— Эрик! — опять закричала я дрожащим от ужаса голосом, и небо прорезал зигзаг молнии, сопровождающийся громом. Мне стало очень страшно. За него…

Но парень успел схватиться за другой камыш и с невероятным усилием всё-таки выбрался из воды.

И очень вовремя, потому что сразу после этого, молния ударила прямо в реку.

Эрик мокрый тут же подбежал к Истукану под иву, развернул его на живот и положил на подставленное колено.

— Он живой? — крикнула я.

Из-за шума говорить было просто невозможно, оставалось только кричать.

— Очень на это надеюсь. Только вот искусственное дыхание я ему делать не собираюсь, предупреждаю, — ответил Эрик и с силой ударил Руслана по лопаткам.

Истукан выплюнул речную воду, но в сознание не пришёл.

Тогда брюнет перевернул его на спину, сел на пояс и хлестнул ладонью по щеке, крикнув:

— Очнись!

Истукан в тот же миг будто услышал слова и, вскочив, стал учащённо дышать. На его щеке вспыхнул ярко-красный чёткий след.

— Ты совсем, что ли? — заорал он. — Мне больно, синяк останется.

— Переживёшь, — зло рявкнул кучерявый и слез с Истукана, который еле двигался под массой силача. — Тональником замажешь, как свои прыщи.

Я не понимала, почему Эрик так злится. Может, переживает, или нервы сдали?

Молча схватила полотенце и накрыла им Руслана, которого била дрожь. То ли от холода, то ли от страха.

— Что ты там забыл вообще? — кричал Эрик, размахивая руками. — На кой ляд тебя понесло туда? Купаться захотелось?

— Эрик! — попыталась я успокоить кучерявого. — Ему и так страшно.

— Да конечно!

Дождь лил как из ведра. Буря только набирала обороты.

Эрик подошёл, взял свои джинсы и стал надевать их на мокрые плавки.

— Я ухожу, — поставил перед фактом он меня.

Я опешила от такого хода событий.

— Но там дождь! — попыталась я как-то остановить брюнета. — Сейчас идти опасно.

— Не опаснее, чем оставаться под деревом у реки.

— Давай переждём и вместе все уйдём.

— Вместе? Ну уж нет, — хмыкнул парень насмешливо. — Или ты идёшь со мной, или ты остаёшься с этим.

— Что? — ушам своим не поверила я.

— Ты всё прекрасно услышала, — настаивал на своём силач.

— Как ты можешь! Руслан только что новую жизнь обрёл буквально, у него стресс!

Поведение Эрика меня очень удивляло. Но что именно его раздражало, я понять не могла. Неужели он ревнует меня? Или так ярко выражалась неприязнь к Истукану? А если ревнует, значит, я ему не безразлична?

— Стресс? — выпалил Эрик и через плечо метнул испепеляющий взгляд в сторону Кикиморова. — Да этот придурок даже не тонул!

Эрик говорил про Истукана так, будто того рядом с нами не было. Выражения не подбирал и даже не старался специально.

— Откуда ты знаешь? — попыталась защитить Кикиморова я. Да, я его терпеть не могла, но в подобной опасной ситуации мог оказаться каждый.

— Да потому что! По нему всё видно. А вот я из-за него жизнью рисковал. И неизвестно еще, с каким исходом! Благо, всё обошлось.

— Ты преувеличиваешь.

— Я? Преувеличиваю? — глаза кучерявого округлились.

— Нет, нет. Я не то имела в виду, — тут же стала я искать подходящие слова. — Да, ты рисковал сейчас. Но ты его спас. Почему ты теперь говоришь, что он в этом виноват? Когда я тонула, в этом не был никто виноват, это просто случилось. Неожиданно. И предугадать это тоже нельзя было.

— Ты — это совершенно другой случай.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что. В общем, я ухожу, — снова повторил своё намерение Эрик. — Идёшь со мной — пошли. Нет, — оставайся.

— Мы не можем просто взять и уйти, — настаивала я.

От бессилия рыдать хотелось, нервы на пределе были.

— Хорошо, я всё понял, — обиженно произнёс Эрик и, резко схватив свою майку, заткнул её за пояс.

— Давай дождёмся хотя бы, чтобы дождь прошёл, — пыталась я остановить парня хоть как-то.

