Интерпретация данного элемента сновидения сводится Фрейдом к подмене его отца другим человеком, а именно коллегой основателя психоанализа, который принял на себя обязанности своего отца, неспособного больше их исполнять (плата за содержание в госпитале).

Но можно на это посмотреть иначе. Якобу Фрейду пришлось расплачиваться за совершенный неблаговидный поступок. Расплата в форме угрызений совести довлела над ним долгое время, если не всю жизнь.

Допустим, что это так. Тогда, не зная семейной тайны, но смутно догадываясь (не обязательно в раннем детстве, скорее в период самоанализа) о каком-то неблаговидном поступке отца, совершенном до рождения Фрейда, основатель психоанализа принял на себя часть вины, за которую, как верный сын, он должен расплачиваться.

Во-первых, он мог испытать чувство недовольства от того, что отец ушел из жизни и переложил плату за совершенный им поступок на него.

Во-вторых, как любящий сын, он действительно мог взвалить на себя груз ответственности, считая, что необходимо оплачивать долги отца.

Как в том, так и в другом случае пробуждается непонятное для Фрейда чувство вины, поскольку все эти невидимые процессы совершаются в глубине его психики и не всплывают на поверхность сознания.

Осуществленный Фрейдом анализ сновидения свидетельствует о том, что внутренняя цензура или сопротивление помешали ему докопаться до истины. Тем не менее вызванные данным сновидением воспоминания и переживания не исчезли бесследно. Не исключено, что через некоторое время именно они сказались на формировании его психоаналитических представлений о вине, неврозах и взаимоотношениях между ними.

Типичным примером в этом отношении может служить работа Фрейда «Некоторые типы характера из психоаналитической практики» (1916), где развиваются его идеи о силах совести и вине. Осмысление бессознательных процессов, непосредственно связанных с совестью и виной, осуществляется им не столько на историях болезни, сколько на художественных образах, созданных, как он говорил, «великими писателями-сердцеедами».

В частности, он обращается к анализу некоторых сюжетов, взятых из «Леди Макбет» Шекспира и «Росмерхольд» Ибсена. Последнее художественное произведение, написанное Ибсеном в 1886 году, особенно примечательно в том отношении, что в нем главная героиня носит имя Ребекки.

Судя по всему, данное произведение Ибсена заинтересовало Фрейда потому, что оно образно иллюстрирует, как и каким образом у человека, достигшего поставленных им целей и ради этого подтолкнувшего другого человека к самоубийству, в момент триумфа пробуждается совесть, возникает чувство вины и он отказывается от того, что, казалось бы, ведет его к счастью.

Но почему именно это произведение было выбрано им в качестве иллюстративного материала для его психоаналитических идей? Может быть, потому, что, помимо всего прочего, в нем затронуты сюжеты и действующие лица, вновь всколыхнувшие переживания Фрейда, имевшие место в первые годы жизни и в период самоанализа?

Полагаю, что это вполне допустимо, поскольку в этом художественном произведении содержатся детали, способные вызвать необходимые для анализа ассоциации. Кроме того, обсуждаемая Фрейдом проблематика весьма близка к тем переживаниям, которые могли возникнуть у него в связи с толкованием рассмотренного выше сновидения.

Так, имя героини – Ребекка. В тексте произведения Ибсена одна из интриг связана с бездетностью жены пастора, которая, не без помощи Ребекки, посеявшей в ней сомнения в оправданности ее брака, бросается с мельничной плотины. Пастор просит Ребекку быть его второй женой. Но «авантюристка», как ее называет Фрейд, безжалостно проложившая себе дорогу к осуществлению своих желаний, отказывается от предложения пастора.

Как видим, в художественном произведении Ибсена содержится много деталей, способных привлечь внимание исследователя. Имя героини, речь о втором браке, бездетность. Правда, некоторые из этих деталей имеют противоположный смысл. Отказ Ребекки от второго брака, бездетность другой героини. Но, как известно из психоаналитической теории и практики, данные расхождения не имеют никакого значения, поскольку и в сновидении, и в фантазии одно может подменять другое.

