском, уселся на прежнее место. Юджин, пытаясь думать о кофе, а не о чём-то ещё, задумчиво рассматривал содержимое шкафа и выбирал среди доброй дюжины самых разных кружек и чашек. Повинуясь спонтанно возникшей в голове дурацкой идее, он схватил две увесистые кружки округлой формы и налил в них кофе поровну.

— Ваш кофе, — улыбнулся он, протягивая Оскару кружку с единорогом.

— Это месть, я так полагаю, да? — сказал тот, многозначительно закусив губу, внимательно изучая лепную мордочку единорога и радужный хвост-ручку.

— Ага, — лишь произнёс Юджин.

— Ну да, у тебя вот с Несси, — проворчал его собеседник, косясь на его кружку с милым маленьким Лох-несским чудовищем. — А мне…

— А тебе — мою самую любимую, — сказал Юджин, спрятав лицо за кружкой и оставив Оскара гадать, сказал он это всерьёз или продолжает издеваться.

— Я забыл рассказать, в больнице… — вдруг начал Моррей, — ко мне приходили некоторые пациенты, кто страдает от кошмаров и подобного, и пересказывали мне их. Сегодня ты видел одну такую женщину, помнишь?

— Да.

— У неё такой сон замечательный, тебе бы понравился. Там и апокалипсис, и каннибалы, и вообще веселье такое, что Ктулху будто вот-вот проснётся. Я их позаписывал и, может, потом что-то сделаю на их основе, — взгляд у него загорелся. Оскар эмоционально замахал руками, то ли пытаясь показать размах этого кошмара, то ли пытаясь изобразить какое-то жуткое чудовище. Юджин сначала почти улыбнулся, а потом почувствовал что-то похожее на дежавю.

— Оскар, — его голос внезапно прозвучал глухо, — я чертовски рад, что ты нашёл что-то новое, но… — он, помедлив, будто сомневаясь, коснулся его перевязанной руки, — давай договоримся. Без полуночной писанины, ладно?

— Ладно-ладно, — тот вздохнул.

— А то, серьёзно, буду принимать меры.

— Мне всё ещё интересно, какие же, — с хорошо знакомым ему хитрым выражением лица спросил Оскар, загадочно подняв бровь.