К Рейвину подошел один из лордов — мужчина лет тридцати пяти, одетый в красно-коричные цвета своего дома, и с ним его сын — тот самый подросток, с которым разговорился Риенар Фэренгсен.
— Лорд Эстергар, — обратился мужчина. — Мой четвертый сын, Тайер, уже достиг положенного возраста и готов пройти испытание, чтобы получить меч и назваться воином.
— Конечно, лорд Бенетор, если вы считаете, что ваш сын готов стать полноправным членом вашего дома, я не собираюсь возражать.
Рейвин осмотрел меч, на который собирался претендовать мальчик. Легкий и не слишком длинный, из обычной стали, но все равно очень хороший для первого в жизни настоящего клинка, к тому же отлично наточенный.
— Кто испытает поединком этого мальчика, Тайера из дома Бенетор?
— Я согласен, — вызвался Риенар Фэренгсен. Он скинул свой плащ с геральдической рыбой и вышел в пространство между столами. — Ну, давай, парень, места тут хватит.
Лейлис поняла, что сейчас будет происходить, но не могла поверить, что драться они собираются по-настоящему. Мальчик был, должно быть, одного возраста с Шенни, правда, куда более крепкий и рослый, чем ее вечно больной двоюродный братец. Риенар был по меньшей мере на пять лет старше и на полфута выше, и сам был ловким и подвижным, как подросток, что лишало Тайера того единственного преимущества, на которое он мог бы рассчитывать в поединке с более крупным и сильным противником.
— Не бойся, парень, я тебя не покалечу, — улыбнулся Фэренгсен и резко рубанул мечом, так, что если бы Тайер не успел пригнуться, остался бы без головы. Лейлис тихо вскрикнула от неожиданности, а у сидящего рядом Крианса от восторга заблестели глаза. Менестрель запел про враждебные вихри, темные силы и роковой бой.
Тайер обходил противника, выставив перед собой меч, пытался удерживать расстояние и держаться спиной к дверям великого чертога. Фэренгсен все еще улыбался, ведь ему беспокоиться об исходе поединка не приходилось. Они несколько раз сходились, и Риенар осыпал мальчишку градом коротких резких ударов. Тайер парировал или, если не хватало силы, уклонялся. Всего через несколько минут с начала поединка мальчик получил с полудюжины неглубоких порезов, дышал тяжело, сбивчиво, и меч в его руках подрагивал. Улыбку на лице Риенара быстро сменило выражение скуки и разочарования.
— Ты не собираешься атаковать? У тебя в руках сталь или свиной окорок?
Тайер сделал один неловкий выпад, косым режущим ударом. Риенар легко отвел его клинок в сторону и пнул Тайера в живот так, что парень отлетел на несколько футов в сторону. Он быстро подобрался, схватил меч и поднялся на ноги, но теперь близко сидящим людям было видно, что его слегка шатает.
Лейлис не могла разглядеть лицо лорда Бенетора, он сидел, не глядя ни на нее, ни на сына, но было видно, что он держится спокойно и безразлично к происходящему.
— Это спектакль, а не поединок, — ворчал лорд Хэнред, осушив очередной кубок крепкой дратхи. — Я получил меч в пятнадцать лет, и мало у кого в мое время получалось сделать это раньше. Никто не дал бы такому мелкому сопляку меч. А что сейчас? Мальчишки, наряженные в цветные тряпки вместо доспехов, напоказ машут мечами и после этого якобы становятся воинами. У Джоара тоже были эти глупые мысли, но я объяснил ему, что к чему…
— В ваше время, должно быть, и снег был белее, — вставил кто-то сидящий через несколько мест от Хэнреда, но старик, к счастью, не расслышал этой реплики. Молодой мужчина с белесой бородой, заплетенной в косички, на всякий случай пододвинул ближе к Хэнреду пиалу с запеченной икрой и поспешил дипломатично с ним согласиться:
— Вы совершенно правы, лорд Хэнред. Этот мальчик, конечно, совсем не готов к тому, чтобы драться настоящим оружием.
