Где-то внизу хлопнула дверь – вероятно, джентльмены поужинали и направлялись в библиотеку. Выбор у меня был такой: предстать в моем нынешнем виде либо перед ними, либо перед миссис Уилсон. В итоге я предпочла отступить. Отодвинула стенную панель, нырнула во мрак коридора для прислуги, сделала несколько шагов и, неожиданно споткнувшись обо что-то, растянулась на полу.

К счастью, я так одеревенела от холода, что даже не почувствовала боли от падения. Глаза еще не привыкли к темноте, но пальцы определенно нащупали мужской ботинок, пробежали по нему вверх и подергали штанину. «Прошу прощения», – прошептала я, уже смутно осознавая, что в этой черной массивной фигуре на полу есть что-то неправильное, и начала отползать обратно к стенной панели. Сердце колотилось все быстрее. Я с треском отодвинула панель, в коридор хлынул свет из библиотеки, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить увиденное.

Полоса бледного желтоватого света выхватила из темноты джентльмена средних лет в смокинге. Он лежал на спине, странно вывернув конечности, и смотрел в одну точку. Правая рука была прижата к груди; вокруг него растеклась какая-то жидкость. Я толкнула панель, расширив проем, и картина явилась мне во всех красках: алая лужа крови, серебристый блеск ножа, торчащего из груди, и светло-голубые остекленевшие глаза на белом лице. Лишь тогда я окончательно поняла суть своей находки.

Я обдумала возможность грохнуться в обморок на манер приличных леди, но быстро отмела этот вариант действий, приняв во внимание свое нынешнее положение: я была служанкой, к тому же от природы не имела склонности лишаться чувств и не представляла, как это делается. Вместо этого я совершила то, что, как мне казалось, дамы с тонкой душевной организацией всегда проделывают, оказавшись наедине с трупом, – пронзительно завизжала и бросилась прочь из библиотеки.

Бегство получилось несколько хаотичным, поскольку я промерзла до костей и плохо соображала. Но мне все же удалось распознать главную дверь по размеру; я, задыхаясь, вылетела на галерею и, не успев затормозить, на полной скорости врезалась в перила. Мой визг резко прервался – железное ограждение выбило из грудной клетки весь воздух.

В холле, футах в пятнадцати подо мной, дворецкий, которому я недавно наступила на ногу, как раз направлялся к входной двери. Он остановился и уставился на меня взглядом испуганного карпа. Колокольчик у входа зазвонил громко и настойчиво – видимо, не в первый раз. Мистер Холдсуорт встряхнулся, возвращая себя к действительности, оторвал от меня взгляд и невозмутимо продолжил путь по черно-белой плитке холла.

– Труп… – выдохнула я, навалившись на перила. И повысила голос: – В библиотеке – труп!

Я видела, как вздрогнули плечи дворецкого, но он даже не замедлил шаг. Ясное дело, решил, что не позволит какой-то чокнутой девице отвлекать его от исполнения служебных обязанностей.

Внезапно почувствовав головокружение, я нащупала ледяными пальцами перила и вцепилась в них. Выложенный плиткой пол поплыл у меня перед глазами, а элегантные лестничные пролеты, обрамляющие холл, потекли куда-то белопенными мраморными реками. Великолепный персидский ковер, уложенный посреди холла, устремился за ними, вступил в столкновение с черно-белой плиткой, и узор начал пульсировать и завихряться.

Самыми вероятными в тот момент мне представились два варианта развития событий: я могла оросить эту прекрасную картину остатками завтрака или нырнуть вниз и разукрасить ее собственными мозгами. В общем, я собиралась напачкать похуже, чем в библиотеке, но вдруг послышался топот, чьи-то сильные руки дернули меня назад и тем самым спасли от позора, а может, и от верной смерти.

– Боже милостивый, Холдсуорт! – прозвучал у меня над ухом хорошо поставленный женский голос, которого не постеснялась бы выпускница элитной семинарии. – Старая карга экономка теперь удумала топить прислугу?

Меня принялись осторожно усаживать в кресло на галерее, а когда я слабо возразила – мол, одежда же мокрая, – усадили насильно, велев не рыпаться.

