Рравеш сменил одежду на простую и невзрачную, но осанка его всё равно выдаёт, как и излишне правильные черты лица. Аристократ. Чтоб его. Так и хочется косу откромсать и фингал поставить.

– Почему ты убила некроманта? – спрашивает лорд, когда начинает светать.

Признаться, что мне есть хоть какое-то дело до маркизы – немыслимо. Да и не нужно, никто не поверит.

– Чтобы не болтал, – коротко отзываюсь я. Как будто бы ему было кому и о чём болтать. – А вы?

Мой вопрос проигнорирован. Зато у паладина есть свой:

– Не он ли твой прежний хозяин, метаморф?

На этот раз я отвечаю максимально честно:

– Если бы это был он, я бы вырезала ему сердце, паладин.

– Вот как? – чуть вздёргивает бровь лорд. – Поступаешь так со всеми своими хозяевами?

– Со всеми, кто отказался меня отпустить, – огрызаюсь в ответ.

Мы идём ещё около часа молча – я очень рада, что лорду не пришла мысль обратить меня в лошадь, и только когда впереди показался край деревни, Рравеш подводит итог своих размышлений:

– Я дам тебе шанс, метаморф. Докажешь, что можешь быть полезной и выполнять приказы, будем договариваться. Ослушаешься – убью прямо здесь.

Усомниться в словах паладина хочется, но не получается.

В деревне ещё все спят, и мы беспрепятственно проходим во двор одного из крайних домов. По какой-то причине там нет собаки, хотя будка стоит, и некому даже попытаться нас остановить или хотя бы поднять тревогу.

Лорд заглядывает в приоткрытое окно, и я тоже – в комнате только лишь молодая женщина, она спит, положив руку под щёку, и я слышу, как бьётся её сердце…

Зачем мы здесь?.. Задать вопрос вслух не успеваю.

– Убей её, – приказывает лорд, вышибая почву из-под ног у моей надежды на пусть и не светлое, но хотя бы какое-то будущее.

– Что она вам сделала? – мрачно спрашиваю я. Вот не верю я, что у самого лорда первого паладина какие-то счёты к деревенской жительнице… она вообще ничем оскорбить его не могла. У неё даже и шанса отказать ему не было, я уверена. Они просто никогда не встречались.

– Ничего, – спокойно подтверждает мои выводы паладин. – Это проверка, как ты слушаешься приказов. Могу ли я тебе доверять, и будет ли от тебя хоть какая-то польза. Ну так что, метаморф? Могу?

Шею неприятно сдавливает поводок. Не больно, но красноречиво. Чтоб тебя!

Я как загипнотизированная разглядываю в окно мирную, скромную и опрятную обстановку дома, безмятежно спящую хозяйку…

– Итак? – холодно торопит лорд. – Кто из вас умрёт?..

Зачем-то смотрю ему в глаза – там плещется всё та же тьма, даром что силы нет. Возможно, паладин всё-таки рехнулся? А впрочем, какая мне разница? И какое мне дело до этой женщины, что так беспечно оставила открытым окно и так неудачно попалась на глаза спятившему лорду? Никакого. Вот только почему-то накрывает ощущением непоправимой ошибки – надо было оставить лорда в Инквизиции, и пусть бы его казнили. С чего я вообще взяла, что он невиновен?..

– Раз, – говорит лорд, намекая, что времени у меня уже нет. Ни на сожаления, ни на выбор. Впрочем, какой может быть здесь выбор – между своим существованием и жизнью совершенно постороннего человека? Совесть? У метаморфа? Смешно…

Я поднимаю взгляд на небо – может, его паразит-таки молния? Должно же быть хоть что-то? Я не готова, не готова умирать прямо сейчас. Мне нужно ещё хотя бы несколько минут – вспомнить всё, что не успела сделать, мысленно повиниться перед мамой, проклясть врагов, до которых так и не добралась…

– Два. – Из поводка на шее лезут ледяные иглы, покалывая и поторапливая…

Третьего счёта я не дожидаюсь – сделав обманное движение, словно собралась лезть в окно, нападаю на паладина. Я двигаюсь быстро, но он каким-то образом уклоняется, усиливает моё движение, и я пролетаю мимо, пусть и умудрившись сохранить равновесие, это неважно – стоит оказаться буквально в паре шагов от Рравеша, и я начинаю задыхаться. Это длится всего секунду, словно до этого лорд максимально набрал поводок, а теперь почему-то отпустил. Набрал… И только теперь отпустил. После моего нападения на него… Мысли путаются, сбиваются, то дружно отставая от ситуации, то наперегонки стремясь нагнать… У меня не было возможности выполнить жестокий приказ паладина. Мне бы не хватило длины поводка, чтобы убить хозяйку этого дома… Проклятый лорд и в самом деле меня проверял, вот только совсем не так, как озвучивал.

