Нет необходимости столь далеко заходить в интерпретации эпизода, воспроизведенного Фрейдом в своем воспоминании. Но этот эпизод безусловно свидетельствует о наличии у Фрейда в раннем детстве сложных чувств и переживаний, связанных с его отношением к племяннику и племяннице.

За безвинными детскими играми среди маленьких мальчиков и девочек нередко просматриваются скрытое или явное соперничество, агрессивность, эмоциональная привязанность, включающие в себя эротический компонент.

Более существенным является то, что племянница Фрейда несомненно внесла свою лепту в развитие его двойственного отношения к Джону. Скорее всего, «любовный треугольник» способствовал установлению таких отношений между ними, когда Фрейд воспринимал своего племянника одновременно как друга и врага.

Двойственное отношение Фрейда к племяннику Джону стало своего рода моделью, бессознательно используемой впоследствии основателем психоанализа при установлении отношений с другими людьми.

Имеются в виду, прежде всего, его отношения со старшим по возрасту коллегой Йозефом Брейером, берлинским врачом Вильгельмом Флиссом, швейцарским психиатром Карлом Густавом Юнгом и многими учениками, сподвижниками по психоаналитическому движению, включая Отто Ранка, Вильгельма Штекеля и других. Со всеми ними Фрейд устанавливал дружеские отношения, переходившие в открытую привязанность и любовь, но завершавшиеся различного рода недоразумениями и разрывом, за которыми скрывались чувства враждебности и неприязни.

Подобное непонятное отношение Фрейда к друзьям и коллегам, деловые и личные связи с которыми длились по несколько лет, но неизменно завершались крахом, вызывает у многих исследователей его жизненного пути недоумение. Но оно имеет свое объяснение и сводится к тому, что глубинные источники странного отношения Фрейда ко многим людям уходят своими корнями в его детство. Один из таких глубинных источников – его двойственное отношение к племяннику Джону.

В процессе самоанализа Фрейд смог обнаружить у себя личные качества, характеризующие его отнюдь не с лучшей стороны. В частности, он подметил, что подчас у него возникает целый поток враждебных чувств к людям, которых он любит и ценит. Это заставило его углубиться в дебри собственного бессознательного, чтобы отыскать источники и причины подобной амбивалентности (двойственности). И он нашел их в раннем детстве, в дружеском и враждебном отношении к племяннику Джону. По собственному признанию Фрейда, все позднейшие друзья воплощали для него этого первого «друга – врага».

Именно по этому типу основатель психоанализа выстраивал свои отношения с друзьями.

Имелось, правда, одно отличие. В раннем детстве у Фрейда происходило совмещение друга и врага не только в одном лице, но и во временно́м отношении. В зрелом возрасте он мог долгое время выражать свое дружеское расположение к какому-то лицу, но по мере того, как укреплялась дружба между ними, у него возникали враждебные чувства к данному другу.

Вот что пишет сам Фрейд по этому поводу:

«Близкий друг и ненавистный враг были всегда необходимыми объектами моего чувства; я бессознательно старался постоянно вновь находить себе их, и детский идеал нередко осуществлялся в такой же мере, что друг и враг сливались в одном лице – понятно, не одновременно, как это было в период моего раннего детства».

К моменту данного признания Фрейда, которое им было сделано в «Толковании сновидений», отношения между ним и его лучшим другом берлинским отоларингологом Вильгельмом Флиссом оказались натянутыми. До этого времени на протяжении примерно восемнадцати лет с момента их первого знакомства, состоявшегося в 1887 году, они неоднократно встречались и вели интенсивную переписку между собой.

Достаточно сказать, что в общей сложности к моменту их окончательного разрыва Фрейд послал Флиссу около 300 писем. Причем Флисс был столь близким другом для Фрейда, что последний в своих письмах делился с ним как научными идеями, связанными с возникновением психоанализа, так и информацией интимного характера.