– Полагаю, новая служанка проделала долгий путь во время грозы, – отозвался Холдсуорт, и его голос донесся до меня словно сквозь вату. – Миссис Уилсон немедленно оказала ей любезность, доверив вычистить ковер в библиотеке перед ужином. – Говорил он вполне уважительным тоном и вместе с тем дал понять, что не одобряет поведение экономки. Холдсуорт был безупречным дворецким.

– Черт бы побрал эту стерву! – воскликнула моя спасительница. Ее манера выражаться мгновенно вернула мне ощущение реальности, и я впервые получила возможность рассмотреть, кому обязана жизнью.

Передо мной стояла молодая рыжеволосая женщина с обворожительными зелеными глазами. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не слишком выдающаяся волевая челюсть. Разглядеть одежду мне не удалось, поскольку на женщине был подбитый мехом малиновый плащ с капюшоном, зато я увидела самые прекрасные в мире коричневые сапожки на пуговицах. Они поднимались, судя по всему, гораздо выше ее стройных лодыжек, защищая от зимнего холода. Как же мне хотелось согреться! Но долг был прежде всего.

– В библиотеке труп, мисс. – Мне было неловко за такую вульгарную новость, но сообщить о своей находке по-другому не представлялось возможным.

Как в плохой театральной пьесе, Холдсуорт и молодая леди хором повторили мои слова. Разумеется, они ждали разъяснений.

– Я чистила ковер в библиотеке, но только напачкала еще больше…

– Да уж понятно, – кивнула рыжеволосая.

Я затараторила дальше, уже не думая о приличиях, потому что все это нужно было выложить одним махом, иначе мне никогда не удалось бы досказать историю до конца.

– Кажется, я услышала шаги в коридоре для прислуги, но в ту же секунду споткнулась о труп – на полу лежал мужчина. У него из груди торчал нож.

Вместо того чтобы начать охать и ахать, слушатели внимательно смотрели на меня с очень серьезными лицами.

– Это правда, – пролепетала я. – Господь мне свидетель.

Холдсуорт нахмурился и издал легкое покашливание – все правильные дворецкие так делают, перед тем как сообщить, что чье-то понимание ситуации в корне неверно. Но молодая леди не дала ему изречь дворецкую мудрость, заговорив первой:

– Холдсуорт, звони в полицию.

– Конечно, мисс Риченда. Но вы же не думаете, что эта девушка отдает себе отчет в своих словах? У нее лихорадка, в голове помутилось от холода и голода.

– Не исключено. Но взгляд у нее вроде бы осмысленный. В приютах я видела много голодающих людей и лихорадку тоже наблюдала. По-моему, девушка выглядит скорее потрясенной. Собственно, знакомство с миссис Уилсон для кого угодно будет потрясением. – Мисс Риченда расхохоталась в неподобающей леди манере, и это было настолько несообразно обстоятельствам, что мне на глаза навернулись слезы.

– Уверен, скоро выяснится, что ничего страшного не произошло, – успокаивающе произнес дворецкий.

– Так давайте проверим, – заявила мисс Риченда. – Идем, девушка, показывай, где твой труп.

Я с удивлением обнаружила, что ноги еще способны меня нести, и неверным шагом двинулась вперед. В библиотеке все осталось по-прежнему: отодвинутая стенная панель открывала проход в коридор для прислуги. В свете газовых ламп я увидела тень от ног лежащего мужчины и, обернувшись, указала спутникам в полумрак коридора. Мисс Риченда решительно шагнула в проход.

– Боже милостивый! А девушка права, Холдсуорт. Иди взгляни!

– Благодарю, мисс Риченда, я поверю вам на слово, если не возражаете. Пойду звонить в полицию и заодно извещу хозяев.

– Валяй. Принеси-ка мне лампу, эй.

– Я, мисс?..

– А, нет, поставь на место. Лучше помоги мне вытащить его на свет.

Я всегда знала, что судьба прислуги не сахар, поэтому зажмурилась, шагнула в коридор и взялась за ногу трупа.

Оказывается, мертвые тела немыслимо тяжелые – будто бы пустое место, освобожденное душой, после смерти занимает какая-то неподъемная субстанция. Понадобилось довольно много времени, нецензурных высказываний рыжеволосой леди и пыхтения с моей стороны, чтобы приволочь труп в библиотеку, под свет газовых ламп.