— Чего здесь потерял, Сергей Иванович? Думаешь дело поручат тебе?

— Почему бы и нет?

— Не мечтай, лейтенант. Этим делом будем заниматься мы, следователи прокуратуры. Ну, или, может быть, фээсбэшники.

— Да, понял я. Просто мимо проходил и решил заглянуть к старому знакомому.

Знакомый? Значит, убили еще одного друга Митько?

— Ну и как? — лукаво спросил следователь.

— Даже не знаю, расстраиваться мне или нет, — ответил Митько.

— Я тоже. Ладно, мне работать надо.

Он вышел, а я осмотрел комнату. Она была перевернута верх дном: мебель переломана, люстра висит на одном проводе, ковер скомкан, обои отодраны. Как говорится, «приходил ко мне Сережка, поиграли мы немножко».

— Здорово поработали, — проговорил Митько, подошел к косо висящей копией Моно Лизы и аккуратно снял ее с гвоздя. Затем он начал тщательно осматривать стену за ней.

Что он ищет? Тайник, что ли? Митько тем временем уже закончил и повесил «Джоконду» на место. Затем он достал сигарету и закурил. Я молчал, хотя вопросов у меня накопилось — целая сотня. Он курил и думал, думал и курил целых пять минут. Затем, пожалев меня произнес два слова, которые стали ответом на большинство моих вопросов.

— Это Барон.

Я был страшно зол на Митько. Согнал меня из дома только из-за того, чтобы посмотреть на труп крупного криминального авторитета! Расследовать это убийство все равно будут спецслужбы, а мы будем лишь помогать. И из-за этого я потерял целый день драгоценного отдыха!

Однако не только Сергей Иванович привлекали меня к этому происшествию. Вечером, все телеканалы нашего города говорили об одном: убили известного вора в законе по кличке Барон. Мне же на это было наплевать. Одним преступником меньше, одним больше, какая разница?

Однако телевидение было со мной не согласно: 90 % всего эфира новостей были заняты только этим. Одна компания даже не показала концовку детектива, который я смотрел из-за экстренного выпуска. Разозлившись, я выключил телевизор и откинул голову на подушку.

Почему Митько не хочет рассказать о том, что он раскопал в Кулинске. Может, считает, что это его личное дело, или то, что я ничего не пойму? А может, не хочет признавать, что он ничего не смог узнать? Во всяком случае, я имел право знать, что есть нового по моему бывшему делу об убийстве на вокзале. А чем объяснить его странные действия в квартире Барона? Что он скрывает?

Сержант громко тявкнул, призывая к себе внимание. Затем, он подбежал к входной двери и начал лапами царапать его угол.

Гулять хочет. Ладно, ничего не поделаешь, мы в ответе за тех, кого мы избили… то есть приручили.

На улице было тепло. Желтые и красные листья ветром «поднимались» и медленно «кружили над распятьем». Деревья «полыхали» яркими цветами своих одеяний и «медленно гасли», осыпаясь на блеклый асфальт.

На скамейке под развесистой ольхой сидела старушенция в дореволюционном платье, с огромными волосами. На ее коленях в корзинке сидела роскошная пушистая кошка и облизывала лапы. Взяв щенка на руки, я быстрым шагом хотел пройти мимо. Не тут то было! Сержант, учуяв вечного врага своих сородичей, кинулся из рук так неожиданно, что я не успел ничего предпринять. Старушка тоже была не готова к атаке, и завидев щенка заголосила:

— Крыса! Крыса!

Кошка была поумнее хозяйки и сразу догадалась кто перед ней. Выгнув спину, она громко зашипела. Сержант в ответ тявкнул.

Старушка, решив, что крысы не лают, заголосила еще громче:

— Псина, псина! Застрелите ее, она съест мою кошку!

Так как кошка была в два раза больше моего щенка, то уж скорее она могла его загрызть. Я решил прийти на помощь.

— Погодите, я его уберу.

— Отойди! — заверещала старушка и, вскинув руки, нечаянно задела свою прическу и та слетела с ее головы, обнажив абсолютно лысую голову. Видимо, во время, свободное от прогулок, бабуся посещала собрания неонацистов.

