Оставшуюся часть пути до замка Айхен-Хорхен преодолели уже в темноте, и Лейлис очень мерзла в открытых санях, хотя и была тепло одета в дорогу и укрывалась меховым плащом. Кастелян не спал, дожидаясь господ, встретил у самых ворот, с готовностью предложил еду и подогретую дратху. Но на поздний ужин не оставалось сил, хотелось только спать. Лейлис даже не помнила, как раздевалась и укладывалась, и заснула сразу, повалившись на постель и закутавшись в пыльную затхлую шкуру.
Когда она проснулась, Рейвина, как обычно, уже не было в покоях, зато Лейлис обнаружила присутствие куда более неприятного соседа. В подоле ее платья, небрежно брошенного на сундук, копошилась большая серая крыса.
«Хорошо хоть не поземник под подушкой», — подумала леди Эстергар.
Первое осознанное впечатление от замка оказалось довольно скверным и в дальнейшем только усилилось. Айхен-Хорхен был второй после Эстергхалла резиденцией Эстергаров, обычно ее держал старший родич лорда, не являющийся его наследником. Последним хозяином замка был младший брат лорда Агнора, не оставивший законных наследников. После его смерти крепость номинально была передана Ретруду Эстергару, но тот так и не приступил к своим обязанностям, продолжая жить в Эстергхалле и лишь изредка наведываясь в свои владения с проверкой. Айхен-Хорхен, имеющий все задатки к тому чтобы стать комфортным жилищем, очень страдал от отсутствия должного управления.
— Чего вы хотите? — говорил лорд Рейвин, не скрывая раздражения от жалоб Лейлис. — Замок пятнадцать лет без хозяина. Да, здесь развелось много крыс. Чтобы их было меньше, их надобно истреблять, а для этого этой проблемой должен кто-то озаботиться. Чтобы покрывала и ковры чистились, надобно регулярно отдавать распоряжения. Вы еще не видели, что творится в складских помещениях… И хорошо еще, что не всю серебряную утварь растащили. Все это не исправить за один приезд.
Он помолчал, сосредоточенно разглядывая копоть на стенах и грязную солому на полу малой обеденной залы.
— Во всяком случае, мы не станем здесь задерживаться ни на час дольше необходимого. У нас впереди еще четыре дня пути, три из которых — через лес. Подготовьтесь к этому.
Ледяной тракт начинался почти у стен Айхен-Хорхена и вел на северо-запад, во владения Фэренгсенов и их соседей — Ансвортов и Тистельдеров.
Лейлис второй раз в жизни ехала в повозке, запряженной снежной лошадью. Только теперь с ней в одном фургоне был муж, поэтому она почти не боялась. Большую часть времени она или спала, или просто полулежала на подушках, прислонившись плечом к Рейвину, пока он что-нибудь рассказывал. Как-то Лейлис потянулась поцеловать его в губы, но он отстранился с холодным и резким: «Не здесь».
На третий день, когда большая часть пути была уже позади, снежная лошадь первый раз остановилась, встретив препятствие. Рейвин вышел посмотреть, в чем дело, и Лейлис из любопытства тоже выглянула наружу, хотя ей было велено этого не делать. Посреди тракта стоял одинокий всадник в косматом черном плаще из медвежьей шкуры, лицо его было скрыто накинутым капюшоном и шерстяным шарфом до переносицы. Незнакомец был, как и все северяне, при оружии, но от этого его пребывание в лесу без сопровождающих не казалось менее странным. Лорд Эстергар, однако, не был удивлен. Он обменялся с мужчиной несколькими фразами и вернулся в повозку.
— Кто этот человек? — спросила Лейлис.
— Сир Денгвар, сын двоюродной сестры лорда Эрвиндора, комендант Приразломной башни. Ему было поручено встретить нас у усадьбы Ходда, но он не пожелал ждать и поехал навстречу.
— Но ведь это опасно… Разве это правильно, что он так рискует?
— Да, опасно, — лорд немного помолчал, подбирая верные слова, — но сир Денгвар из тех людей, что сами ищут опасности. Север иногда любит посмеяться над такими. Может казаться, что лес щадит их, но в конце они всегда находят то, что искали.
