Я застыла на месте. Об этом я говорила только бабушке и Эрику. Но если в первом случае подслушать разговор никто не мог, то во втором мы были у реки.

Значит…

— Что ты сказал? — развернулась я и подошла к Истукану.

Судя по тому, как он изменился в лице и его храбрость моментально улетучилась, я поняла, что выгляжу довольно грозно.

— А что такого? — спросил Руслан трусливо. — Ты это сама говорила.

— Да, но не тебе. Ты что, подслушивал?

— Нет, я просто был рядом, и ты говорила громко.

— Ты просто подлец! — разозлилась я. — Может, ты и утопление подстроил?

Выпалив последние слова совершенно случайно, я поняла их глубокий смысл только когда произнесла.

— Может, — ухмыльнулся Истукан издевательски. — И что теперь? Правда, всё пошло немного не так, как я планировал. Но, как видишь, у меня тоже есть актёрские способности.

Так вот, почему Эрик тогда так сильно сомневался в том, что Истукан действительно тонул. Он чувствовал, или знал, что надменному кумиру колхозниц совсем ничего не угрожало.

И тут я не выдержала и со всей силы, на которую только была способна, скопив всю злость, дала пощёчину Истукану.

Удар был такой, что хлюпик упал вместе с велосипедом на землю, а на щеке проявился след ещё сильнее, чем от удара Эрика в ту самую злополучную ночь.

— Придурок, — заорала я. — Из-за тебя он мог погибнуть!

Истукан выплюнул кровь на землю.

— Ты психически неуравновешенная, — крикнул он, схватившись за щёку. — Меня девушки никогда не били!

— Рада, что стала первой! Надо же было с чего-то начать! Просто-таки повезло — буду девушкой, которая тебе отказала и двинула. Расскажешь внукам!

— Зато я красивый, — злобно проорал Истукан. — По мне все сохнут, могу любую девушку позвать. А ты вали к своему Конюху.

Я резко подошла и замахнулась корзиной на Кикиморова, но он так сжался, закрыв голову рукой, что я решила — не стоит. Природа и так уже мозгами обидела, а я так вообще остатки выбью.

— Не любую! — заявила я. — Может в этой деревне ты и номер один. Но только здесь! С такой мерзкой душонкой твоя красота скоро померкнет, а других достоинств у тебя нет. Вот тогда посмотрю на тебя и на то, как ты выкручиваться будешь. А Эрику ты и в подмётки не годишься, мизинца его не стоишь. Сопливый слизняк ты и Истукан. Ты был им, есть и до конца своих дней будешь Русланом-Истуканом, деревенским дураком. И можешь делать что хочешь, только от своего прошлого тебе никогда не уйти! Да ты особо и не стараешься.

Посмотрев в последний раз на это жалкое зрелище — валяющийся велосипед, а рядом с ним перепуганный Кикиморов, я брезгливо фыркнула и пошла прочь.

Теперь я уже точно для себя всё решила — пора уезжать. Нечего ранить душу и дальше…

Я шла по тропе и смотрела на ярко-голубое предзакатное небо. Этим летом я видела его в последний раз, в городе такого удовольствия больше не будет. Как и звука сверчков, вечно летающих бабочек и красивой природы повсюду.

Было грустно, но я сдерживалась, чтобы не заплакать. Хватит слёз с меня этим летом…

Переступив порог дома, я сразу же задала волнующий меня вопрос бабушке:

— Ну что, Эрик приходил?

Та мне ничего не ответив, лишь отрицательно покачала головой.

Я поставила корзину с подсолнухами и решительно заявила:

— Всё, бабуль, я больше так не могу. Я уезжаю…

Вечерело.

Я стояла на станции одна. Никто кроме меня не собирался уезжать из деревни.

Старый вокзал поскрипывал под порывами сильного ветра и это было единственным, кроме сверчков, что нарушало тишину.

Бабушка не хотела меня отпускать. Просила, чтобы я осталась ещё ненадолго, упрашивала… Но и понимала, что я себе только больнее буду делать с каждым днём, ведь перед глазами то и дело будет Эрик.

Я попросила передать ему, что всё вспомнила, буду скучать и не забуду его никогда. Это было самым главным, что я могла бы сказать ему в сложившейся ситуации.

