– В Петрограде давеча лупцевали, – прервал молчание помощник Ивушкина Гольдберг. – Там пятьсот мастеровых вместе с Гасановым и Касимовым вышли на «Марш бескоронных», так целую казачью дивизию с водометами нагнали. Боится гнева народа прогнившее самодержавие, ох как боится…

– Да в дэнс-клубе в Нижнем Тагиле и то больше мастеровых соберется, – кисло произнес Ивушкин. – Я ж в Лондоне состарюсь такими темпами.

Окружающие в ужасе замолкли, перестав даже дышать.

– Энто я так, господа хорошие, шуткую, – переломил Ивушкин ситуацию, треснув об стол кубком. – Вы же знаете – я борюсь за свободу, чтобы пали тяжкие оковы царизма вместе с сырыми темницами. Если надо, я головы не пожалею для республики, как не пожалел ее в свое время Дантон.

– Вот только ЛогоВАЗа у Дантона не было, – булькнул элем Лебединский. – С этим он, безусловно, подкачал, как и с получением откатов от Конвента. А если бы его еще и назначили на денежную должность в Совет безопасности Франции… а потом он временно закорешился с главным охранником Робеспьера и стал с помощью телекиллеров мочить Демулена…26

– Да заткнись ты, наконец! – не выдержал Ивушкин, в бешенстве опрокинув кубок с остатками кваса. – Я тут пламенные речи толкаю, а ты, блядь…

– Лады, – спокойно ответил Лебединский, погружаясь обратно в эль.

Нервически дергая бородой, Ивушкин при гробовом молчании вампирским шепотом рассказал, что видел в вечерних новостях: в Лондон прилетела женщина, психолог-криминалист, работающая на московскую полицию, одна из лучших в своем деле. Согласно сообщениям информационных агентств, дама со зловещей фамилией Трахтенберг будет исследовать документы, относящиеся к «ист-эндской резне» 120-летней давности, дабы выйти на след подражателя Джека Потрошителя, отметившегося серией кровавых убийств в Москве. Однако Ивушкин ничуть не сомневается: эта женщина – профессиональный киллер, посланный new-Царским Селом для его уничтожения. Операция «Потрошитель», задуманная лучшими жандармскими умами Цветного бульвара, вступила в завершающую стадию. В связи с этим Ивушкин собрался созвать пресс-конференцию и на ней разоблачить черные планы Отдельного корпуса, но до поры до времени ему требовалось спрятаться от la femme Nikita27. В качестве варианта предлагалась аренда подземного бункера, способного выдержать попадание двухтонной бомбы. Особые подозрения Ивушкина вызывал купец Петер Моравин, глава черноикорного концерна «Гамма-банкъ и сынъ»: он имел неосторожность взяться за строительство именно такого бомбоубежища в своем поместье – неподалеку от замка Ивушкина. Моравин считался «кремлевским любимцем», запросто ездил в new-Царское Село к государю с копчеными осетрами и сахарной головой, напившись чаю, они вели умильные беседы на немецком языке. И ведь неспроста Моравин этот бункер воздвигает – и слепому видно. Не иначе как агенты царизма, отчаявшись, решили изничтожить борца за свободу ядерным микроударом, вот осетровый магнат и беспокоится, чтобы случайно радиацией не задело.

– …Логично, – поддержала мнение Ивушкина журналистка Семиухова, когда-то работавшая в придворной газете государя. – Вероятно, Трахтенберг прибыла с особой миссией – корректировать этот микроудар с воздуха. Поэтому лучше всего отключить электричество во всем доме, чтобы его невозможно было опознать ночью с высоты, а также врубить глушилки для мобильных телефонов. Надо понять: мы находимся на осадном положении.

– Опять со свечами будем сидеть, – прикончил одним глотком эль профессор Лебединский и почесал волосатый живот. – Шестой раз за год уже – прямо как «Другая Империя». Я полагаю, со стороны мы похожи на придурков.

– Старичок, ты слабо разбираешься в происках спецслужб, – невозмутимо объяснил Ивушкин. – Знаешь, какая за мной слежка ведется? Не далее как вчера пришлось увеличить вдвое количество черных лимузинов, которые одновременно покидают мое поместье и разъезжаются в разные стороны. Пущай проклятущие агенты жандармского корпуса с ног собьются.

