Викинг расхохотался:
– Ну вот, товар-то бракованный, миссис Уилсон, хотя с виду лакомый кусочек! На свалку!
Не стерпев оскорбления, я вскинула голову, и невысокий мужчина, поймав мой взгляд, тотчас отвел руки.
– Ты не прав, Дикки, – сказал он рыжему.
– И кто же она, по-твоему? Незаконнорожденная принцесса?
– Вы, должно быть, оказались без средств к существованию? – продолжил невысокий, обращаясь ко мне. Говорил он сухо и смотрел на меня, будто оценивал в уме. Но помимо этого я прочла в его глазах симпатию.
– У меня умер отец… – Я замолчала, потому что силы внезапно меня покинули. Я замерзла, проголодалась и никогда еще не чувствовала себя такой беззащитной. Ужасно хотелось есть, спать и еще огреть дубиной Викинга за его оскорбительное нахальство, но я ни на секунду не забывала про матушку и Джо, о которых мне нужно было заботиться. Поэтому я смирила гордыню. – Он ничего не оставил мне в наследство.
– И кем же был ваш достопочтенный батюшка, юная леди? – поинтересовался рыжий Дикки.
– Я бы предпочла не отвечать на ваш вопрос, сэр.
– Я с вами согласен, миссис Уилсон, – отрезал рыжий. – В этом доме не место обманщицам. Отошлите девицу восвояси.
– Как пожелаете, мистер Ричард.
– Постойте, – вмешался невысокий джентльмен. – Посмотрите-ка мне в глаза, мисс. Вы скрываете имя отца, потому что для вас это дело чести?
– Да, сэр. – Я почувствовала укол совести, но взгляд не отвела.
Невысокий повернулся к экономке:
– В таком случае, миссис Уилсон, давайте дадим девушке шанс. Назначьте ей испытательный срок. У нас сейчас все равно не хватает прислуги.
Миссис Уилсон поджала губы:
– Раз уж такова ваша воля, мистер Бертрам, мне возразить нечего. Завтра утром я обо всем доложу хозяйке. А теперь позвольте откланяться. Идем, девочка. – Она отодвинула стенную панель, которая издалека казалась обычными рядами книжных полок, и вывела меня в потайной коридор для прислуги. – Ты можешь пудрить мозги мистеру Бертраму, но не мне, – шепнула экономка. – Посмотрим еще, что на твой счет скажет хозяйка. Она тоже не из тех, кого легко обдурить.
С этими словами миссис Уилсон ощутимо толкнула меня в поясницу, и я оказалась в абсолютной темноте. Панель за нами задвинулась с легким щелчком хорошо смазанного механизма, где-то над головой лязгнул металл. Как только свет из библиотеки исчез, я замерла, и миссис Уилсон пнула меня еще раз:
– Пошевеливайся. Настоящие служанки знают, что, пока ужин не подан, нельзя терять время.
Я устремилась вперед на ощупь, не желая оставаться дольше необходимого в этой черной ловушке наедине со старой гарпией. Через несколько минут мои глаза привыкли к темноте, и вскоре я, в точности как в той пословице, увидела свет в конце туннеля. По мере того как мы приближались к выходу, все громче становился шум, который то и дело перекрывали истошные вопли какой-то сердитой женщины.
Коридор для прислуги вывел нас в кухню. Дым там стоял коромыслом, и в первую секунду мне показалось, что по тесному помещению мечутся как минимум человек тридцать. Войдя, я проворно подалась в сторону, чтобы не получить очередной пинок от миссис Уилсон, и наступила на чью-то огромную, безупречно начищенную штиблету.
– Это мистер Холдсуорт, дворецкий, – холодно сообщила миссис Уилсон.
– Простите, сэр, – смутилась я.
Владелец штиблеты – высокий, средних лет человек с угрюмым лицом – молча смотрел на меня сверху вниз. Взгляд у него был суровый, но, судя по морщинкам у глаз и рта, он был не чужд веселью и часто улыбался. Я присела в книксене и изо всех сил постаралась изобразить на лице дружелюбие, однако он лишь бесстрастно произнес:
– Не делай так больше.
Помещение было по-современному обставлено и ярко освещено. Блестящие кастрюли и горшки выстроились стройными рядами. Высокие окна были распахнуты, но зимний воздух не мог победить знойную духоту, царившую в кухне, где все кипело и клокотало в преддверии семейного ужина.
