Глава пятая
Государь
(21 февраля, понедельник, ближе к полудню)
Его величество, повертев в руках неудобную корону из чистого золота, осторожно надел ее на голову, внутри что-то зажужжало – лысеющую макушку царя освежила приятная прохлада. Да, не перевелись еще умельцы на Святой Руси – вот, пожалуйста, вставили в эту штуку кондиционер, теперь ходи да радуйся. Она ж тяжелая, сволочь, даже в лютый мороз в пот бросает, как в сауне: на виски давит, затылок ломит, мокрый лоб чешется. А про шапку Мономаха и говорить нечего – густой соболий мех, зимой еще туда-сюда, а в июле превращается в пытку. Хорошо хоть горностаевая мантия, украшенная пушистыми хвостами, легка и приятна на ощупь. Конечно, сначала он наступил на нее пару раз и упал, но вскоре привык. Другое дело, защитники животных замучили – на прошлой неделе в Совете Европы поднимали вопрос, чтобы мантии европейских монархов делались из искусственных материалов – целлофана или акрила. Представьте себе – праздник, гарцует гвардия, дуют трубачи, летят фейерверки, и тут во всем блеске выходит король в целлофановой мантии. Ей-богу, чокнулись уже совсем со своей политкорректностью.
Император, звеня платиновыми шпорами на штиблетах, не спеша прошелся по тронной комнате. Зеленые стены, украшенные белыми орлами, сверкающие многоярусные люстры из горного хрусталя, кофейные столики из уральского малахита, специальная стойка для пивных кружек и, конечно, бочка добротного баварского «мюншенера». В центре зала – трон, выточенный из цельного куска золота, весящий пару тонн; к подножию ведет вышитая вручную ковровая дорожка с исфаханским орнаментом – подарок персидского шаха. Между букетами роз – плоский плазменный экран в обрамлении мощных колонок. Жаль такую красоту, а ведь придется уехать в деревню. Австралийские инженеры уже и вольеры для кроликов построили, и самих зверьков завезли – всего через неделю он отречется от трона. Восемь лет правил – честное слово, устал. Когда старенький спившийся царь предложил ему, тогда занимавшему пост главы Отдельного корпуса жандармов, надеть шапку Мономаха, он не удивился. От династии Романовых остались рожки да ножки, а титул наследника престола давно сделался ненужной формальностью. Да иначе и быть не могло.
Перед строгим взором государя, словно наяву, встали отпечатанные на недорогой бумаге сухо шелестящие страницы гимназического учебника по истории, утвержденного Министерством просвещения империи.
«25 августа 1917 года (перенесенный на 32 сентября, этот день в империи теперь считался важным праздником с бесплатной раздачей пива) славный сын Отечества генерал Лавр Корнилов двинул на Петроград третий конный корпус и Дикую дивизию. Временное правительство было низложено, а премьер Керенский бежал, переодевшись в детскую одежду – панамку и короткие штанишки, с погремушкой в руке. Тысячи большевистских агитаторов пали жертвами гнева православного народа, Москва вновь объявлена столицей – как колыбель русской монархии, а глупый эксперимент с республиканским правлением был признан «противоречащим русскому духу». Генерал Корнилов освободил из-под нечестивого ареста Государя Императора с Государыней Императрицей. Его Величество в благодарность торжественно объявил Лавра своим преемником. Тот, будучи исполнен природной скромности, отказался и передал корону популярному в народе оперному певцу Федору Шаляпину. В 1918 году закончилась Первая мировая война, разгромленная Германия была возвращена к состоянию 1864 года и разделена на 38 государств: королевства Пруссию, Вюртемберг, Баварию, Ганновер и множество мелких княжеств. По условиям Московского договора Россия получила турецкий город Стамбул, переименованный обратно в Константинополь, а также бывшую германскую колонию в Африке – Намибию. 