Солнце грело своими лучами, показался месяц.

Электричка должна была прийти с минуты на минуту, и я то и дело смотрела вдаль, нет ли её. Ходила вперёд и обратно вдоль перрона.

Казалось, что я будто вчера приехала в деревню, но, прокручивая в своей голове случившиеся события, я поняла, что всё совсем не так.

— Кира, — послышался громогласный крик сзади.

Я резко обернулась — на Снежинке ко мне мчался Эрик в расстегнутой клетчатой рубашке, развивающейся на ветру и с мокрым от пота торсом.

У меня всё внутри сжалось, когда я его увидела.

Брюнет остановил лошадь, быстро с неё слез и подбежал ко мне. В это же время рельсы характерно задребезжали — вдали показался приближающийся состав.

— Кира, — запыхавшись, произнёс парень. — Хорошо, что успел. Не уезжай, Кира, слышишь?

Я не знала, что и ответить.

— Я уже решила для себя всё, — произнесла я, опустив голову. — Я уезжаю, ловить мне здесь больше нечего.

— Нет! Ты мне нужна.

Мне тут же жарко стало от этих слов.

— Что? — посмотрела в глаза парню я.

— Ты всё слышала, ты мне нужна. Бабушка мне рассказала, что ты всё вспомнила…

— Да. Это ты меня спас тогда в детстве, ты вытащил меня из реки. Но почему ты не признался?

— Мне было неловко, — оправдывался парень. — Не такой уж я и герой. Но ты мне нужна. Я… Я люблю тебя, понимаешь?

У меня будто сердце замерло. Электричка приближалась, стук колёс становился всё громче.

— Почему ты мне раньше не сказал? — заплакала я.

Но тут увидела, что парень тоже прослезился и еле сдерживается.

— Потому что я не знал, к чему всё это приведёт, — дрожащим голосом объяснил парень и тяжело вздохнул. — Ты уехала тогда, а я остался один, с болью в сердце. И теперь, когда ты вернулась, я боялся раскрыться. Зачем тебе я, когда у тебя полно поклонников? Ты бы просто уехала, а я бы опять остался один с воспоминаниями. Я не хотел возобновлять свои чувства. Я может и сильный, но не железный.

Тут мне стало так стыдно… Как же я не подумала, что Эрик может испытывать точно такие же сомнения как и я, и бояться, что всё это ничем в итоге не закончится.

Парень засунул в карман джинсов ладонь и достал небывалой красоты деревянную резную шкатулку, которую протянул мне.

Тем временем электричка подъехав, останавливалась на станции.

— Это тебе, открой, — перекрикивая шум, попросил парень.

Я осторожно взяла шкатулку. Она была невероятно красивой, с вырезанными цветами, каких я никогда раньше не встречала.

Откинув крышку, я увидела внутри цветок. Как раз такой же, какие были в оформлении.

— Ты сам сделал эту шкатулку? — задала вопрос я, но уже понимая, какой получу ответ.

— Да, — признался Эрик.

— А что это за цветок?

Я держала его в руках — ярко красный, с большими лепестками, похожими на сердце.

— Это я вывел, — рассказал кучерявый. — Я же хочу быть флористом. И я попытался скрестить несколько видов, получился совершенно новый. Я назову его Кириус.

Я бросилась на шею Эрику. Запах солярки ударил в нос. И как он мне мог не понравиться в первый раз?

Такой подарок, столько сил и труда я сжимала рукой. У меня никогда не было ничего подобного и вряд ли будет. Шикарная шкатулка, и ещё более шикарный цветок, которого ни у кого нет.

Электричка остановилась, двери с грохотом открылись.

— Не уезжай, — попросил Эрик.

— Нет, — отпустила я его. — Я должна. Нужно искать новые роли, новые проекты. Сидя в деревне, я ничего не добьюсь.

Парень стоял и смотрел на меня. Я провела рукой по его виску и щетине.

— Никто мне не нужен, — призналась я. — И любила я всегда одного тебя. Люблю и буду любить. Так стыдно, что даже не запомнила своего спасителя, ведь я бы утонула, если бы не ты.

— Я не мог поступить иначе, — уверил меня парень.

— Я буду приезжать теперь часто. Прости, что мы ссорились…

— Нет, всё в порядке. Ты меня тоже прости.