Не буду останавливаться на предложенном Фрейдом разборе произведения. Заинтересованный читатель может обратиться к первоисточнику, поскольку эта работа переведена на русский язык и опубликована.

Для обсуждаемого здесь вопроса более важно следующее. Пастор захотел узнать тайну Ребекки, она сообщила ему только часть, утаив самое главное, а Фрейд, осуществляющий анализ мотивов поведения героев, попытался до конца раскрыть (объяснить) то, что скрыла Ребекка. При этом основатель психоанализа рассмотрел чувство вины у Ребекки, сослался на клиническую практику, обнаруживающую у взрослых людей различного рода проступки, поставил вопрос о происхождении «темного ощущения вины», которое с точки зрения классического психоанализа имеет своим источником комплекс Эдипа.

Можно полагать, что по прошествии почти двух десятилетий Фрейд отреагировал соответствующим образом на свои предшествующие переживания и его бессознательное обходным путем наконец-то подвело его к раскрытию семейной тайны. То, что ему не удалось осуществить по отношению к тайне, незримо витавшей в его собственном доме, было реализовано путем психоаналитического раскрытия тайны, содержащейся в художественном произведении.

При этом Фрейд выдвинул важные и во многом еще не оцененные должным образом психоаналитические идеи, согласно которым при раскрытии психологии преступника важно иметь в виду, что чувство вины может существовать до проступка и что проступок может обусловливаться этим чувством.

В конце первого года жизни Фрейда произошли события, вызвавшее у него значительные переживания. Родился брат Юлиус, которому к огорчению родителей, не суждено было долго жить. Он умер восьмимесячным. В момент смерти брата Фрейду было год и семь месяцев.

Трудно сказать, насколько глубокими могут быть переживания у годовалого и полуторагодовалого ребенка. Одни исследователи полагают, что в этом возрасте ребенок не может испытывать чувств зависти и агрессивности по отношению к новорожденному. Другие считают, что подобные чувства вполне возможны и в принципе даже самые первые дни жизни ребенка не следует сбрасывать со счета, если аналитик действительно стремится понять психологию человека.

В отношении Фрейда не стоит вопрос о том, могли ли у годовалого и полуторагодовалого ребенка быть какие-либо переживания, связанные с рождением и смертью брата. В письме к Флиссу, написанном 3 октября 1897 года, он делился своими воспоминаниями, связанными с «враждебными желаниями и настоящей детской ревностью» по отношению к его маленькому брату. Одновременно он писал о том, что смерть брата породила у него самоупреки, осталась «семенем для угрызений совести».

Письмо Флиссу было написано Фрейдом в период его интенсивного самоанализа. Судя по всему, его ранние детские переживания действительно глубоко запали в душу будущего основателя психоанализа.

Только сорок лет спустя он сам для себя смог уяснить, насколько значимыми для человека могут быть детские восприятия и переживания, загнанные в глубины психики и остающиеся бессознательными. Понадобился плодотворный и в то же время болезненный опыт самоанализа, прежде чем детские переживания, связанные с отношением Фрейда к младшему брату, всплыли на поверхность его сознания.

Опыт самоанализа помог Фрейду выявить его детские переживания и послужил отправной точкой для формирования некоторых идей, легших в основу классического психоанализа. В частности, можно говорить о том, что вскрытие собственных враждебных желаний и детской ревности по отношению к брату сыграло не последнюю роль в психоаналитических представлениях Фрейда о детях.

Так, два года спустя после написанного им письма Флиссу, где упоминались его детские переживания, основатель психоанализа высказал ряд соображений, связанных с его пониманием детской психики. В «Толковании сновидений» он писал о том, что ребенок «абсолютно эгоистичен», стремится к удовлетворению своих потребностей, выступая против соперников, «главным образом против своих братьев и сестер».