По счастью, маленький Джосу довольно быстро к ним привык, и Томоко начала оставлять его под их присмотром, когда ей было нужно и у них было свободное время. Учитывая, что Цезарь во многом работал из дома, это происходило достаточно часто. Игрушки, принадлежности для рисования и прочие вещи Томо сперва передавала, но потом многое из этого приобрели для мальчика сами Джозеф и Цезарь. Даже слегка переоборудовали гостевую комнату (бывшую когда-то комнатой Цеппели), так что она теперь была больше похожа на детскую.
Особых проблем Джоске не доставлял, хотя и был порой неусидчивым и довольно шумным. Но это не было чем-то, к чему Цезарь не привык – за столько лет, пока он сперва возился с младшими братьями и сёстрами, а дальше сожительствовал с Джозефом. Правда, когда шум в доме был сразу и от сына, и от отца, то тогда Цеппели начинал немного терять терпение. А с течением дней такие ситуации становились всё более частыми, потому что Джосу практически перестал их стесняться, и они с ДжоДжо часто находили «общую волну». Но что уж – людям свойственно адаптироваться, вот и Цезарь тоже понемногу привык к периодическому гаму, раздающемуся либо из гостевой комнаты, либо из гостиной. Более того – время от времени он и сам присоединялся к шумной компании.
Весной следующего года Цезарь и Джозеф, как и обещали, уехали на время в Техас, чтобы принять участие в свадьбе своих кузенов. И им было удивительно по возвращении узнать, что Джоске успел по ним очень сильно соскучиться. Притом настолько, что когда они пришли к Томоко в гости, Джосу при виде них радостно воскликнул: «Папа и Щиза-чан вернулись!»
Это был первый раз, когда он назвал Джозефа папой, и Цезарю пришлось целых пару минут успокаивать своего супруга – тот на радостях чуть было не разрыдался прямо в прихожей. Неожиданно, конечно, но очень приятно.
Хотя, потом случилось нечто гораздо неожиданней. Потому что дальше Джоске и к Цеппели стал обращаться не ставшим уже привычным «Щиза-чан», а «папа Ци». Подобное несколько озадачивало, и Цезарь поинтересовался у Томоко, знает ли она причину такой внезапной перемены.
- Ну… Просто Джосу один раз спросил, почему вышло так, что его папа был не вместе с мамой, а с другим человеком. Я постаралась ему объяснить, как и что, и он в итоге пришёл к выводу, что у него два отца, - девушка была несколько озадачена и смущена. – Знаю, это правда несколько внезапно. Но… Надеюсь, тебе нормально, что Джоске так тебя называет. Потому что, ну… наверное, это логично? Я, в принципе, не слишком против - Джосу ведь и правда полюбил тебя, и ты действительно ему тоже как отец.
Само собой, Цезарь ответил, что всё в порядке – ему просто нужно было прояснить, что к чему. А потом вечером того же дня уже Джозефу пришлось успокаивать его. Сложно было поверить, что он теперь в самом деле отец, но как-то так оно в итоге случилось. И что уж – если быть честным, это было чертовски здорово.
*
Прошло какое-то время, и им обоим пришла в голову одна и та же мысль. А именно – что было бы неплохо воспитать чисто своего ребёнка, только им вдвоём. Было несколько вариантов, как это сорганизовать, но в конце концов они решили попытаться обратиться к своей закадычной подруге Сьюзи Кью, чтобы она стала для них суррогатной матерью. Естественно, она вполне могла отказаться, и оба были к тому готовы… но Сьюзи в итоге согласилась и как-то даже слишком охотно.
Поэтому, когда Джоске исполнилось шесть лет, у него появилась младшая сестричка, Холли.
========== XXV. Sleeping in. - Проспали дольше обычного. ==========
Когда Джозеф просыпается одним утром в своей кровати, он не сразу понимает, где он и кто он. Дурацкая дезориентация путает все мысли, и с закрытыми глазами понять хоть что-то становится чуть ли не абсолютно невозможно. Поэтому ему приходится разлепить веки и даже сделать некоторое дополнительное усилие над собой, чтобы приподняться и сесть в постели. И, само собой, осмотреться вокруг.
