«Ох, только бы не дракон», – подумала Тэм. Разумеется, ей хотелось приключений, но приключения с участием дракона завершались быстро и с предсказуемым плачевным исходом.

– А что за дракон? – не унимался Сэм. – Консер? Акатунг? Нет, погоди, Акатунга прикончил твой отец.

– Симург.

У Головореза вытянулось лицо:

– Кто-кто?

– Симург, – повторила Роза. – Драконоглот.

Тэм почудилось, что все остальные – Вольное Облако, Кьюра, Брюн и даже Родерик на облучке – как-то сразу притихли. Нет, это просто совпадение, тут же решила она, потому что сатир принялся что-то насвистывать, а Кьюра перевернула очередную страницу. И все же, несмотря на теплый кожаный плащ, по спине Тэм пробежал холодок.

«Роза пошутила, – сказала себе Тэм. – Конечно же пошутила».

Вдоволь нахохотавшись, Сэм Рот стянул латную рукавицу и утер глаза:

– Ну, раз не хочешь, то и не говори. Клянусь проклятыми ветрами зимы, Роза, я тебе почти поверил.

– А что тут такого смешного рассказывают? – спросила всадница на боевом скакуне, остановившись рядом с измученным конем Головореза.

Тэм сочла ее красавицей: шоколадная кожа, крашенные в серебро волосы, копье за спиной, а на левой руке – щит с серебряной звездой на черном поле.

Головорез пытался напялить латную рукавицу на мясистую ладонь с пухлыми пальцами.

– Роза мне рассказала, почему они едут в Злодебри, а не к Хладопламенному перевалу. Оказывается, они хотят расправиться с Драконоглотом.

Всадница даже глазом не моргнула. Тэм решила, что Драконоглот – выдумка, а Роза просто не хочет, чтобы Сэм Рот (или кто-нибудь еще) знал, зачем они едут в Злодебри.

– Правда, что ли? – осведомилась красотка, приподняв щит, чтобы защитить глаза от яркого солнца. – Кровавая Роза отказывается от битвы? Вот уж не думала.

Роза холодно улыбнулась:

– Я ни от чего не отказываюсь. Если помнишь, мы уже сбороли одну орду. – Она покосилась на Вольное Облако, который встал у нее за плечом. – Так что это не наше дело, Счастливая Звезда.

– Ах, не ваше дело? – с издевкой повторила наемница. – Помнится, освобождение Кастии не было моим делом, что не помешало мне прийти к вам на выручку.

Улыбка Розы таяла, как сосулька в кулаке.

– А вдруг орда возьмет Хладопламенный Перевал? – продолжала Счастливая Звезда. – И двинет на Ковердейл? Тогда это станет вашим делом?

От улыбки Розы не осталось и следа. Она уставилась на наемницу, будто горгулья, чью макушку обосрал голубь.

– Рада встрече, Сэм, – бросила Роза и, отступив от парапета, крикнула Родерику: – Ну, чего застыл?! Давай двигай! А не расступятся – езжай по головам.

– По головам так по головам. – Родерик хлестнул вожжами, и «Бастион» тронулся с места.

Тэм повернулась к Вольному Облаку:

– А что там, в Ковердейле?

– Наша дочь, – ответил он.

После остановки в деревушке с неблагозвучным названием Скукотень (к сожалению, соответствующим действительности) турне «Сказа» завершилось в Верхнопуле, городе не меньших размеров, чем столичный Ардбург, но гораздо пышнее и роскошнее. Верхнопуль, выстроенный из сверкающего белоснежного известняка, короной венчал вершину пологого холма.

С юга город окружали отроги Заиндевелого кряжа, а в отвесном утесе на севере была высечена колоссальная статуя воина, который одной рукой сжимал рукоять гранитного меча, а другую простирал над городом. По желобам, прорубленным в скальной породе, на раскрытую ладонь стекали талые воды, водопадом изливаясь между сомкнутых пальцев и наполняя бассейн в нескольких сотнях футов ниже.

Верхнопульцы называли статую Защитником, но Вольное Облако объяснил Тэм, кого она изображала на самом деле.

– Тиран? – Тэм прищурилась, вглядываясь в каменное лицо, истертое ветрами и дождями; откинутые назад длинные уши свидетельствовали о том, что моделью изваяния служил друин.

