Заканчивают они все через некоторое время, и Холли остаётся крайне довольной результатами общих трудов. Рисунки аккуратно складываются в одну папку и остаются на её столе дожидаться завтрашнего дня, когда она пойдёт в школу.

Всё здорово, но у Цезаря в итоге назревает один вопрос, который не даёт ему покоя.

- Серьёзно, ДжоДжо, всё это время ты умел так здорово рисовать и молчал об этом? – спрашивает он уже поздно вечером, когда они готовятся ко сну.

Джозеф поворачивается к нему и смотрит с долей вопроса и непонимания. Как будто у него не получился самый лучший рисунок из всех троих. Вернее даже, из двоих, потому что труды Холли идут отдельно и такой оценке не поддаются.

- Ну, - Джостар легкомысленно пожимает плечами, - просто не считал нужным об этом говорить? Тем более что я довольно давно не рисовал – последний раз это было, собственно, тогда, когда бабуля пыталась сделать из меня хоть какое-то подобие истинного джентльмена и потому настаивала на посещении художественного кружка. А это было немного-немало лет двадцать с лишним назад. Мне это довольно быстро наскучило, но я не хотел расстраивать её, потому продолжал ходить, пока не перевёлся в другую школу из-за проблем с поведением, хех.

Просто уму непостижимо. Художественный кружок. Ладно, что ж, это многое объясняло. Но, с другой стороны…

- И ты в самом деле больше ни разу не рисовал с тех пор? Не поверю, - хмыкает Цеппели. Потому что в конце концов – выглядел тот рисунок отлично, а за двадцать-то лет без какой-либо практики навык можно достаточно легко растерять.

- Если дурацкие рисунки в тетрадях в школе считаются за своего рода практику, то тогда получится, что я не рисовал где-то с выпуска, - выдохнул Джозеф, после чего устроился в кровати рядом с ним. – Всё равно достаточно давно.

Ну, так получается порядка тринадцати лет. Уже меньше, но да – Джостар в общем-то прав.

Цезарь задумчиво хмыкает, затем закрывает книгу, которую он читал до этого, и откладывает на тумбочку рядом.

- Тем не менее, получается у тебя удивительно хорошо, - признаёт он, глядя на Джозефа. Тот молчит секунды две, затем хитро улыбается.

- И теперь ты и сам жалеешь, что я нарисовал не тебя? – ну да, конечно. Стоит его хоть раз похвалить за что-то, как всё – он начинает этим кичиться. Цеппели закатывает глаза, и Джостар придвигается к нему ближе и пристраивает голову на его плече. – Не волнуйся, Цезарино, я могу запросто это сделать потом. Когда захочешь – только попроси.

- Я польщён и подумаю об этом, - с иронией в голосе отвечает Цезарь.

- Только одно условие с моей стороны в таком случае, - что-то не нравится ему это. Но всё же Цеппели побуждает своего супруга пояснить, вопросительно поднимая бровь. – Я буду рисовать тебя так, как Джек рисовал Роуз на Титанике.

Цезарю требуется полминуты, чтобы сообразить, что к чему, после чего он вытаскивает подушку из-под своей спины и шмякает ей Джозефа по голове.

- Pervertito**, - с усмешкой произносит он.

- Non sono***! – парирует ему Джостар, приглушённо хохоча и поднимая вверх указательный палец. – Я просто тоже тебя люблю.

Цеппели качает головой, затем убирает подушку с его лица и, наклоняясь, коротко мягко целует его в губы.

- Ладно, может быть. Когда Холли будет гостить у Джоске в следующий раз, - говорит он с улыбкой.

- Значит, на мой день рождения? О, Ци-Ци, ты явно знаешь, как меня побаловать~, - протягивает Джозеф, поигрывая бровями. Совершенно невозможный, и Цезарь уже сбился со счёта, в какой раз он так думает.

- Ещё бы ты этого заслуживал, stronzo, - фыркает Цеппели, снова пытаясь стукнуть своего супруга подушкой, но в этот раз тот перехватывает его руку и притягивает его ближе к себе.

- Судя по тому, как часто ты мне поддаёшься, - очень даже заслуживаю. И мне правда этого хочется – я понял это только сегодня, - тон голоса Джостара так внезапно меняется с шутливого на мягкий и ласковый, что Цезарь утыкается лбом ему в плечо – лишь бы скрыть то, насколько сейчас наверняка было красным его лицо.