7 ноября 1918 года российские ссыльные, устроив революцию в Женеве и Лозанне, захватили власть в Швейцарии, объявив ее «социалистической республикой». В 1927 году Государь Император трагически погиб во время охоты в Намибии – его задавило упавшим жирафом. Вскоре Федор Шаляпин был коронован в Успенском соборе (точнее сказать, к власти в империи пришла генеральская хунта в составе Корнилова, Юденича, Колчака и Деникина). Народ искренне полюбил доброго Царя Федора (ему присвоили звание супер-обер-генералиссимуса и дали столько орденов, что приходилось надевать их даже на спину). Спустя 30 лет после начала мудрого правления здоровье Императора ухудшилось (таская на себе тяжесть орденов, Шаляпин потерял голос и уже не мог исполнять знаменитую «Дубинушка, ухнем!»), и он отошел к Престолу Отца Небесного. Его тело решили сохранить для потомков, похоронив на Красной площади в хрустальном кубе – выполненное из стекла здание с куполом, греческими колоннами и церковнославянскими буквами ФЕОДОРЪ. К сожалению, Государь умер внезапно, не оставив наследников, вследствие чего возник деликатный спор между его приближенными (кровавая разборка генералов – престарелый Корнилов и дряхлый Деникин были убиты в перестрелке, дошло до ввода в Москву тяжелых танков обер-егермейстера Багова). В результате компромисса Дворянского собрания, святейшего Синода, Государственной думы и шестого гусарского эскадрона в 1957 году на трон был возведен Император Тарас Поповских (остальные претенденты на корону погибли в уличных боях – митрополит Московcкий короновал толстяка-подхорунжего из запорожских казаков). Через десять лет Государь отрекся от престола по болезни (произошла дворцовая революция), и в Кремль на санях прибыл Божией милостию Император Илья Волкобоев, избранный на Царство Семеновским полком, при изучении архивов выяснилось, что Илья – прямой потомок служанки Ярослава Мудрого и имеет права на корону…»
Ну а дальше пророком быть не надо – Россия пошла по пути поздней Римской империи. В чертогах античных государей власть переходила не от отца-августа к сыну-цезарю, а захватывалась дворцовой стражей либо император усыновлял понравившегося ему офицера. Империя погрузилась в пучину переворотов: окраины сотрясали мятежи инородцев, а кандидатов в императоры развелось больше, нежели бродячих собак. Закончилось плохо: в 1995 году популярный претендент с Урала, вооружив отряд обедневших дворян вилами и лопатами, клятвенно пообещал: в стране будет установлена республика. Его ополчение триумфально заняло Москву, а империя распалась – отложились Украина, Прибалтика, Польша и Финляндия, Константинополь вновь стал Стамбулом и радостно присоединился к Багдадскому халифату. Новый правитель по имени Николай Борисович торжественно въехал в Кремль на белом пони, которого держал под уздцы его верный лакей – генерал-аншеф Пирожков. Через день Николай Борисович, опохмелившись, рассудил: республику он объявлять не собирается, а стоит за конституционную монархию по британскому образцу. Должности при царском дворе получали те, кто умел быстрее наливать выпивку и ловчее подавать закуски. Один прощелыга из Екатеринодара, утром приехав в Москву в звании сенатского регистратора, к вечеру был назначен титулярным камергером с золотым ключом – царя развеселило, как тот умеет глазом открывать пивные бутылки. Девять лет назад, после очередного похмелья, гуляя на пиру среди шутов и карлиц, государь вызвал нынешнего императора к себе и… подписал указ об его усыновлении, объявив наследником. Первыми взбунтовались ура-патриоты, ибо новый кандидат в цари происходил из саксонских переселенцев, в XVIII веке прибывших на Русь из Дрездена: «С какого бодуна на русский престол немчуру коронуем?» Впрочем, все удалось замять – Главный канал ТВ, контролируемый тогда купцом первой гильдии Платоном Ивушкиным, в темпе сделал с десяток передач и ток-шоу о потрясающей пользе, которую принесли империи цари с немецкой кровью. Рейтинг вырос как на дрожжах: старый царь, похлопав «сыночка» по плечу, отрекся и отправился в new-Царское Село отмечать Масленицу, а свежеиспеченный император приступил к формированию правительства из дрезденских баронов. Давая интервью прессе, новые министры постоянно сбивались на родной немецкий, с отвращением жевали кулебяку вместо сосисок, а из самоваров по утрам пили кофе. Чиновники начали срочно стричь бороды для быстрой карьеры при императорском дворе, но в этом отношении им не повезло. Царь поощрял «возврат к корням», для чего показательно раз в год ездил в деревню пахать поле под телекамерами, разумеется, одноразовым надувным плугом.
