Для успешного выполнения задачи нужны были туман или дымка. Такая погода наступила 1(14) мая. В 14 часов 25 минут «Амур» вышел в море для минной постановки. Его сопровождали 4 миноносца. 2 из них проводили траление по курсу «Амура», а 2 находились в охранении.

Над морем стояла дымка, что позволяло ставить мины не в ночное время, а днем, когда место постановки минного заграждения можно было определить более точно. Пройдя по входному створу, «Амур» выставил 50 мин в 100–110 кабельтовых от Золотой горы, где, как отмечал командир заградителя, чаще всего находились блокирующие корабли противника. Мины были выставлены перпендикулярно курсам, которыми обычно двигались в этот район японские корабли, в одну линию длиной 12,5 кабельтовых на глубине 11 футов ниже уровня малой воды. Минная постановка прошла успешно.

Противник ничего подозрительного не заметил. В 17 часов 25 минут русские корабли благополучно вернулись в Порт-Артур. На следующий день, 2(15) мая, неприятельские корабли в составе эскадренных броненосцев «Хацусэ», «Ясима» и «Сикисима» и трех крейсеров появились у Порт-Артура. Русские береговые посты внимательно наблюдали за действиями отряда. Вскоре под концевым эскадренным броненосцем «Хацусэ» произошел взрыв. Корабль сильно накренился. Для спасения команды были посланы шлюпки. Рискнувший приблизиться к поврежденному кораблю броненосец «Ясима» вскоре тоже подорвался на двух минах. Оба японских броненосца затонули. Только на «Хацусэ» противник потерял 36 офицеров и старшин и 457 рядовых.

Этот день был назван черным днем японского флота. Кроме двух эскадренных броненосцев японцы в районе островов Эллиот потеряли крейсер «Иосино». На нем погибло 335 человек. Через два дня на русских минах у Порт-Артура подорвался миноносец «Акацуки», а канонерская лодка «Осима» затонула, протараненная другой японской лодкой при постановке на якорь.

Соотношение сил на море изменилось в пользу русского флота, создавались условия для активных действий Тихоокеанской эскадры. Но контр-адмирал Витгефт, получивший указание наместника беречь корабли и сам не веривший в успех, не воспользовался этими благоприятными обстоятельствами. Продолжая минные постановки, оказывая артиллерийскую поддержку сухопутным частям, передав часть орудий и личного состава для обороны Порт-Артура с суши, русский флот вел борьбу с блокадными силами противника, ожидая ввода в строй поврежденных кораблей и прибытия новых сил из России.

За время обороны Порт-Артура японский флот потерял на русских минах 12 боевых кораблей, что является наиболее убедительным доказательством силы русского минного оружия и высокого мастерства русских минеров. В то же время эти потери служили показателем неумения японского командования успешно организовать противоминную оборону блокирующих сил флота. С точки зрения общего опыта войны на море широкое использование мин заграждения у Порт-Артура со всей очевидностью свидетельствовало, что применение минного оружия в системе блокадных действий флота в корне изменило как характер блокады, так и способы борьбы с ней по сравнению с временами парусного флота. Использование мин заграждения позволило усилить блокирующему флоту свои действия, но в то же время минное оружие расширило возможности блокируемого в его борьбе с противником. Борьба блокируемых сил с блокирующим флотом противника у Порт-Артура показала также, что эти действия приобрели для обеих сторон характер систематической боевой деятельности, потребовавшей от каждой из них большого напряжения сил.

Почти одновременно с боевыми действиями на море начались первые сухопутные сражения. Они велись ограниченными силами. Обе стороны ставили своей задачей сорвать или хотя бы нарушить развертывание главной массы войск, предназначенных для осуществления намеченных стратегических планов.

Главнокомандующим всеми вооруженными силами на Дальнем Востоке являлся наместник царя адмирал Е.А. Алексеев. Командующим сухопутными войсками в Маньчжурии с началом войны был назначен военный министр генерал А.Н. Куропаткин с правом самостоятельно сноситься с царем и правительством. До его прибытия 15(28) марта 1904 г. должность командующего Маньчжурской армией исполнял генерал Н.П. Линевич.