- Sei impossibile, lo sai che****? – негромко бурчит он, на что Джозеф смеётся и лишь крепче прижимает его к себе.

- Если бы я получал по центу за каждый раз, как ты мне это говоришь, то мы бы стали только богаче, - отвечает он.

Да уж, это точно. Уже за сегодня это второй раз, пусть первый и не был озвучен. Но что поделать, если это – правда?

Впрочем, это даже хорошо.

«Никогда не меняйся, любовь моя. Никогда».

Комментарий к XXVI. Drawing each other. - Рисуют друг друга.

* Sole mio (итал.) - солнце мое

** Pervertito (итал.) - извращенец

*** Non sono! (итал.) - Вовсе нет!

**** Sei impossibile, lo sai che? (итал.) - Ты невозможен, ты это знаешь?

========== XXVII. Washing something. - Моют/стирают что-то. ==========

17 лет назад…

- ДжоДжо. Что это такое? – так. Подобный тон не предвещает ничего хорошего. Джозеф старается сделать вид, что не слышит. И ещё – что его вообще нет в гостиной, опускаясь ниже на своём месте на диване. Какой ДжоДжо? Его здесь нет. Совсем. Не-а.

Плохая идея, на самом деле, потому что в итоге Цезарь проходит с кухни в гостиную и встаёт прямо перед ним. Ну да – трудно сделать вид, что тебя нет в комнате, когда при твоих габаритах ты в принципе не можешь толком спрятаться на диване.

- Что-то не так, Цезарино? – ладно, может, он хоть как-то спасёт себя от гнева своего парня. Джостар широко улыбается и продолжает притворяться, что он не слышал Цеппели до этого. А что – у него вон, даже комикс в руках (и неважно, что он за него пока ещё не принимался).

К сожалению, итальянец не выглядит убеждённым его замечательной актёрской игрой. Он скрещивает руки на груди и слегка кивает в сторону кухни:

- Что это там лежит в раковине?

- Эм… - Джозеф не сдаётся и всё ещё старательно изображает из себя дурачка. – Не знаю, а что там?

Цезарь слегка поднимает бровь, и его лицо так и говорит: «Серьёзно, ДжоДжо? Я так похож на идиота, по-твоему?»

- Сковородка, - тем не менее, произносит он. Через паузу Цеппели добавляет: - Грязная.

- Оу. Ну… И… Ты её помыл? – отлично, то, что надо сказать в подобной ситуации. Только не для того, чтобы спасти свою шкуру, а вырыть себе лишь более глубокую могилу.

- Это должен был сделать ты, насколько я помню, - Цезарь наклоняет голову на бок. Теперь на его лице можно прочесть «Ещё одна глупость, и я тебя придушу».

- А, - выдаёт Джостар. Затем делает вид, что задумывается. – Ну, там были сильно пригоревшие кусочки еды, поэтому я сперва положил её отмокать.

- Ага, - хмыкает Цеппели и смеряет его таким взглядом, словно гадает, чем именно будет лучше всего его пристукнуть.

- А сейчас ты спросишь: «И сколько она там уже отмокает?» - быстро проговаривает Джозеф, и сейчас это вышло больше нервно, чем как реальное желание предсказать слова Цезаря и тем самым позлить его.

- И сколько она… Ох, знаешь, что! – что ж, Цеппели и правда лишь больше злится. Он хватает одну из диванных подушек и как следует огревает Джостара ей по голове. – Поднимай свою задницу и иди домывать чёртову сковородку, пока я не отделал тебя как следует.

- Ай! Ладно, Цез, сейчас, только перестань меня бить, - ибо в самом деле, Джозеф пытается сейчас встать и правда пойти на кухню разбираться со злосчастной сковородкой, но Цезарь ему, скажем так, несколько мешает.

Цеппели на момент останавливается, затем смеряет его безучастным взглядом (аж до мурашек, боже!) и, твёрдо произнеся: «No», возобновляет свой подушечный террор. И так – на добрые пару минут, пока Джостар не начинает молить о пощаде.

Несправедливо. Он же не говорил, что отделает его прямо сейчас…

*

12 лет назад…