— А это что за дверь? — спросил Ратольд, не слушая его.

Молодые люди остановились около крепкой двери из черного дерева с множеством толстых засовов, какие ставили обычно на дверцы повозок. Часть стены вокруг двери была сделана из более светлого камня и выглядела новее по сравнению с остальной кладкой.

— Здесь не должно быть дверей, — с сомнением отозвался сир Кристов. — Это наружная северная стена замка. За ней только крепостная стена и… лес.

— Говорил же, будет интересно, — воскликнул Ратольд с торжествующей улыбкой и нехорошим блеском в глазах, который Кристов узнал даже в неярком свете факелов.

Дверь была не заперта на замок, и все засовы были отодвинуты. За ней оказались полдюжины ступеней и длинный темный тоннель, конца которому не было видно. Элейт хорошо запомнил тот момент, когда со всей ясностью понял, что идти дальше не стоит и самое время вернуться в отведенную ему комнату и лечь спать. Это понимание пришло, когда он разглядел на обратной стороне двери множество глубоких царапин, оставленных чьими-то длинными и крепкими когтями. Ратольд жестко ухватил его за руку повыше локтя и потащил вперед за собой. Кристов на всякий случай вытащил меч из ножен — почему-то это очень хотелось сделать. Проход, по которому они медленно шли, был прямым и не слишком широким — взрослый мужчина мог, раскинув руки, коснуться стен, а с мечом и вовсе негде было бы как следует развернуться. Элейт примерно представлял, что тоннель проходит под крепостной стеной и ведет дальше в северном направлении.

Только через четверть часа, пройдя около пяти сотен ярдов и миновав вторую дверь, также оказавшуюся приоткрытой, сир Кристов догадался, куда вывел их тоннель. Молодые люди оказались посреди просторного помещения с высоким сводчатым потолком и стенами из светлого мрамора, вдоль которых стояли саркофаги со скульптурными крышками, изображающими покойных. Все девятнадцать захоронений принадлежали взрослым мужчинам, останки их жен и не доживших до совершеннолетия детей были помещены в виде праха в один украшенный барельефами ковчег, установленный в центре залы. Все имена и надписи на каждом из гробов были аккуратно сбиты, а сколы отполированы до гладкой поверхности.

— Вот это да, — протянул Ратольд, с искренним восхищением разглядывая саркофаги. — А мы покойников просто топим в болоте.

— Это старая усыпальница Фержингардов, — почтительно прошептал Элейт.

— Старая? А есть еще и новая?

— Да, та, в которой похоронены последние Фержингарды, находится восточнее Кейремфорда. А этой не пользуются уже несколько сотен лет. Бабушка рассказывала мне об этом.

— Кто-то, видимо, пользуется…

Общая планировка подземной части склепа была слишком простой, чтобы можно было заблудиться, но количество помещений и коридоров не могло не впечатлять. Большие залы с множеством каменных гробов соединялись друг с другом узкими и низкими коридорами, в которых, впрочем, тоже могли стоять несколько более простых саркофагов, вплотную прижатых к стенам.

— Осторожней, — предупредил Ратольд, указывая на яму в полу, закрытую полусгнившей деревянной решеткой. Присев на корточки, чтобы осветить дно ямы, он усмехнулся: — Смотри-ка, кого-то, видимо, решили похоронить, не дожидаясь кончины.

— Время до Эстерга — темное время… — тихо проговорил Элейт.

Еще через несколько залов захоронения стали меняться — теперь крышки саркофагов были тонкими, украшенными резьбой или просто гладкими, а статуи изображали покойных стоящими в полный рост, и в этом было что-то жуткое, так как глаза у всех скульптур были закрыты, а кисти рук сложены на груди или безвольно опущены. Элейту уже давно и невыносимо хотелось покинуть усыпальницу и вернуться в замок, но вместе с тем он чувствовал, что не может этого сделать, так сильно завораживало его это место.