Я молча направляюсь прочь. Не знаю, какова теперь длина поводка, но это и не важно. Лучше задохнуться где-то за забором, чем показать Рравешу, насколько меня проняло… Меня трясёт от того, что я и в самом деле уже попрощалась с жизнью, а приговор отменили, мне хочется расплакаться впервые за много лет, и одновременно задушить проклятого паладина голыми руками, настолько, что они начинают дрожать…

– Ты странно себя ведёшь, метаморф, – говорит за моей спиной лорд. Наверное, это похвала.

Я же, видимо, и в самом деле не в себе – резко развернувшись, даю Рравешу пощёчину. Как обычная истеричная придворная дамочка. Нет бы другой рукой, которой убивать собиралась…

Лорд и сам ведёт себя странно, словно чувствует вину – не уклоняется, не защищается… и даже никак не наказывает.

Я была настолько выбита из колеи этой вероломной проверкой, что молча ходила за лордом по деревне, не пытаясь никак огрызнуться или отомстить. Впрочем, это не значит, что я смирилась и простила. Просто месть хороша на холодную голову, а сейчас меня жжёт какой-то совершенно детской обидой – я готова биться об заклад, что девять из десяти людей выполнили бы приказ паладина, не задумываясь, если бы на кону стояла их собственная жизнь, так что за повышенные требования к метаморфу? Впрочем, Рравеш, кажется, и сам не ожидал. Возможно, он просто искал повод меня убить?..

Лорд бесцеремонно ворует мешковатое, неопределённого зелёно-коричневого цвета платье, а также чепец, болтающиеся на верёвке на заднем дворе полуразвалившегося дома. Впрочем, не совсем ворует – скорее, покупает – на крыльцо кладёт золотой, прихваченный, видимо, всё там же, в лесном домике. Я смотрю, как мой мучитель напяливает платье, и чувствую, что меня, наконец, отпускает. Вот уже хочется язвить, или наступить незаметно на подол, заставляя непривычного к юбкам мужчину споткнуться и, если повезёт, упасть. Впрочем, лорд слишком высок, и подол платья едва прикрывает щиколотки, выставляя на обозрение явно не женского размера сапоги. Чепец лорд пока не надел, но я уже предвкушаю. Пожалуй, это будет мой любимый образ на ближайшее время – во взгляде Рравеша на этот головной убор читается омерзение и самое настоящее страдание…

Сама идея, кстати, хороша. Искать будут одинокого мужчину, а не двух женщин, или женщину с мальчишкой…

Отсыпав примерно половину монет в карман, бывший паладин протягивает мне мешочек с оставшимися, кивает на дом, где во дворе стоит кривоватая крытая повозка.

– Добудь лошадь и повозку. Скажешь, что мы путешествовали с торговым обозом, но твоя тётка заболела, и нас высадили прямо в лесу.

Легенда неплоха, так что именно её я и вываливаю открывшему на стук недовольному мужику. Он подозрительно косится на меня, на забившуюся в конуру и оттуда потявкивающую собаку – она оказалась трусливой, хватило всего одного даже не громкого рыка, чтобы она убралась с дороги, и уточняет:

– Чем заболела?

– Чем-то совершенно незаразным, господин, – уверяю я, демонстрируя содержимое мешочка. А затем активно почёсывая специально выведенную на щеке сыпь. – Чешется только и всё…

Мужик шарахнулся назад. Проследил, как на моей второй щеке медленно проявляется такая же сыпь, как на первой, снова взглянул на мешочек и решился:

– Бросай мешок. Лошадь сама запряжёшь. Вон там, в сарае стоит… Смотри, корову мне не попорть!

Бормоча благодарности, я иду за лошадью. Всё-таки хорошо, что мужик согласился её продать. А то с паладина – теперь я в этом совершенно не сомневаюсь – сталось бы запрячь меня.