Мой дорогой племянник и сюзерен!

Пишу вам с выражением глубокой скорби и сочувствия вашей утрате. Известие о смерти вашей матушки потрясло и сильно опечалило меня и мою супругу, которая всегда была дружна с леди Бертрадой. Пусть поддержка близких и милость Неизвестного служат вам утешением в вашем горе.

Лорд Вильморт Фержингард из Кейремфорда.

Лейлис прочитала записку, сложила ее в капсулу и покрепче сжала в ладони.

— Я сама передам мужу, когда он вернется.

«Лорд Фержингард… Откуда же, демоны его раздери, он узнал?»

Гости в Кейремфорде случались чаще, чем лорду Фержингарду хотелось бы. Раз в год, обычно летом или ранней осенью, соседи обязательно присылали какого-то младшего и не слишком нужного родственника засвидетельствовать почтение, передать поздравления и вручить какую-нибудь безделушку в качестве подарка. Лорд Вильморт всегда полагал, что это делается только для того, чтобы убедиться, что в Кейремфорде все еще есть кто-то живой. Если Фержингарда это раздражало, то он не подавал виду.

— Они хотят знать, что здесь у нас происходит, и это естественно. Наши соседи стараются соблюдать правила учтивости, нам не стоит пренебрегать этим, — говорил лорд своей жене, как бы пытаясь оправдаться за то, что следующие несколько дней леди Альде придется безвыходно провести в своих покоях. — В этот раз нас посетил какой-то из племянников лорда Костерера. Все верно, в прошлом году ведь была очередь Ниатаров… Вы тоже подметили эту забавную закономерность, моя дорогая?

Закономерность, которую лорд Вильморт считал забавной, заключалась в том, что соседние лорды явно сговаривались заранее о том, чья очередь посылать визитеров в Кейремфорд. Удовольствие это было настолько сомнительное, что никто из гостей не задерживался в замке дольше двух-трех дней. Лорд Вильморт не устраивал пиры, не держал у себя музыкантов или фокусников и не мог предложить прибывшим никаких развлечений, кроме посещения своей библиотеки. Состояние леди Альды не позволяло ей выходить к гостям, поэтому лорд Вильморт каждый раз извинялся за нее и ссылался на то, что его жена плохо себя чувствует после болезни. Все прекрасно понимали, что за болезни у леди Фержингард, и никто не задавал нетактичных вопросов.

Был, правда, еще один человек, последние пару лет появляющийся в Кейремфорде с завидной регулярностью — сир Кристов Элейт, второй сын лорда Эльтура Элейта, также приходившийся лорду Фержингарду внучатым племянником. Лет сорок пять назад ныне покойная старшая сестра Вильморта, леди Айрис, вышла замуж за одного из сыновей тогдашнего лорда Элейта — по тем временам это казалось очень удачной партией, ибо на большее дом Фержингардов претендовать не мог. Вопреки ожиданиям, муж леди Айрис все-таки стал лордом Белого Зуба после смерти двоих своих братьев, чему Фержингарды в свое время успели немало порадоваться. Теперь лордом Элейтом уже больше пятнадцати лет был старший сын леди Айрис, Эльтур, у которого, в свою очередь, было четверо сыновей. Старший из них — и это не подвергалось ни малейшему сомнению — должен унаследовать в свое время замок Белый Зуб, третий и четвертый — или сесть в меньших и менее значимых крепостях Элейтов, или остаться при брате. А у сира Кристова были свои планы — после смерти лорда Вильморта он собирался претендовать на Кейремфорд.

Соседние лорды уже давно приглядывались к владениям Фержингарда, но когда он к почти сорока годам все-таки обзавелся молодой женой, слегка приуныли. Однако после смерти первого рожденного леди Альдой ребенка и следующих шести лет, в течение которых стало понятно, что она вряд ли сможет подарить мужу здоровое потомство, соседи вновь приободрились. И Кристов Элейт стал ездить в Кейремфорд по любому поводу, с подарками, письмами и просто из родственных побуждений. Кристов раздражал лорда Вильморта заметно меньше всех остальных родственников, поэтому он ничего не имел против визитов внучатого племянника в свой замок. Сир Кристов был учтив, неглуп, любознателен, в меру остроумен, говорил негромко и по делу. Ему — одному из немногих — действительно нравилась замковая библиотека, хотя он несколько раз спрашивал лорда Вильморта, почему тот никак не обзаведется мастером-книжником.