Какой-то странный звук он различил, еще когда они с Ратольдом проходили по очередному коридору, и поудобнее перехватил рукоять меча, который не выпускал ни на минуту. Звук этот был похож на писк летучих мышей, которые в большом количестве копошились под потолком, но его источник был не сверху, а где-то рядом. Пройдя еще несколько ярдов вперед, сир Кристов понял, что шум доносится из одного из саркофагов. На простой гладкой крышке была выбита золотом надпись: «Здесь лежит Хенмунд Фержингард, прозванный Благоразумным, лорд замка Кейремфорд, глава своего дома и вассал Эстерга Покорителя Севера».

— Кажется, кто-то там доедает то, что осталось от твоего благородного предка, — саркастически заметил Ратольд.

Элейт не отреагировал на комментарий, заинтересовавшись другим — позади саркофага была какая-то странная конструкция, снабженная рычагом, а в края мраморной крышки были ввинчены металлические кольца, к которым крепились две цепи. Прямое назначение конструкции было столь же очевидно, сколь неясна была цель ее создания — рычаг, несомненно, должен был приводить в движение механизм, поднимающий крышку гроба, но кому, когда, а главное — зачем понадобилось вскрывать захоронение умершего четыреста с лишним лет назад лорда?

— Ну, откроем? — спросил Ратольд, хотя по сути это был не вопрос.

Кристов, уже не пытаясь возражать, передал ему свой меч и взялся обеими руками за туго поддающийся рычаг. Что-то затрещало, заскрипело, и крышка гроба поднялась, почти вертикально. Мерзкий писк многократно усилился, маленькие черные существа на дне саркофага беспокойно закопошились, заметались. Ратольд заглянул внутрь и опустил меч, коротко, но от души выругавшись.

— Поземники… Мелкие наглые твари… Надо сунуть туда факел.

Элейту захотелось рассмеяться облегченно, но смех не шел, застряв где-то в груди. Он несколько секунд смотрел на спугнутых светом шипящих и хлопающих кожистыми крыльями существ, и вдруг понял что-то страшное, какое-то невероятное предположение заметалось на краю сознания, не давая поймать себя и осознать в полной мере.

— Ратольд, это не поземники… — только и смог выговорить Кристов.

Где-то позади щелкнул замок арбалета, и короткий четырехгранный бельт с хрустом вонзился Ратольду в шею, выйдя из горла. Бастард покачнулся и упал навзничь, Элейт не успел его подхватить, рухнув на колени рядом с уже мертвым телом. Вылетевший из разжавшейся руки мертвеца факел откатился в сторону, шипя от соприкосновения с влажной пылью подземелья, и одновременно с этим стрелявший отбросил ставший ненужным арбалет. Кристов вслепую шарил перед собой, пытаясь нащупать рукоять своего меча. В ту секунду, когда ему это удалось, его ударили коленом в лицо, и он стукнулся затылком о саркофаг. Высохшие и твердые, будто скелетированные, пальцы сжали его горло. Элейт не выпустил рукоять меча, но противник коленом придавливал его правое запястье, не давая даже поднять руку. Все, что смог сделать Кристов, уже теряя сознание, — беспомощно схватиться левой рукой за сплетенное из трех цепей ожерелье на шее напавшего.

Когда Элейт перестал дергаться и обмяк, Фержингард встал, брезгливо отряхнул запыленную одежду, поднял так и не потухший факел и вставил его в скобу в стене над саркофагом.

— Спокойно, спокойно, — проговорил он, опуская руку в гроб и поглаживая потянувшихся к его ладони существ по покрытым черной шерсткой головкам. — Разве я позволю пугать вас огнем, мои хорошие?

Лорд Вильморт быстро стянул с Ратольда сапоги, его же собственным ножом, выпавшим из-за голенища, разрезал на убитом всю одежду и, с некоторым трудом приподняв отнюдь не легкое тело, перекинул его через край саркофага.

— Это вам надолго, — сказал он и при помощи механизма снова опустил крышку.

Из гроба раздавался слаженно-радостный писк полудюжины маленьких существ.

***

Сир Кристов Элейт пришел в себя и какое-то время не мог осознать происходящее. Первое, что он почувствовал — это то, что у него болит лицо, и второе — что он лежит абсолютно голый на какой-то деревянной поверхности, а его руки и ноги крепко зафиксированы ремнями. Он инстинктивно задергался, а когда путы сильнее впились в кожу, просто завыл от беспомощности и отчаяния.