Со стороны их отношения в чём-то выглядели так, словно Какёин пытается приручить дикого зверя – настолько замкнутым и в чём-то агрессивным казался на первый взгляд Джотаро (на то, на самом деле, были свои причины – помимо обычного юношеского бунтарства – но всем и каждому ведь это не объяснишь, да и мало кто поймёт в итоге). И стоило отметить – получалось у Нори это прекрасно. Только на последний шаг никто из них всё не решался, и приходилось с некоторым трудом, но себя сдерживать. Ладно что они с Джозефом в своё время – два дурня, которым и правда потребовался толчок со стороны в виде шутки с омелой. Здесь всё же, наверное, вмешиваться не стоит. Разве что если всё затянется слишком уж надолго – тогда можно будет и придумать что…
Впрочем, Цезарь полагает, что насчёт решения этой проблемы вполне можно рассчитывать на Какёина. Этот малец всегда добивается своих целей, если сильно того хочет. Надо просто набраться терпения.
- И ведь действительно. Польнарефф прав – это ваша четвёрка тут на отдыхе, да притом почти полностью халявном. Так что радоваться надо, а не ворчать, - хмыкает Джостар, скрещивая руки на груди.
- И мы искренне благодарны, что вы решили позвать нас с собой просто за компанию, - прежде, чем Джотаро успевает взъершиться вновь, Абдул вставляет своё слово, вежливо улыбаясь. Так что Куджо остаётся лишь фыркнуть и бросить в сторону «Ага, конечно».
- Вот-вот! Каир – это не Франция и не Италия, конечно, но тоже ведь есть на что посмотреть, - довольно поддакивает Польнарефф, поправляя свои солнцезащитные очки. – Да и девушки тут тоже есть очень даже симпатичные. Je pense que c’est excellent, mes amis*!
- Ну конечно, что же тебя ещё может интересовать, как не девушки, - негромко усмехается Нориаки, а Мохаммед слегка качает головой и хмурится, протягивая: «Да уж, в самом деле».
- С эстетической точки зрения, Момо, с эстетической! – спешно поправляется Жан-Пьер и широко улыбается египтянину.
- Само собой, - тот улыбается в ответ, и Цезарю прекрасно видно, что ранняя мрачность была лишь притворством. Ну да, знакомо – они с Джозефом тоже всегда так подкалывали друг друга, когда встречались.
Всё-таки занятная у них тут собралась компания, ничего не скажешь. Но приятно было, что никто не ощущал себя лишним, несмотря на весомое различие возрастов некоторых собеседников. Впрочем, Цеппели полагает, что они с супругом даже сейчас не слишком-то далеко ушли внутренне от молодёжи, так что беспокоиться было в общем-то не о чем. Тем более что это была уже не первая такая их встреча.
Это было… приятно, что и говорить. Позволяло временно отвлечься от собственного возраста.
Проходит некоторое время, и просыпается некто, до этого не подававший голоса – бостонский терьер Игги, питомец Абдула и Польнареффа. Пёс начинает достаточно активно донимать своих хозяев, а потом и остальных, так что вся компания вместе решает, что можно было бы уже двинуться в путь, и уходят из небольшой придорожной кафешки.
По пути обратно в отель Джозеф и Джотаро снова начинают о чём-то переругиваться – вернее, это ДжоДжо пытается что-то доказать своему внуку, а тот прилагает все усилия, чтобы не сильно раздражаться на деда – и тут Цеппели уже не вмешивается со своими комментариями, лишь с некоторым весельем наблюдая со стороны. Нориаки в какой-то момент говорит ему, что это – действительно очень забавное зрелище, и Цезарь охотно соглашается с ним.
*
Ночью в Каире становится значительно прохладнее. Хорошее время, чтобы посидеть где-нибудь снаружи и просто поразмыслить о всяком, пока в конце концов тебя не потянет спать. По крайней мере, так решил для себя Цезарь – потому сейчас он стоял на балконе их с Джозефом номера, глядя наверх в бесконечную черноту неба, и, как обычно и бывало в последнее время, думал о прошедших днях, перебирая в памяти те или иные события.
