В одном из множества мелких замков, рассыпанных среди полей и заливных лугов Долины, с самого утра царило необычное беспокойное оживление.

Лорд Моррет Хостбин кричал на свою племянницу Лейлис, и лицо его, по обыкновению, покрывалось красными пятнами от негодования.

— Я сказал, ты к нему спустишься! И будешь с ним учтива и приветлива, будешь улыбаться ему и выражать признательность за то, что он пожелал обратить на тебя свое внимание! Ты хоть знаешь, кто такие Эстергары, глупая девчонка? Про это написано в твоих умных книжках? Это самый могущественный дом к северу от Вергской переправы.

«Да, — с тоской думала Лейлис. — К северу от Верга, за пределами цивилизованного мира, там, куда не заезжают торговые караваны, в диких и холодных землях, дом Эстергаров действительно самый могущественный и влиятельный». Раньше лорд Хостбин презрительно говорил о всех северянах, как о грубых и воинственных варварах, ничем не отличающихся от ханкитов и прочих степных кочевников. Но когда лорд Рейвин прибыл к Хостбинам лично и со свитой, спесь Моррета быстро сменилась подобострастием.

— Все северные земли присягнули лорду Рейвину. А знаешь, почему? — не унимался дядюшка. — Потому, что пятьсот лет назад его предок их все завоевал! Ты хоть знаешь, кто были его предки? Нет? Так прочитай об этом в «Сказаниях о великих домах» и узнаешь! Эстергары до сих пор владеют всем Севером. Ты хоть представляешь, как тебе повезло, глупая, что он соглашается взять тебя без приданого? За кого ты могла рассчитывать выйти замуж? За сквайра, за межевого рыцаря, если бы я не устроил это дело с лордом Рейвином!

Лорд Моррет действительно устроил этот брак как нельзя лучше — для всех, кроме Лейлис, конечно же. У северян принято платить выкуп за женщину, особенно знатную, ее семье, причем, отнюдь не символически, а вполне весомо — золотом. Лорд Рейвин же не заплатил за нее ни монетки и, наверняка, счел удачной сделкой получить невесту, лишь простив небольшую часть долга ее родственникам. А сама Лейлис скорее предпочла бы стать женой оруженосца или самого захолустного йомена — но здесь, в Долине.

— Ну хватит рыдать, — раздраженно бросил дядя под конец своей речи. — Вытри лицо, дуреха, и уложи волосы. Шилла, напудри ее как следует, пока она своим видом не распугала всех женихов в округе, — приказал он служанке и вышел, хлопнув тяжелой дубовой дверью.

Лейлис снова неудержимо расплакалась. В выпуклом темном зеркале отражалось ее покрасневшее лицо, припухшие от слез глаза и растрепанные волосы.

«Если лорд Рейвин увидит меня такой, у него точно пропадет желание брать меня в жены».

Шилла, девица с широким румяным лицом простолюдинки, единственная служанка Лейлис и наперсница ее детских игр, промокнула ей глаза платочком и успокаивающе погладила по волосам.

— Ну что вы, милая госпожа, не нужно так убиваться, — Шилла была не так умна, чтобы помочь Лейлис советом, но все же пыталась утешить.

Лейлис теперь почти завидовала своим старшим сестрам, выданным замуж в бедность и незнатность, и тогда дядя тоже упирал на то, что девушке, даже благородной, не найти хорошего мужа без приданого и они должны радоваться тому, что получили… Их с сестрами приданое, положенное им по завещанию отца, в первый же год после его смерти, пошло на оплату семейных долгов и некоторых сомнительных предприятий Моррета, которые, однако, так и не принесли ожидаемых плодов. Если быть справедливыми до конца, дела дома Хостбин давно шли неважно; отец Лейлис за все годы так и не смог их выправить, а при посредственном управлении его недалекого младшего брата все стало еще хуже.

Лейлис бы никогда открыто не обвинила дядю в транжирстве и несправедливости по отношению к ней, даже стыдила себя за такие мысли, но в глубине души знала, что права. Ее отец не принудил бы ее к браку, он обязательно нашел бы другой способ расплатиться с кредитором, но никогда не стал бы жертвовать счастьем дочерей.