– Некогда он был здешним экзархом. Его звали Говикен, – сказал Вольное Облако. – Он велел своим рабам – сотням людей и монстров – высечь из скалы свое подобие. За десять лет им удалось справиться только с ладонью, поэтому он отправил на работу еще тысячи камнерезов. Спустя лет десять появилась грудь, рука и голова – в общем, все, что перед тобой, но статую так и не завершили.

Друин рассеянно крутил в пальцах странную монетку из лунного камня, – наверное, какой-то талисман, решила Тэм.

– К тому времени Держава начала распадаться, – продолжил он. – Вспыхнули междоусобные войны, экзархи сражались друг с другом. Бойцы Говикена были необученными, ослабевшими и изможденными после десятилетий тяжелой работы. Их быстро разгромили, а экзарха убили. – Вольное Облако вздохнул, и его уши печально поникли. – Я иногда задумываюсь: вот зачем нам все эти битвы, убийства, слава?.. Ради чего мы этого добиваемся, если от нас совершенно не зависит, какими мы останемся в памяти людей.

Тэм припомнила, что об этом же говорил и Браниган на холме у Бойцовского табора.

– Говикен был жестоким и тщеславным, – добавил Вольное Облако. – Этот мелкий деспот жаждал вековечной славы, но лишь обрек на поражение и себя, и свой народ. Однако же он по-прежнему красуется здесь, над городом, хотя все его враги давно сгинули, а те, кто когда-то были его рабами, возносят ему хвалу. Как ни странно, он обрел бессмертие.

Отведя прядь волос с глаз, Тэм спросила:

– А разве друины не бессмертны?

– По сути, бессмертны, – кивнул Вольное Облако, и монетка исчезла из пальцев как по волшебству. – Жаль только, что в большинстве своем мудаки.

Дорога в город огибала холм; по ее левой стороне высился земляной вал, на котором собралась восторженная толпа. Первые телеги Вольницы вкатили в городские ворота под восхищенные крики поклонников, а «Сказ» встретили с буйным разгулом. «Бастион бунтарей» медленно двигался по улицам, на которых с обеих сторон теснились встречающие. Тэм попыталась подсчитать число женщин с ярко-алыми, как у Розы, волосами, но после первой сотни сбилась со счету. Похоже, в городе не осталось ни одного зернышка хакнелла.

«Эх, жаль, не догадалась запастись, – подумала она. – Заработала бы целое состояние».

Какая-то женщина несколько кварталов бежала за ковчегом, умоляя Брюна сделать ей ребеночка, а другая, тыча всем под нос орущего младенца, наряженного кроликом, заявляла, что это отпрыск Вольного Облака.

– Ну что, пора начинать волноваться? – спросила Роза у друина.

Он помахал женщине рукой, устало улыбнулся и ответил:

– Я уже волнуюсь.

Поклонники усеивали балконы и крыши домов. Со всех сторон дождем сыпались узкие яркие ленты серпантина, птичий корм и лепестки роз, такие мерзлые, что больше напоминали град.

Склонившись к облучку, Тэм спросила Родерика:

– А при чем здесь птичий корм?

– Понятия не имею. – Сатир набрал горсть зерен, высыпал в рот и, заметив, что Тэм изумленно уставилась на него, протянул ей руку. – Извини, я не подумал. Угощайся.

– Нет, спасибо, – отмахнулась она.

– Ну как хочешь. – Родерик сосредоточенно всмотрелся в зерна на ладони. – О, тут и пшеничка есть!

Наконец ковчег остановился у трехэтажного постоялого двора под названием «Корявый посох», хозяин которого, бывший маг Эльфмин, приветствовал «Сказ» во дворе и подарил каждому ярко-красный шарф.

– Ух ты, какой теплый! – удивленно заметила Тэм, когда старик накинул ей на плечи толстый шерстяной шарф, от которого исходило ровное тепло.

– Зачарованный, – сказал Эльфмин, поправляя на носу очки с золотистыми стеклами. – Элементарное волшебство, но в Злодебрях придется очень кстати, попомни мои слова.

Остаток дня ушел на то, чтобы расселить на постоялом дворе Вольницу и «Сказ», а потом все, включая Тэм, завалились спать, потому что Роза без обиняков предупредила:

– Ночью будет не до сна.

Пирушка в честь завершения турне «Сказа» должна была состояться на следующий вечер, после битвы на арене, а ночь перед выступлением банда решила провести в верхнопульских притонах. Разумеется, за «Сказом» увязалась Вольница, а еще все те, кому хватало физических и моральных сил принимать участие в разнузданном веселье.