Признание Фрейда в том, что в основе его отношений с друзьями лежит детская модель «друг – враг», было сделано как раз накануне разрыва с Флиссом, произошедшего в 1904 году. Оставалось четыре года до окончательного разрыва. Но уже к моменту публикации «Толкования сновидений» Фрейд был внутренне готов к разрыву. Он был готов к тому, что его враждебные чувства одержат верх над дружескими чувствами, как это имело место раньше в случае его дружбы с Йозефом Брейером, с которым Фрейд познакомился в конце 1870-х годов.

Повторилась та же самая история. Дружба будущего основателя психоанализа с Брейером длилась 20 лет, с Флиссом – немного меньше. Как в том, так и в другом случае первоначальные дружеские отношения сменились проявлением враждебных чувств, приведшим к полному разрыву.

Эта история не только примечательна с точки зрения понимания того, как и в какой степени события раннего детства Фрейда оказали воздействие на его личную жизнь и возникновение ряда психоаналитических идей. Она весьма поучительна также в плане выяснения возможностей практики психоанализа.

По крайней мере, данная история наводит на размышления о том, насколько эффективным может быть осознание пациентом своих бессознательных желаний и является ли само их осознание необходимым и достаточным средством к исцелению от психических заболеваний.

Пример Фрейда действительно поучителен в этом отношении. Так, в процессе самоанализа он выявил, что его дружба с людьми протекает по типу «друг – враг», совмещающихся в одном и том же лице. Реализация данного типа отношений происходит на бессознательном уровне. Для того чтобы понять, как и почему это случается, необходимо найти истоки возникновения бессознательных желаний или переживаний. Собственные сновидения предоставляют исследователю материал, способствующий осмыслению того, о чем говорит бессознательное.

Фрейд осуществляет анализ сновидений. Разбуженные им воспоминания детства всплывают на поверхность сознания. Воспоминания воскрешают детские переживания, которые дают ключ к пониманию того, что первый друг Фрейда одновременно был и его врагом. Теперь становится ясным, что все последующие его отношения с людьми строятся по типу первых детских взаимоотношений, окрашенных чувствами любви и враждебности.

Итак, Фрейд осознал то, что лежало в основе его дружбы с людьми. Не только осознал, но, судя по всему, даже нашел оправдание предстоящему разрыву с Флиссом.

Казалось бы, осознание бессознательного должно привести к тому, что теперь Фрейд сможет строить свои отношения с людьми, исходя не из модели «друг – враг», а из других, более конструктивных представлений о дружбе. Тем более, что его предшествующий опыт явился наглядной демонстрацией порочности предшествующей модели, приведшей к разрыву с людьми, общение с которыми способствовало становлению Фрейда как основателя психоанализа.

Тем не менее, как свидетельствует история развития психоаналитического движения, последующие отношения Фрейда с коллегами часто строились именно по типу модели «друг – враг». Альфред Адлер, Вильгельм Райх, Отто Ранк, Вильгельм Штекель, Карл Густав Юнг – вот не полный перечень тех людей, с кем первоначально Фрейд устанавливал дружеские отношения, но через какое-то время он или окончательно и бесповоротно порывал с ними, или испытывал разочарование, враждебность.

Разумеется, далеко не каждый психоаналитик, плодотворно работающий с пациентами и добивающийся успехов в их лечении, способен разрешать теми же самыми методами свои собственные проблемы. Это как раз тот случай, когда, что называется, «сапожник без сапог».

Но Фрейд не может быть отнесен к разряду рядовых психоаналитиков своего времени. Он – основатель психоанализа и величина мирового масштаба. И хотя, по его собственным словам, ничто человеческое ему не было чуждо, тем не менее, будучи специалистом в сфере изучения бессознательного и многолетнего использования этого знания на практике, применительно к самому себе он столкнулся с такими трудностями, которые ставят под сомнение идею о достаточности осознания бессознательного при решении внутриличностных конфликтов.