Полтысячелетия назад Эстерг Великий, Покоритель Севера, со своим отрядом пересек Брейнденский лес, переправился через безымянную реку и подошел к крошечной одинокой деревушке Вергеншильмут. Жители деревушки, хоть и видели северян впервые, сразу поняли, как нужно иметь с ними дело, и, объясняясь преимущественно жестами, преподнесли пришельцам все имеющееся у них продовольствие, живность и женщин. Эстерг, которого их благоразумие, по всей видимости, настроило на миролюбивый лад, не убил в Вергеншильмуте ни одного человека, не сжег ни одного дома, а принял вынужденное подношение как подарок и милостиво признал деревушку частью своих владений. Вскоре он отправился обратно на Север, но своего замка так и не достиг, сгинув где-то на ледяных трактах Брейнденского леса вместе со всеми своими воинами.

Несколько десятилетий спустя один из внуков или правнуков Эстерга Великого, одержимый его поисками, повторяя его путь, достиг Вергеншильмута и был немало удивлен, когда тамошний старшина сначала упал перед ним на колени, а потом вручил в качестве дани мешочек медных монет и одну курицу. Вероятно, это позабавило наследника Эстерга, и он подтвердил свое право на эту бедную и никому не нужную деревушку. Так была протянута и укреплена тонкая, но прочная многовековая связь между Севером и землями, лежащими за Брейнденским лесом и безымянной рекой.

С немалым трудом удалось жителям Вергеншильмута показать своим господам все преимущества торговых связей и объяснить принцип работы купеческих гильдий, а северяне, скоро выхватывая из ножен мечи, в конце концов приучили южан добросовестно составлять договора и честно выполнять их условия. Со временем деревня разрослась до большого процветающего города. Название сократилось до легко произносимого и всем известного — Верг. О прошлом напоминал весьма экстравагантный и узнаваемый во многих землях герб — курица и мешочек медных монет на бордовом фоне. В отличие от большинства городов, строившихся вокруг замка феодала, Верг не имел никаких укреплений, кроме богатой казны, и его улицы закручивались спиралями вокруг ярмарочных площадей и базаров. В Верг стекались товары со всей Долины, из южных княжеств, из степей, даже с окраин и остатков того, что когда-то называлось Великой Империей. На прилавках можно было отыскать вина из Рииса, вантерскую сталь с Севера, ханкитские резные амулеты, старинные имперские золотые монеты, которые обменивались на десять новых того же веса, книги в тяжелых переплетах и списки рукописей, и все многообразие тканей: от тончайшего полупрозрачного батиста до золотого аксамита.

Река, по-прежнему безымянная, непредсказуемая, бушующая, выламывающая отстраиваемые каждый год заново набережные, плотины и дамбы, делила город на две неравные части. На северной стороне стоял добротный каменный дом на высоких сваях, в котором жил управитель города. Герб Верга здесь, как и полагалось, был помещен под оскалившимся серебряным барсом Эстергаров. Впрочем, на этом привилегии северян заканчивались — реальной властью в городе уже давно обладали купеческие гильдии и различные диаспоры.

Лейлис не доводилось раньше бывать в Верге. Что там, она и за пределы родного графства выезжала всего пару раз, чтобы навестить старших сестер, но и это было нечасто и коротко — было жалко видеть, что их семейная жизнь складывается не особенно счастливо. Непривычная к длительным путешествиям, она тяжело переносила дорогу, несмотря на обещанные и довольно частые остановки для отдыха. Спать в трясущейся карете было ужасно неудобно, и Лейлис просыпалась каждый раз, когда колеса соскальзывали в колею, сотрясая повозку. По мере приближения к городу путникам все чаще встречались торговые обозы и даже целые караваны, стекавшиеся в Верг круглый год. Несмотря на некоторые задержки, на пятый день, как и говорил Риенар, они достигли Верга. Город без крепостных стен, донжонов и оборонительных рвов, пестрый, шумный и невероятно многолюдный, раскинулся перед ними.