— Этот? — переспросил Хэнред, будто только что вспомнив о Тайере, который все отступал, насколько позволяло пространство, и каждое новое парирование давалось ему все тяжелее. — Да будет он воином. Я же видел, как проходили испытание трое старших сыновей Бенетора. Спектакль, который разыгрывают уже четвертый раз…
Наверное, прошла бы еще минута, и лорд Эстергар приказал бы закончить поединок. Но Тайер вывернулся в пируэте, отскочил в сторону, заставив Риенара неудобно развернуться, поднырнул под свистящий удар клинка, и неожиданно, без замаха, ткнул противника чуть выше колена. Фэренгсен, если и не заметил сразу, что ранен, все же замешкался на долю секунды, и мальчишка мгновенным отскоком опять оказался сбоку, собрав все силы, рубанул из декстера, да так, что Риенар покачнулся, парируя удар. Мечи еще несколько раз скрестились с ожесточенным лязгом, но лорд Бенетор вскочил со своего места и громко потребовал прекратить, а вслед за ним требование повторил Эстергар. Риенар отошел на несколько шагов, опустив клинок. Кажется, он только сейчас заметил змейку крови на своих темно-голубых бриджах. Тайер, тяжело дыша, опустился на колени, положив меч на пол перед собой.
— Ну вот, я же говорил, — усмехнулся Хэнред, но совсем не весело. — Мальчишка выучил один-единственный трюк. И чем ему это поможет в реальном бою? Ничем. Кто с ним там играться будет, как кошка с мышкой? Прирежут, и вся недолга. А Фэренгсен сам виноват, что начал по сторонам зевать.
— Действительно, достаточно, — произнес лорд Рейвин, вставая со своего места. — Мы увидели достаточно. Сир Тайер Бенетор, можете поднять свой меч.
Мальчик поднял клинок, вытер его о рукав своего разорванного в нескольких местах дублет и вложил в ножны.
— Завтра я прикажу нашему кузнецу изготовить новую гарду и навершие, под символы вашего герба. Этот меч стоит того, чтобы носить его еще много лет.
Лейлис волновалась, все ли в порядке с сиром Риенаром, но тот только перетянул ремнем ногу чуть выше раны, сел на свое место и потянулся к кувшину с дратхой. Лорд Хэнред, уже успев остыть от своего негодования, поманил к себе к Тайера.
— Слушай, парень… сир Тайер. У меня шесть внучек, все здоровые, рыженькие и незамужние. Одна, Корра, примерно твоего возраста… Я запамятовал, сколько ей точно лет. Можешь приехать в Фестфорд в любой месяц и посмотреть на нее. Если понравится, отдам ее тебе за любой выкуп, какой твой отец сочтет уместным заплатить…
Тайер рассеянно кивал, прикладывая полотенце то к порезу на плече, то на бедре. Куда больше в новом статусе его привлекала не перспектива скорой женитьбы, а возможность с полным правом и по-настоящему напиться.
— Полагаю, сегодня у нас осталось только одно дело, — сказал Эстергар, видимо, уже устав от разбирательств и прошений. — То, ради которого мы здесь собрались.
Лейлис поняла, что он сказал, потому что в этот момент он смотрел на нее. Она с трудом заставила себя отпустить резной подлокотник кресла. Рейвин, видимо вспомнив, как она морщилась, пробуя дратху, наклонился к леди Бертраде и шепнул ей:
— Матушка, проследите, чтобы дратху налили разбавленную и подсластили медом и пряностями.
— Давайте быстрее, — пробормотал Крианс, трогая Лейлис за украшенный сизым кружевом рукав. — Я хочу посмотреть на белого вепря.
Лорд Рейвин взял Лейлис за руку и вывел на середину помещения, к мозаике на полу. Лейлис стояла каблуками на выпуклых полированных кусочках бирюзы и светлого лазурита. Теперь все присутствующие смотрели на нее, а ей хотелось, чтобы богато расшитый свадебный плащ укрывал ее с головой. Менестрель запел было популярную балладу о лорде Фержингарде и его ста женах, но оборвался на первом же куплете и заиграл что-то повеселее, про безбрежные мечты и нежную улыбку, про любовь и весну.
Жениху и невесте обвязали руки красной шелковой лентой, и они произносили свои клятвы на старом наречии. Лейлис повторяла за лордом Рейвином, избегая смотреть ему в глаза и всеми силами стараясь не дать голосу предательски задрожать. Только на секунду мелькнула мысль, что можно отказаться от принесения обетов и ничего этого не будет, ни этой свадьбы, ни брачной ночи… но едва представив, что последует за ее отказом, Лейлис испугалась даже самой этой мысли. Она думала, что ей нужно будет поклясться не только перед предками и свидетелями, но и перед северным божеством, однако во время всей церемонии Неизвестного не упомянули ни разу. Леди Бертрада поднесла им ритуальную чашу, до середины наполненную дратхой, и они пили из нее по очереди, держа все еще связанными лентой руками. Дратха была сладкой и некрепкой, но Лейлис все равно не могла не морщиться, как будто пила горькую настойку из полыни. После этого они снова клялись друг другу в вечной любви и верности.