– Это Мэри, – указал дворецкий на хорошенькую девушку с веснушками и каштановыми кудряшками. – Иногда мы зовем ее Мэрри[2] за веселый нрав.
Я покосилась на него, ожидая увидеть улыбку, но на сумрачном лице не обнаружилось ни единого признака несерьезности. Зато у Мэри рот был до ушей, когда она бросилась ко мне и тепло пожала руку:
– Ну наконец-то помощь подоспела! – Она хихикнула. – Как здорово, что теперь у меня будет с кем поболтать. Агги не в счет, она говорит только о том, как побыстрее почистить кастрюли.
– Агги – посудомойка, – пояснил мистер Холдсуорт. – А это великолепная миссис Дейтон, она как раз заканчивает приготовления к ужину. И в такие минуты от нее лучше держаться подальше. Может, Мэри покажет девушке комнату для прислуги, как считаете, миссис Уилсон? Ей неплохо бы переодеться, она промокла насквозь. – Дворецкий посмотрел на меня. – Мы уже полдничали, но думаю, миссис Дейтон найдет тебе что-нибудь перекусить после того, как хозяева поужинают. Она тогда будет поспокойнее.
– Мы еще ничего не решили насчет жилья для Эфимии, – проворчала миссис Уилсон. – Но вы абсолютно правы, мистер Холдсуорт: девушка мокрая как мышь и уже успела натоптать грязи в библиотеке. Мэри, проводи ее туда, но сначала прихвати каких-нибудь тряпок. Ковер нужно вычистить до того, как джентльмены устроятся в библиотеке выпить виски. Если справишься как следует, Эфимия, я, может статься, замолвлю за тебе словечко перед хозяйкой.
Я заставила себя кивнуть и произнести:
– Да, миссис Уилсон. Спасибо, миссис Уилсон, – хотя с удовольствием затолкала бы упомянутые тряпки в ее тощую глотку. Этот порыв я все-таки подавила и даже сделала книксен напоследок.
– Ты не обязана передо мной приседать, – буркнула она, но могу поклясться, ей это понравилось. Экономка принадлежала к той же породе людей, что и епископ Пэджет, и я ее уже ненавидела.
Мэри куда-то сбегала, вернулась с охапкой тряпья и кивком поманила меня за собой.
– Не смейте попадаться на глаза хозяевам, – потребовала миссис Уилсон, когда мы выходили в потайной коридор для прислуги.
– О боже мой… – чуть слышно выдохнула я.
– Не обращай на нее внимания, – отозвалась Мэри. – Старая карга бо́льшую часть времени проводит в обнимку с бутылкой и не так уж часто нас беспокоит. – Она остановилась у прохода в библиотеку. – Обратную дорогу найдешь?
Я кивнула в полутьме.
– Вот и хорошо, тогда увидимся позже. Но вот на глаза джентльменам тебе и правда лучше не попадаться – ты так промокла, что кажется, будто на тебе вовсе нет одежды. – Мэри снова хихикнула и дружески подтолкнула меня к библиотеке.
Оглядев себя при газовом освещении, я пришла к выводу, что новая знакомая права: мокрая одежда плотно облепила мое тело. Неудивительно, что рыжий мистер Ричард позволил себе сказать то, что сказал. Отогнав эти мысли, я опустилась на колени, решив побыстрее расправиться с заданием. Но руки окоченели от холода и едва шевелились, а на тряпках обнаружились маслянистые разводы – похоже, их не раз использовали для полировки. Паркетного масла было столько, что тряпки отказывались впитывать воду с ковра.
Я терла ковер изо всех сил, думая лишь о том, как бы поскорее вернуться в душное тепло кухни. В конце концов я решила, что сделала все возможное в предложенных обстоятельствах, но, поднявшись на ноги, увидела в том месте на ковре, где только что сидела, еще одно мокрое пятно. Проклиная злокозненность миссис Уилсон и собственную глупость, я расстелила самую сухую тряпку у края нового пятна и, снова опустившись на колени, взялась за неподъемную задачу. Больше всего я боялась, что меня выставят из дома, не накормив; кроме того, хотелось доказать самой себе, что я чего-то сто́ю. И то и другое придавало мне сил.
Целую вечность спустя я встала и обвела взглядом ковер. Результат стараний не обнадеживал: стало еще хуже. Теперь светлый узор ковра был неравномерно покрыт слоем паркетного масла. Я чуть не взвыла от безнадеги.