Усадьба Ходда — крепкий каменный дом в два этажа и около полудюжины разных хозяйственных строений — располагалась у самой границы леса, там, где обрывалась ледяная дорога. Здесь не было привычной стоянки с молчаливым смотрителем, который приглядывал бы за фургонами и снежными лошадьми, поэтому эта обязанность перекладывалась на хозяина усадьбы. Ходд был немолод, невысок, с явной примесью южной крови, но пользовался заслуженной славой умелого воина и все еще был весьма здоров и крепок. Свое жилище он построил сам, на пустом месте, где никто не хотел селиться, обнес пятифутовой каменной стеной и уже третий десяток лет успешно держал оборону. Лейлис понравился этот человек, своей веселостью и простыми манерами он напоминал старика Хэнреда. Для него было привычно предлагать свое посильное гостеприимство каждому, кто едет через лес, будь то северный лорд или южный торговец. Он пригласил прибывших к столу и очагу, жалея, что в его доме не найдется достаточно места, чтобы разместить всех на ночлег.
За ужином Эстергар осведомился у хозяина, как часто беспокоят его существа, выползающие из леса, и как он справляется с ними.
— Все идет своим чередом, милорд. Редкой ночью не слышно ни воя, ни рычания. Гули и мертвяки, бывает, бродят у стены, но почти никогда не пытаются перелезть через нее. Поземников много, особенно зимой, ищут, где потеплее. Но вся эта нечисть меркнет перед другой напастью…
— Что же это? — удивился Эстергар.
— Женихи, — хмуро ответил Ходд. — У меня пять дочерей, все красавицы. Не в меня пошли, а в мать. Летом и недели не проходило, чтобы кто-нибудь не посватался к ним. Был даже один старик, вы представляете, милорд, старше меня, предлагал мне за младшенькую десять золотых. Но у меня свои условия. Если кто хочет поторговаться за моих девочек, пусть сначала дерется со мной на палках или в рукопашную и попробует сбить с ног.
— Так вы своих дочерей вовсе без мужей оставите, — усмехнулся Рейвин.
— А потом, — продолжал Ходд, — тот, кому удастся меня одолеть, пусть живет здесь месяц, по ночам обходит хозяйство и следит, чтобы никакая падаль не лезла. Если и тогда хорошо себя покажет, я приму любой выкуп, но чтобы дочки решали сами, за кого идти, а кому отказать.
Едва встали из-за стола, сир Денгвар начал торопить ехать дальше. До Приразломной башни всего несколько часов верхом, но желательно было успеть до полуночи, чтобы спокойно переночевать, и утром преодолеть последнюю лигу от башни до родового замка Фэренгсенов.
Лейлис ехала между Рейвином и сиром Денгваром, оба они молчали, заставляя ее нервничать и чувствовать себя неловко. Тогда, в доме Ходда, при свечах, когда сир Денгвар снял свой медвежий плащ и размотал шарф, Лейлис разглядела, что не так у него с лицом — правую сторону, от отсутствующего уха и до уголка рта, пересекал ужасный шрам, больше похожий на незаживающую рану, разъеденную морозом. Все уродливые шрамы, которые Лейлис видела до этого, выглядели по сравнению с этим как украшение. Периодически Денгвар доставал из поясного мешочка баночку с жаркой мазью и безжалостно втирал обжигающую субстанцию в края раны, морщась при этом от боли. Лейлис смотрела на него со смешанным чувством страха, отвращения и жалости. Могло показаться, что сир Денгвар тоже странно смотрит на леди Эстергар, однако он ничего не говорил, кроме дежурных комплиментов ее красоте при знакомстве.
— Вы и вправду так хороши, как о вас рассказывали, миледи, — сказал он тогда, но тон его был тяжелым, будто эти слова стоили ему неимоверных усилий. — Вы похожи на мою жену.
— Она тоже южанка? — Лейлис немного растерялась.
— Нет. Но она тоже была молода и очень красива.
— Что с ней случилось? — не удержалась от вопроса Лейлис, хотя лучше было бы кивнуть и промолчать.
— Я ее убил, — очень спокойно, тем же тяжелым тоном ответил сир Денгвар.
— Она… она была вам неверна? — пролепетала Лейлис, вмиг похолодев под всеми своими мехами.
— Она была лучшей женщиной из всех, — отрезал он.
Только позже, уже недалеко от башни, он вдруг снова решил заговорить, безо всякого предупреждения, будто темнота, шум ветра и хруст снега под копытами лошадей заново пробудили его воспоминания и подтолкнули к откровенности.