— Нет. Всё. Корзину пусть хлюпик поможет дотащить, — не поддавался уговорам кучерявый. — Она пустая, не надорвётся. Не думал, что он тебе важнее, чем я…

— Эрик, — только и смогла произнести я. — Ты же знаешь, что это не так… Эрик!

Небо в очередной раз всколыхнул раскат грома.

Но парень никак не отреагировал на мои призывы. Он отодвинул как штору ветви ивы и стал удаляться, пока вовсе не исчез в поле среди кукурузных початков.

Из глаз слёзы покатились от обиды.

Я до последнего думала, что он вернётся… Смотрела вслед и ожидала. Но напрасно надеялась.

— Ну что, доволен, да? — развернувшись, крикнула я на Истукана.

Дождь постепенно стал стихать.

Я сидела, дрожала от холода и думала, правильно ли поступила.

С одной стороны, я должна была пойти с Эриком. Но с другой — не оставлять же одного Истукана, который никак прийти в себя не мог после случившегося и не шелохнувшись, пялился в одну точку. Да и мокнуть в лишний раз не хотелось, до дома идти предстояло далеко.

Но ведь Эрику нужно было срочно, не дожидаясь спада дождя уйти. Прямо сейчас!

Кто был прав, а кто виноват, разобраться было трудно. Оба правы и неправы в то же время.

— Попробуй ещё хоть раз что-нибудь плохое сказать про Эрика, — наказала я Истукану, наконец, успокоившись через время и вытерев слёзы. — Он тебе жизнь спас, так что держи язык за зубами со своими оскорблениями в его адрес.

Кикиморов ничего не ответил. Да и что он мог сказать в своё оправдание?

— Из-за тебя проблемы всегда! — вконец разозлилась я. — В детстве покоя никакого не было, проходу не давал, и сейчас приехала на короткое время и опять ты. Ума как не было, так и не появилось.

— У меня к тебе чувства, — пролепетал Истукан.

— Знаешь, что?! Ты эти сказки, эту лапшу на уши своим инфантильным колхозницам вешай. Они и рады будут! А со мной такое не пройдёт. Чувства… Плевать я хотела на твои чувства. Вести себя нужно подобающе, если испытываешь что-то.

— Ну вот и пошла бы с ним, чего ты тогда осталась? — перешёл в атаку Руслан. — Значит, я тебе не безразличен?

— Держи карман шире! Из милосердия своего осталась. Только уже сто раз пожалела об этом. Не маленький, особых увечий нет, домой бы сам добрался. Я вот как-то добралась в своё время, и ничего. Жива, здорова, как видишь! Шок и стресс одна пережила, втихаря, без всяких психологов и рассказов направо и налево.

Я вскочила, сорвала с парня полотенце и стала его складывать.

— Ты что, тонула? — не поверил Истукан.

— Не твоё дело, — предотвратила все разговоры на эту тему я. — Рассказывать тебе всё равно ничего больше не собираюсь.

— А ты что злишься так? Влюбилась в него, да?

— Тебе какое вообще дело? Ты кто такой, чтобы я отчитывалась перед тобой?

Поражению наглости самовлюблённого болвана не было предела.

— Ой, можешь ничего не рассказывать, — вскочил Кикиморов и скрестил руки. — Сам всё знаю. Видел я это сердце на старом дубе. Забрёл однажды в лес, наткнулся на опушку, и больше не ходил туда после этого из принципа. Чтоб не видеть в лишний раз. Тоже мне… мог бы и получше вырезать, мастер-краснодеревщик. Я и покраше видал.

У меня от этой реплики дыханье спёрло.

— Чтоб ты знал, это сердце я вырезала собственными руками, — заорала я и Истукан отпрянул от этого крика. Он даже рот открыл, узнав про такую внезапно выплывшую деталь. — И это действительно Сердце Любви, а не уродство, которое сделал ты, вписав моё имя. За пять минут нацарапал что-то невразумительное и гордишься теперь, мол, подвиг сделал.

Я побросала с силой покрывало и полотенца в корзину, взяла её и направилась в сторону поля. Находиться больше в компании с таким недомерком я не могла.

— Говорить ещё про моё Сердце Любви смеешь, — бросила я напоследок. — Сравнивать его со своим криворуким посмешищем. А я вот, хоть и много лет прошло, нисколько не жалею, что его вырезала. Кровью и потом его выделывала целый месяц, несмотря на боль. Вот это — чувства. Настоящие! А твои чувства — пшик и не более. Что по словам, что по поступкам.