Сержант тем временем попытался подойти к кошке, однако та не раздумывая, залепила щенку такую пощечину, что он, заскулив, бросился в мои ноги. Схватив его, я побыстрее скрылся из двора. Боясь, что за мной сейчас помчится банда скинхедов во главе со старушкой, я прошел не глядя мимо нескольких домов, пока не оказался у… склада Царева. Рядом с ним был небольшой пустырь, идеальный для собачьих прогулок. Какой-то собачатник даже барьер здесь поставил. Я выпустил Сержанта на землю, и он тут же побежал к тоненькому деревцу. Вдруг, откуда не возьмись, появилась огромная собака и, подбежав к щенку, наклонила голову и… начала обнюхивать. Сержант сжался, я тоже, пожалев, что не взял с собой пистолет.

— Успокойтесь, — раздался сзади величественный голос. — Джек — добрый, он детей любит.

Я обернулся. Собеседнику было лет тридцать пять, одет он был в спортивный костюм.

— Вы — новый? — спросил он. — Я вас раньше здесь не видел.

— Да. Я случайно забрел.

— Хорошее место, не правда ли?

— Да.

Он сел на скамейку и продолжил расспросы:

— Как зовут?

— Меня?

— Щенка.

— Сержантом.

— Почему «Сержантом»? — засмеялся он.

— Потому что, я младший лейтенант.

— В милиции, что ли работаете?

Я кивнул. И тут же у меня возник вопрос, связанный с работой.

— А вы часто здесь гуляете?

— Каждый день.

— И вчера тоже?

— Ну, конечно, как без этого?

— А у этого склада ничего подозрительного не видели?

— Да вроде нет. Здесь всегда спокойно.

— И машин никаких не видели?

— Бывает здесь, через день желтая «шестерка». На ней, вроде сторож приезжает. Ну и иногда, иномарки, разные подъезжали.

— А вчера?

— Вчера тоже «шестерка» была. И еще ГАЗель белая была. На ней, наверное, товар завозили.

— ГАЗель, говорите. А номер не запомнили случайно?

— Какой номер? — он снова засмеялся. — Конечно, нет. Помню, правда, что код региона был не нашим, а Кировским.

— Откуда вы знаете, что Кировским?

— Я туда часто заезжаю. А что, кстати, случилось?

— Убили в этом складе двоих.

— Вчера, что ли?

— Как раз, вчера. Господин э…

— Путилин Владимир Владимирович.

Я прикусил язык. Ни фига себе, имя! Путилин засмеялся, заметив мою реакцию.

— Господин Путилин, вам придется завтра заехать к нам в отделение, и мы там все оформим.

— Нет, — продолжая улыбаться, он закачал головой, — Я очень занятой человек. Единственно свободное время я посвящаю жене и Джеку.

Я заговорил медленно и отчетливо.

— А вы, Владимир Владимирович, скажите это родственникам тех убитых. Они ведь надеются, что мы тех гадов найдем. Следствие зашло в тупик, вы — единственная зацепка, и не хотите нам помочь. Вы думаете, эту ГАЗель будут искать без ваших показаний? Если так трудно помочь милиции, тогда, пожалуйста, не кричите на каждом углу о том, какая она ужасная.

Путилин был ошарашен.

— Ладно, — сказал он. — Говорите адрес.

Известие о том, что я раздобыл нового свидетеля, было принято коллегами с радостью. Оказывается, я не врал, когда говорил, что следствие зашло в тупик. Сообщение о приказе задержать белую ГАЗель с кодом кировской области разослали всем постам ГИБДД. Совков поручил это дело Митько, хотя тот не хотел этого.

— Я ему говорю, что у меня уже есть дело, — жаловался он мне. — А он отвечает, что давно нужно с тем делом кончать. Бери, мол, пример с Фонаренко. А этот Фонаренко с делом Зубова уже целый месяц крутится и ничего не может сделать.

Видеть, как Сергей Иванович жалуется, было большой редкостью. Я то понимал, что ему не хотелось заниматься этим делом, потому что он не хочет помогать Цареву. Вид у Сергея Ивановича был настолько несчастным, что я решил отвлечь его.

— А что там с делом Зубова?

— А тебе зачем это?

— Просто…

— Видишь ли, если преступников, которых я ловлю, отпускают довольно редко, то с Зубовым это случалось почти всегда. Характером он не вышел, любой мог на него надавить. Я несколько его протоколов посмотрел, вроде бы все основания на арест есть, а в итоге всех отпускают. Видимо, пытались взятку всучить, он отказался и его…, — он остановился. — Слушай, Володя, пока у нас с тобой дел нет, давай сгоняем к одному моему знакомому. Здесь недалеко.