На 13-й день войны Алексеев отдал следующий приказ генералу Линевичу: «…притянуть на себя японскую армию, дабы не дать ей возможности всеми силами обрушиться на Порт-Артур, и задержать ее наступление через реку Ялу и далее к линии Китайской Восточной железной дороги с целью выиграть время для сосредоточения наших резервов, подходящих из Западной Сибири и Европейской России. Сверх того, надлежит принять меры к воспрепятствованию противнику производить высадки в устье рек Ляохэ и Ялу и на ближайших побережьях. В случае, если бы противник высадился в больших силах на Ляодуне для операции против Артура… выставив заслон в стороне от Кореи, несмотря по обстоятельствам, действовать… на тылы и сообщения противника, оперирующего против Артура»³⁸.

Таким образом, выдвижением отрядов к устью рек Ляохэ и Ялу предполагалось задержать наступление противника и выиграть время для переброски войск, направляемых на Маньчжурский театр военных действий из Западной Сибири и Европейской России. Удаленность этого театра и низкая пропускная способность Транссибирской магистрали не позволили в короткий срок сосредоточить на Дальнем Востоке необходимое количество войск. Поэтому мобилизация и развертывание русской армии осуществлялись крайне медленно. За первые 1,5 месяца среднесуточный прирост русской армии на Дальнем Востоке составил около батальона, полусотни конницы и 3 орудия.

К 15(28) марта развертывание Маньчжурской армии было завершено. Она состояла из двух авангардов — Восточного и Южного — и общего резерва, который располагался в районе Ляояна на кратчайшем направлении из Кореи, откуда ожидалось наступление главных сил противника.

Южный авангард в составе 18 батальонов пехоты, 6 эскадронов и 54 орудий (22 тыс. человек) под командованием генерала Г.К. Штакельберга располагался в районе Инкоу, Гайчжоу, Сеньючен и имел задачу помешать высадке японцев на побережье Ляодунского полуострова.

Восточный авангард, объединявший 8 батальонов пехоты, 38 орудий и пулеметную роту, под командованием генерала Н.А. Кашталинского был выдвинут к реке Ялу. Ему надлежало укрепить свою позицию в подходящих местах для наилучшей обороны и не дать возможности противнику перейти на правый берег.

В Северной Корее действовал передовой конный отряд под командованием генерала П.И. Мищенко (22 сотни конницы и казачья батарея) с задачей вести разведку, выдвинувшись до 100 км южнее реки Ялу.

Для наблюдения за противником на флангах были образованы: на левом фланге — конный отряд под командованием подполковника А.С. Мадритова в составе 2 сотен и 2 конно-охотничьих команд, на правом — 2 батальона пехоты, 2 сотни и 4 орудия. Кроме того, побережье в районе устья Ялу охранялось 5 сотнями.

В составе общего резерва находилось на станции Айсянцзянь 7 батальонов пехоты, 32 орудия; в Ляояне — 18,5 батальона, 9,5 сотни, 24 орудия; в Мукдене — 3 батальона, полсотни и 4 орудия. Всего общий резерв насчитывал 28,5 батальона пехоты, 10 сотен, 60 орудий.

Развертывание японской армии в 1904 г. почти полностью соответствовало ее развертыванию в Японо-китайской войне 1894–1895 гг.

В феврале авангард 1-й японской армии Куроки (12-я дивизия) начал высадку в Корее. Во второй половине марта 12-я дивизия заняла Пхеньян. Остальные силы армии — гвардия и 2-я дивизия — были высажены в Цинампо.

Разбросанность русских войск и незначительность их состава на театре военных действий позволили японскому командованию в Корее и на Ляодунском полуострове осуществить развертывание своих сил по заранее намеченному плану. Несмотря на это, высадка и сосредоточение 1-й японской армии происходили медленно. Только 22 марта (4 апреля) 1-я армия Куроки сосредоточилась за рекой Ченчёнган в намеченном для нее районе, в 125 км от Ялу, и приступила к устройству промежуточной базы.