Лорд Рейвин почти сразу, как и обещал, отпустил возницу и его помощника, велев возвращаться в замок Хостбинов, и бросил обоим по паре серебряных монет. Все равно по узким улочкам Верга карете было бы тяжело проехать. Лейлис предложили пересесть на одну из запасных лошадей, а Шилла шла позади, вместе с носильщиками, которым было велено отнести вещи к Переправе. В проулках сновали и суетились люди, мешались телеги, брехливые собаки бросались под ноги лошадям. Некоторые встречные прохожие испуганно шарахались в стороны, другие рассматривали северян с явным любопытством; торговцы на разных диалектах предлагали и расхваливали свои товары. От шума, запаха городских нечистот, смешивающегося с невыносимо сладкими и сильными ароматами выставленных на продажу специй и дымящихся над почти каждой лавкой благовоний, у Лейлис закружилась голова, и она накинула на лицо платок.

Переправа через безымянную реку в любое время года, а особенно весной, была делом сложным. Деревянные мосты часто обрушались без видимых причин, каменные насыпи для перехода вброд срывались бурным потоком воды, более приличествующим горной речке, приходилось заново восстанавливать их каждый год или даже чаще. Впрочем, жителей Верга эта проблема не слишком беспокоила, так как надобность переправляться на северный берег возникала довольно редко.

Путники проехали город и остановились около каменной дамбы. Лейлис поежилась от пронизывающего ветра, от которого не спасал даже плотный дорожный плащ. Потом она поняла — холодом тянуло не от воды, а с северного берега, причем всегда, при любом ветре. На той стороне реки, неподалеку от дома градоправителя, стал лагерем отряд Джоара Хэнреда, всего на полдня опередивший лорда Эстергара и его спутников.

— Кажется, они укрепили насыпь, — заметил один из людей лорда Рейвина.

— Перейдем вброд.

— Река сейчас спокойнее, чем две недели назад.

— Это прекрасно. Неизвестный смирил ее, чтобы нам поскорее вернуться домой.

— Будем надеяться, он и на дорогах о нас не забудет.

Лейлис, хоть уже и привыкла вслушиваться в незнакомую речь, не понимала, о чем переговариваются северяне, но догадалась, что они собираются перебраться на другую сторону реки, и ощутила беспокойство. Она уже почувствовала, что кобыла под ней молодая и не слишком хорошо обученная, если придется идти вброд, может испугаться, рвануть — а девушке не хватит силы ее удержать, особенно сидя в седле по-женски.

— Ну наконец-то! Эстергар! Где вас носили упыри?

Все обернулись на резкий и громкий окрик на северном наречии. На лице лорда Рейвина сначала отразилось изумление, но уже через несколько секунд Лейлис первый раз увидела, как ее будущий муж искренне улыбается. Он спешился, чтобы поприветствовать идущего к ним со стороны города старика с всклокоченной седой бородой, в облике которого абсолютно все указывало на северное происхождение. Несмотря на преклонный возраст, он все еще отличался мощным телосложением, его потемневшее от старости лицо было испещрено глубокими морщинами и рубцами старых шрамов, из-за спины виднелась внушительного вида двусторонняя секира, а на поясе висел длинный меч.

— Лорд Хэнред, как вы здесь оказались? С кем прибыли? Почему не дали нам знать? — спрашивал Эстергар, пожимая руку старика.

— Через лес, как же иначе, — отвечал тот, передразнивая его все еще удивленный тон. — Запряг повозку и поехал. Повидать внука, ну и тебя заодно.

— Как это — неужели одни? Только для того, чтобы встретить нас? — с сомнением уточнил лорд Рейвин.

— Да, да, все так. Думал, ты прибудешь раньше. Ну да — ты же с девицей. Джоар рассказал мне, что ты нашел себе невесту из южан. Это она? — Хэнред указал на Лейлис, наблюдавшую их разговор с легким недоумением, еще ничего не понимая.

— Да, леди Лейлис из дома Хостбинов.

— Знаю, знаю… племянница того проходимца, чьи владения охранял Джоар и наши молодцы. Ты мог бы взять в жены любую из моих внучек, — с шутливым упреком прибавил лорд Хэнред. — Я бы отдал тебе хоть всех шестерых разом. Хотя, сдается мне, мне никогда не пристроить этих глупых вечно суетящихся девок, даже если сам заплачу за них выкуп.