Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Гениально, фройляйн, – восхитился фон Браун. – Объясните это сейчас в наушник ведущему, эфир начинается с минуты на минуту. Все свободны, а вы получаете премию 500 золотых. Учитесь, господа, как надо работать.

Народ дружно поднялся из-за стола. Гордая Юля, удостоившаяся публичной похвалы руководства, упорно старалась ни на кого не смотреть. Ей и так было понятно, что коллеги бросают на нее завистливые и даже злобные взгляды. В этом она не ошиблась – Аксинья с трудом удержалась, чтобы не плюнуть ей в спину. Надо же, опять эта стерва ее обошла – идет довольная, нос задрала, распальцовка такая – рядом не стой. И добро бы еще сама происходила из потомственных дворян – так нет, ее мать работала официанткой в какой-то провинциальной дыре, а Юля обрела дворянство после университета, как и сама Аксинья. Казалось бы – они обе из народа, должны держаться вместе, но ничего подобного. Это разным графьям жизнь малина: сразу при рождении и титул, и герб на тачке. А тут родись в далекой деревне, коровам хвосты покрути, навоз поубирай, пока выбьешься на столичное телевидение для того, чтобы потом всякие сучки тебе карьеру портили.

Закрыв стеклянную дверь «аквариума», предназначенного для курения, Аксинья прикурила тонкую и длинную сигарету с ментолом, нервно выпустив дым из побелевших ноздрей. В ее глазах стояли слезы злости.

Ничего. Они еще посчитаются.

Глава седьмая

Художник

(21 февраля, понедельник, поздний вечер)

Я не устаю искренне удивляться предсказуемости полицейских следователей. Ограниченные, зажатые в жестких рамках люди. Они обязательно идут по одному и тому же выверенному пути, опасаясь свернуть в сторону даже на сантиметр. Вот и сейчас (если верить телевидению) они определили меня как банального маньяка – слепого подражателя Джека Потрошителя. Как сказала телеведущая, я точно следую стилю знаменитого убийцы, копируя сцены преступлений, словно ксерокс. Эта фраза серьезно испортила мне настроение. Каждый мечтает войти в историю криминалистики под именем Кровавого кинжала или Ночной смерти, но никто не желает, чтобы журналисты прозвали его Зловещий ксерокс. Честное слово, был бы я настоящим маньяком – обязательно поймал бы эту тварь и развесил ее кишки на дереве, чтоб не оскорбляла почем зря порядочных людей. Весь день экран едва не лопается, с трудом вмещая толпу академиков, отставных приставов и прочих специалистов по криминалу или считающих себя таковыми. Все однозначно сошлись во мнении: в следующий раз я попросту обязан вскрыть очередной ларец лишь через восемь дней, дабы полностью соответствовать обстоятельствам второго убийства в Лондоне. Под конец новостей внизу экрана запустили бегущую строку с крупными желтыми буквами: «Полиция его императорского величества предостерегает милых дам от появления на центральных улицах в ночное время». Скажите, пожалуйста! Можно подумать, в районах типа Бутова ночью легко гулять с барышней под ручку.

А вот ни хрена подобного, дорогие академики и криминальные специалисты. Я – не то, что вы представляете своими убогими мозгами, а творец, свободный художник. Именно поэтому я не буду копировать Потрошителя по времени, а стану производить процедуры тогда, когда сам этого захочу. Сказал бы больше, да ни к чему вам это знать. Мне представляется, уже сегодня вечером филеры возьмут под негласную охрану московские элитные клубы – отраду для отпрысков купцов-миллионщиков, владеющих роскошными особняками на Трехрублевском шоссе. Где, как не там, они могут часами понтоваться друг перед другом брюликами от внука Фаберже, сумочками от Виттона и дизайнерскими платьями, разлезающимися на пухлых телесах купеческих дочек Меланий да Аграфен? О да, периодически в клубах появляются и утонченные представители аристократов, ведущих род от самого Рюрика… но они сидят тихо, считая каждую копеечку, – дворянство в империи давным-давно обмелело, дочиста спустив отцовские имения в казино Монте-Карло. Купеческое же сословие еще в семидесятых разжирело на поставках меда в Европу и Австралию, а начавшийся через двадцать лет тотальный медовый бум и вовсе завалил его шальным баблом. Очумевшие от денег жирные купцы в новомодных ярко-красных боярских кафтанах, небрежно ковырявшие в зубах купюрой на курортах Баден-Бадена, шагнули в реальную жизнь из кухонных анекдотов. Bulgari специально для русских клиентов начал выпускать самовары из чистого золота, продажи «бентли» и «роллс-ройсов» в империи зашкалили все возможные рейтинги, а один из медовых магнатов, коему принадлежали сибирские пасеки, даже приобрел отдельный реактивный самолет для своей любимой собачки – китайского мопса. Купцы пачками скупали дворянские титулы, и очень скоро на званых императорских балах в Кремле появились такие уникумы, как светлейший князь Мурыщенко и сиятельный граф Физдыгин, подметая дизайнерский паркет густопсовыми бородищами, они плясали «русского» под божественную музыку Штрауса.