Шилла засуетилась возле госпожи, расчесала ей волосы, оставив их золотисто-каштановыми волнами струиться по спине, только заплела две небольшие косички у висков и приладила украшенную бусинами сеточку. Потом смешала в мисочке золотисто-розовую пудру, мягкой пуховкой провела несколько раз по скулам Лейлис, под глазами и по векам. Когда служанка закончила, Лейлис выглядела как обычно очаровательно, а что глаза слегка припухли от слез, никто не заметит. Спускаться к гостям не хотелось, но еще меньше хотелось нового скандала и унижений от дядюшки.

На площадке лестницы, ведущей в пиршественный зал, Лейлис подловила тетушка. Леди Отта придирчиво осмотрела ее, длинным высохшим пальцем поправила выбившиеся из-под сеточки пряди, потом решительно сдернула кружевные складки фишю.

— Это тебе не нужно.

— Но, миледи, это не очень пристойно, — пыталась возразить Лейлис.

Ее платье не прикрывало плечи и оставляло открытым слишком глубокий вырез на груди. Сверху полагалось надевать кружевной воротник или шарф, но у тети было другое мнение на этот счет.

— Глупости, вовсе нет. Пускай лорд Рейвин видит, какая ты у нас красавица.

«Не только он. Его люди тоже насмотрятся. Если бы лорд Рейвин захотел увидеть меня совсем без одежды, ему бы и в этом не отказали», — подумала Лейлис, но не стала возражать, чтобы не раздражать лишний раз леди Отту, которой и без того не нужен был повод, чтобы придраться к племяннице мужа.

Девушка под руку с тетушкой вошла в обеденный зал, из которого дядя перед приездом северян распорядился вынести все гобелены, кишимирские ковры и серебряную утварь, старательно прибедняясь перед кредитором.

Лорд Рейвин Эстергар уже ожидал ее. Внешне он был полной противоположностью ее дяди — высокий, даже по меркам северян, стройный и светловолосый, держался спокойно и немного надменно, глядя на тучного неповоротливого Моррета, подобострастно расшаркивающегося перед ним, с плохо скрываемым презрением. На этот раз с Эстергаром было только двое приближенных. Одного из них, Джоара Хэнреда, молодого мужчину с рыжими волосами и шрамом от ханкитского изогнутого меча на всю левую половину лица, Лейлис знала — он командовал отрядом, три года охранявшим границы владений Хостбинов от кочевников. Второй был юноша с очень светлыми, почти белыми волосами и вышитым на груди гербовым изображением сине-серебряной рыбы. Он прибыл вместе с Эстергаром три дня назад, и девушка с трудом вспомнила его имя — Риенар Фэренгсен. Все трое были при оружии — северяне не расставались с мечами ни под каким предлогом, усматривая в этом ущерб для чести. В день прибытия лорд Рейвин, вместо того, чтобы отдать свой меч леди Хостбин, поклялся на старом наречии, что не обнажит его под крышей дома Хостбинов против хозяина и членов его семьи. Моррета это вполне устроило, хоть и не совсем соответствовало принятым на юге правилам этикета.

Лорд Рейвин даже не улыбнулся при появлении своей будущей невесты. Еще при самой первой встрече он произвел на девушку впечатление мрачного и холодного человека. От его взгляда у Лейлис по спине бежали мурашки, этот человек пугал ее, хоть она и не могла понять, чем именно.

— А вот и моя дорогая племянница, — притворно елейным голосом возвестил лорд Моррет. — Поприветствуй гостей, Лейлис.

Девушка присела в реверансе перед лордом Рейвином и его спутниками.

— Она у нас такая скромница, — так же приторно-фальшиво затянула леди Отта. — Так обрадовалась предстоящей помолвке, что засмущалась.

— Скромность — хорошее качество для женщины, — заметил Эстергар на своем языке, Хэнред перевел его слова. Вообще-то, лорд Рейвин знал диалект Долины достаточно хорошо и почти свободно на нем изъяснялся, если не считать твердого северного акцента, но все равно предпочитал говорить через переводчика.

— Да, конечно, — тут же согласился Моррет. — Скромность и благонравие — вот главные украшения женщины… Моя племянница сполна обладает всеми качествами, приличествующими супруге такого знатного и влиятельного человека, как ваша милость.