Так. Первое, что действительно привлекает его внимание – это часы, стоящие на прикроватном столике. Джостару требуется не раз протереть глаза, чтобы понять, что 13:10 – это не глюк, и часы в самом деле показывают именно это время. После этого он осознаёт следующее – что сейчас уже на самом деле было не утро, а день, и что он изрядно так проспал, хотя пока и не ясно, почему.
Впрочем, кажется, скоро он сможет вспомнить причину – пока Джозеф глядел на часы, он повернулся спиной к другой части кровати, и сейчас некто, кто её занимал, успел также проснуться. Этот некто мягко обвивает руки вокруг его пояса и привычным образом целует его в шею сзади, в место совсем рядом с его родинкой.
- М-м-м, buongiorno, mia stella*, - негромко произносит Цезарь, и его голос всё ещё звучит несколько сонно. Это так мило, что Джостар невольно усмехается.
- Если это значит «добрый день», то тогда соглашусь, - на полувопросительный хмык он слегка качает головой. – Сейчас уже час дня, Цезарино. Мы знатно так с тобой проспали.
Цеппели пристраивает подбородок на его плече и старается оттуда посмотреть на часы. Сейчас он ужасно напоминает встрёпанного, сонного кота, и Джозеф не сдерживается и коротко ворошит его спутанные светлые волосы.
- Ну… Стоило ожидать, если вспомнить, как бурно мы вчера отпраздновали нашу седьмую годовщину свадьбы, - проговаривает Цезарь после краткого молчаливого созерцания красных электронных цифр.
Точно. Вот теперь и сам Джостар начинает вспоминать.
Выбив себе предварительно пару выходных, они договорились с Томоко, что оставят Холли с ней и Джоске, потому что им очень хотелось отметить именно эту годовщину чисто вдвоём. К счастью, Томо была не слишком занята, поэтому охотно согласилась приглядеть за малышкой. Тем более что затем помочь ей с детьми вызвалась Сьюзи Кью. Таким образом у Джозефа и Цезаря были целый вечер и целая ночь, которые они провели наедине друг с другом.
Сперва они, как было уже заведено, празднично поужинали в ресторане у Тонио. После чего сходили в кино, а затем вернулись домой и долго-долго не спали, но впервые за продолжительное время – не потому, что нужно было приглядывать за детьми.
Да, теперь определённо ясно, почему они проспали так долго. И почему у него малость поднывает спина и чуть ниже. И кажется, судя по тому, что Цезарь сейчас продолжает неспешно и мягко целовать его в шею, назревало продолжение того, что было ночью.
Не то чтобы Джозеф был хоть как-то против. Сложно было отказаться, когда твоим чувствительным местам начинают целенаправленно уделять внимание, и ты сам уже в принципе проснулся, поэтому ощущаешь всё вполне себе чётко и, хм, реагируешь соответствующе.
- Есть идеи, чем мы можем заняться оставшееся до этого вечера время? – с негромкой усмешкой интересуется Джостар, чуть опуская голову и кидая взгляд через плечо на своего супруга.
Тот задумчиво хмыкает, но своих действий, тем не менее, не прекращает, подключая даже к делу свои руки и начиная пальцами легко водить по спине ДжоДжо. Всё это ужасно приятно и пробуждает внутри мягкое, тягучее тепло.
- Откровенно говоря, нет, - наконец, отвечает Цезарь, после чего опускает руки на плечи Джозефа и тянет его назад, так что он послушно укладывается обратно спиной на кровать.
- Да неужели? – ухмыляется Джостар, наблюдая за тем, как Цеппели чуть откидывает одеяло назад и устраивается сверху на его бёдрах, нависая над ним. – Тогда что же ты, интересно мне знать, делаешь сейчас?
Цезарь смотрит на него как можно невиннее, и это напоминает ему о той далёкой новогодней ночи. Только теперь сквозь окно в комнату пробивается солнечный свет, на итальянце почти нет одежды, и он выглядит несколько заспанным и от того лишь более уютным. Ну, и на его плечах, груди и прессе виднеется парочка отметин, которые Джозеф самолично оставил там этой ночью.