Что поделаешь, такова специфика этой страны. Когда у русского человека вдруг появляются деньги и он не знает, куда их девать, результат один – новоявленный миллионер плавно начинает сходить с ума. Это как владелец Трехгорной мануфактуры Савва Морозов, поивший лошадей шампанским в ресторанах и плативший барышне-гимназистке сто тысяч, чтобы та пробежалась голой по улице. Через десяток лет таких эскапад Савва пришел в свой дом, похожий на дворец багдадского халифа, взял «браунинг» и вышиб себе мозги со скуки – он уже не мог придумать, чем бы себя развлечь. Что касается меня, то я вполне равнодушен к деньгам и изображаю себя бедняком исключительно для вида. Мое главное богатство заключается вовсе не в акциях, драгоценных металлах или купюрах, а совсем в другом аспекте, его я предпочитаю не выпячивать. И могу с уверенностью сказать: многие из тех, кто сейчас гневно осуждает меня и ужасается моим поступкам, дорого дали бы за то, чтобы оказаться на моем месте… Сегодняшняя ночь пройдет спокойно, пускай и без сна. Я не стану выводить автомобиль из гаража и, обгоняя местных бомбил, с риском для жизни подъезжать к тротуару в желтой машине извозчика с номером, заляпанным грязью. Я предусмотрителен, поэтому обеспечил себе запас, совершив не один, а два выезда за прошлые вечер и ночь. Мой второй ларец столь же примечателен, как и первый, а может быть, даже и лучше. Сейчас темно, фонарь на улице, разбитый три дня назад, не зажжется. Самое время начинать процедуру. Жаль, нельзя провести все пять процедур в один день. Но таковы условия финала артефакты должны обрести вволю лунного света. Только что я вышел из очередной медитации – мелкая холодная испарина покрыла живот, мускулы подрагивают от слабости, в ногах – электрические покалывания, в голове – полный сумбур. Я до сих пор не могу отойти от впечатлений, полученных в параллельном мире: в ушах звенит от рева и грохота. С удовольствием поспал бы пару часов, но пора идти за ларцом.

Надевать мешок на связанного человека – работа не из легких, но я с ней справился. Невзирая на слабость, я поднял неподвижное тело на руки, удивившись его легкости, – как хорошо, что звезды поп-музыки сидят на диете! Выйдя наружу, я зашагал к лестнице, ведущей в мое скромное жилище. Снег под ботинками хрустел, в звездном небе светила Луна.

Запрокинув голову вверх, я на секунду замер, любуясь огромным бледным шаром. Какая отличная сегодня погода. Можно сказать, повезло.

Глава восьмая

Мадам Сусликова-Загудович

(21 февраля, понедельник, очень поздний вечер – можно сказать, почти ночь)

Алиса фон Трахтенберг, вернувшись домой раньше Каледина, пребывала в отвратительном настроении. По дороге домой ей на мобильный позвонила верная подруга Варвара Нарышкина и по секрету сообщила: согласно надежным источникам в виде престарелой попадьи, живущей этажом выше, утром в прошлую пятницу соседка Нинка якобы случайно вышла вынести мусор. Наткнувшись на ожидающего лифт Каледина, эта 20-летняя стерва начала жеманиться и всяческими намеками обыгрывать тему – мол, Федор теперь «ничейный мужчинка». Подлец Каледин на заигрывания реагировал положительно – улыбался, делал комплименты относительно Нинкиного бюста и всего, что к нему прилагалось. Натурально сукин сын, импотент, мурло и свинская рожа – других слов нету… хотя, возможно, попозже и будут. Подумать только – при живой жене (пускай и бывшей): не успели развестись, как он по бабам побежал. Ох, верно мудрая мама говорила: не следует кровь портить, надо за своего родного немца замуж выходить, а не за русского. Но если трезво рассудить, какая она, к черту, немка? Даже родного языка в совершенстве не знает, хотя маму по детской привычке зовет «муттер». Тяжело жить вместе, однако национальный характер ни при чем: получали-то квартиру на двоих, обоим после развода уходить некуда. Теоретически можно разменять жилплощадь, но предлагали такие варианты, что лучше застрелиться: ехать либо в Бутово, либо в Выхино – это все равно что в Сибирь. Усадьба и флигель в Подмосковье, принадлежавшие ее баронскому роду, давно были проиграны в карты и переданы во владение своим же бывшим крепостным. Заезжала она в прошлом месяце на родовую усадьбу посмотреть, слезы навернулись – из нее владелец гостиницу с бассейном сделал, сдает номера заезжим туристам.

11
{"b":"654284","o":1}