Да, правду говорят, что время летит быстро, когда ты счастлив. Цеппели убедился в этом на собственном опыте, но пришёл к выводу, что оно не так уж и плохо. Молодость прошла, но что поделать – вечно длиться она не могла. И потом – между прочим, когда-то он не думал, что вообще проживёт дольше двух десятков (настолько пессимистичный был у него настрой), а тут вот, уже за семьдесят перевалило, и не скажи, чтобы он чувствовал себя хуже. Да, не было такого количества сил, как раньше, но всё равно многие в его возрасте могли бы ему позавидовать. И речь тут шла не только об одном здоровье.
Всё ведь и правда сложилось как нельзя лучше. Изначально достаточно немаленькая, семья его со временем разрослась лишь больше. Кто-то, конечно, ушёл – и это было печально – но на смену им появились другие, не менее любимые. У повзрослевших детей теперь были свои дети, которые уже сами были не маленькими и готовились начать самостоятельную жизнь. Всем было хорошо и все были счастливы – лучшего и не пожелаешь, так ведь?
Правда, Джозеф всё не переставал ворчать, что как итог все его дети свалили куда подальше в Японию, но Цезарь на это всегда ему отвечал, что нечего пенять на страну и людей, в ней живущих, когда он сам в своё время был в отношениях с японкой. Так что было лишь закономерно, что тот же Джоске захотел со временем вернуться к себе на родину, которая также являлась родиной и для его любимого человека. Ну, а что касается Холли, тот тут ответ прост – сердце само выбирает, кого ему любить, и просто так уж вышло, что приглянулся ей именно японец. Им с Джостаром оставалось только порадоваться, что всё у всех было хорошо и спокойно. На это ДжоДжо, конечно, соглашался, но всё равно раз за разом повторял одно и то же – как он не любит Японию и японцев. Цеппели оставалось только смириться и просто позволять своему супругу ворчать тогда, когда ему хотелось. Это было не ново, что уж там. Тем более что он понимал – данное ворчание было просто следствием обычной тоски по близким.
Но самым замечательным и притом удивительным было, пожалуй, всё-таки как раз то, сколько уже сами Цезарь и Джозеф были вместе. Время от времени Цеппели думал и об этом и каждый раз поражался тому, какие числа обнаруживал. Вот и сейчас, в очередной момент раздумий, вышло так же.
Сорок пять лет одного лишь брака. А уж в принципе знали они друг друга и того дольше – все пятьдесят. Не у всех просто дружба столько длится, что уж говорить об отношениях и супружестве. Но в их случае как-то всё… получилось само собой? Нет, конечно, не обошлось без трудностей, и разногласия у них случались даже после женитьбы… Но всё же по большей части всё было довольно хорошо. Словно им суждено было быть вместе – иначе объяснить это и не получалось. Да и в какой-то момент Цеппели решил перестать искать этому какое-то иное обоснование. Просто «судьбы» было вполне достаточно.
И всё же… Цезарь никогда не говорил Джозефу об этом, но на самом деле всё это время у него был некоторый внутренний страх, что так или иначе, но счастливые дни закончатся. Что-то произойдёт – и всё будет уже не так, как раньше. Хуже. Печальней. Не было ясно точно, откуда именно было это постоянное ожидание возможной беды – Цеппели уже чётко выяснил, что его прошлое тут было не при чём, а других вариантов как-то не находилось. Но оно было, и ощущалось достаточно настойчиво.
Что хорошо, правда – в последние дни это гнетущее чувство всё больше и больше слабело, теперь уже больше походя на эхо того, что было когда-то. Сильнее лишь становились спокойствие и уверенность в том, что всё останется как есть. Так что сейчас Цезарь мог наконец-то расслабиться и просто наблюдать за тем, как дни идут за днями, и как каждый из них преподносит что-то новое. А всякие страхи – это прошлое и пустое. Можно было их отпустить, а если они ещё будут маячить где-то на горизонте, то достаточно было просто не обращать внимания.
В общем, у него сложилась прекрасная жизнь, что и говорить. Может, в чём-то слишком, ну так и что же? Теперь-то он был уверен, что вполне это заслужил. А уж его супруг – и подавно.