– И без того по пять лимузинов каждый божий день покупаем, – зевнул Лебединский. – Дорога узкая, они там друг с другом сталкиваются постоянно – то крыло помято, то фары разбиты. Короче, все как всегда. Арендуем крутое бомбоубежище, делаем пресс-конференцию, находим в бутербродах с икрой следы мышьяка, глушим мобилы, отключаем электричество. Интересно, что мы будем делать, когда у тебя деньги закончатся?

– Они никогда не закончатся, – гордо ответил Ивушкин, солидно поправив шелковый кушак. – Знаешь, меня поддерживают очень мощные фонды единомышленников, так что с финансовым обеспечением полный порядок.

– Особенно если учитывать, что ты эти фонды и учредил, – налил себе еще эля Лебединский. – Сам себе бабло переводишь – называется бизнес. Ты и правда двадцать «лимонов» отстегнул украинскому гетману на революцию?

– Нет, – признался Ивушкин. – Ты разве хохлов не знаешь? Они возьмут, а потом скажут, что не брали. Лучше им совсем не давать, тогда не так обидно. Зато прикинь, какой мощный имидж я заделал? Сидит воистину православный купец Платон Ивушкин в Лондоне и всем вокруг щедро дает бабло на революции, а царь из Москвы зубищами скрежещет, но не может ничего сделать борцу за демократию. И чего? Скажи, разве не работает?

– Офигительно, – согласился Лебединский, отрыгнув. – Ну ладно, вроде все согласовали? Давай тогда с богом, поедем по домам. Тебе же еще два часа по городу петлять – от «хвостов» жандармского корпуса отрываться.

Сохраняя серьезность, купец попрыскал духами на окладистую бороду с проседью. Ровно ступая ногами в хромовых сапогах, он направился к выходу, поддерживаемый под руки дамами-поклонницами. На пол полетели цветы – фотомодели в кремовых греческих туниках, с трудом протискиваясь между гостями, сыпали Ивушкину под подошвы сапог лепестки свежесрезанных роз.

Михаил отпил из пластикового стакана глоток обжигающего кофе и тупо уставился на электронную панель с десятком мониторов. Ничего. Ей-богу, абсолютно ничего – хоть бы бродячая собака по улице пробежала для разнообразия. Конечно, кто там может нарисоваться в такое-то время? Но хозяйка напугана как последняя дура, каковой она, собственно, и является. Эти богатые сучки не знают, куда девать деньги. Поставила три дополнительные камеры, перевела их с Максимом на круглосуточное дежурство. Один спит, другой бодрствует. И все из-за маньяка, который ловит и режет на полосочки звездных баб на московских улицах. А его хозяйка считает себя звездой первой величины, ну да, она ж выпустила штук пять книжек про стерв на Трехрублевке, ставших бестселлерами. Кто бы глаза ей разул. Да на одном Трехрублевском шоссе (не говоря уж про Петроград) столько гребаных дутых звезд обитает, что этот маньяк вусмерть упахается – работы хватит как минимум лет на двадцать. Пока до его хозяйки очередь дойдет, ей уже самой жизнь станет не мила с бесконечными пластическими операциями, рожа и без ножа от улыбки треснет. Теперь вот она спит, Максим дрыхнет на диванчике в соседней комнате, а он тут торчи и пялься на дорогу перед хозяйкиным коттеджем до десяти утра. Спору нет, охранником трудиться не так уж напряжно, но так в основном думают те, кто с такой работой близко не знаком. Сидеть на картофельном складе – оно да, сутки пашешь, трое дома, но когда у тебя в работодателях истеричка, которая, чуть что, топает ногами и орет: «Я за что вам деньги плачу? Всех уволю, козлы!» – тут за одни сутки год жизни потеряешь. Да он и сам уволится, денег вот только подкопит – и все, гудбай. Откроет тренажерный зал, чтобы люди могли себе мускулы качать, – попрут толпой, глядя на него. Он же живая иллюстрация пользы фитнеса – бицепсы с литровую банку, мускулы на животе – хоть кирпичи клади, щеки – как топором вырублены. Девки с ума сходят – без разговора с разбегу в постель прыгают. Еще бы, его телосложению даже Шварценеггер – и тот черной завистью позавидует.