— Все никак не могу смириться со смертью мастера Арлобора, который так хорошо приглядывал за этим книгохранилищем много лет, — вздыхал Фержингард.

— Он умер недавно?

— Лет двадцать пять назад, я полагаю.

— И с тех пор замок без книжника?

— Я сам могу позаботиться о своей библиотеке.

Кристов пожимал плечами и в дальнейшие расспросы не пускался, зато собрание текстов очень хвалил. Фержингарду действительно было, чем гордиться — значительная часть редких и ценных книг уже перекочевала из Враймута, где ими никто особо не интересовался, в книгохранилище Кейремфорда. Нертоны непростительно легко расставались с книгами, получая взамен всякие безделушки из прежде неизвестного «бледного золота», технологию изготовления которого Фержингард держал в секрете.

Как-то раз, в один из первых приездов Кристова Элейта в Кейремфорд, лорд Вильморт подарил ему аграф из «бледного золота», украшенный простенькой чеканкой, и спросил между делом, на что это похоже. Юноша взвесил блестящее светло-зеленое изделие на ладони, поднес к глазам, чтобы как следует рассмотреть, повертел на свету.

— На нем еще нет царапин, значит, его еще не чистили, изготовили совсем недавно, — проговорил юноша под внимательным взглядом Фержингарда. — Но сам металл был известен давно. У нас был старый рог для питья с ободком такого же цвета, только чуть потускневшим. Мне не хватает знаний, я могу только предположить, что это либо сплав золота с чем-то, что придает ему такой оттенок, либо совершенно иной благородный металл. Может быть, в ваших владениях случайно обнаружилось месторождение, или ваш мастер-ювелир заново открыл забытый сплав… Но, зная вас, я не ошибусь, если предположу, что вы вычитали об этом металле в старых книгах?

— Вы не далеки от истины, сир, — ответил Фержингард. — Добыча «бледного золота» действительно старый секрет моего дома, оказавшийся забытым на многие века и вновь возрожденный. Я более чем уверен, что и упомянутый вами рог для питья был когда-то давно подарен кем-то из моей семьи вашему предку.

— Мне определенно очень нравятся старые традиции, — полушутливо заметил Элейт, чем вызвал у лорда Вильморта тонкую, ему одному понятную, улыбку.

В следующий приезд Фержингард вручил Кристову кожаный чехол с дюжиной дамских булавок из «бледного золота», украшенных на концах кристалликами турмалина.

— Вы ведь много путешествуете по Северу, сир? — уточнил лорд Вильморт.

— Случается.

— Я буду рад, если вы будете дарить эти штучки хозяйкам замков, в которых вы гостите, и их дочкам, внучкам, подружкам и так далее.

— Дарить от вашего имени? — спросил юноша.

— Нет, от своего, или, если хотите, от имени вашего отца. Можете сказать, что купили эти булавки у меня.

— Как вам угодно, — легко согласился Кристов. Он уже усвоил, что когда приезжаешь в небогатый замок с каким-нибудь подарком, то камин в гостевых покоях топится жарче, постель становится мягче, еда вкуснее и слуги расторопнее.

Кристов Элейт стремился стать для лорда Вильморта полезным, а в идеале — незаменимым помощником. О том, чтобы пробудить в двоюродном дедушке какие-то родственные или хотя бы дружеские чувства, разумеется, и речи идти не могло, да Кристов и не рассчитывал на подобное — он вел честную игру. Однажды он даже в открытую спросил Фержингарда, почему тот не расторгнет брак и не возьмет себе другую, здоровую жену. Лорд Вильморт бесстрастно ответил, что счастлив с женой и получил от этого брака больше, чем любой другой мужчина в мире мог бы рассчитывать. И Элейт, успокоенный на счет дальнейших намерений лорда, по привычке закрыл глаза на то, что казалось ему непонятным, и оставил нетактичные вопросы. Хотя вещей, любому нормальному человеку казавшихся странными, с каждым своим визитом юный сир Кристов замечал все больше и больше.