Намного позже, уже ближе к двум ночи, когда все устроились каждый в своей комнате, Цезарь присаживается на кровать рядом с Джозефом и берёт его за руку. Он на момент задумывается, а затем произносит:

- Я рад, что сегодня… Что всё так получилось. Но меня терзает один вопрос, который я напрочь забыл задать ранее.

- Спрашивай – в чём дело? – Джостар придвигается поближе и, секунду поколебавшись, обвивает свободную руку вокруг пояса Цеппели.

- Ты вроде как встречался с той девушкой, Томоко, - а, вот оно что. – Я правильно понимаю, что вы расстались какое-то время назад?

Чёрт. Джозеф настолько погряз в своих мыслях и чувствах, что напрочь забыл рассказать об этом. Он усмехается, затем слегка кивает.

- Да. А точнее - где-то в конце ноября.

- И я это упустил из виду, - Цезарь удивлённо поднимает брови, и ДжоДжо снова смеётся.

- Ну, ты тогда много чего пропустил, потому что был не в самом лучшем состоянии, - он неловко покусывает нижнюю губу, затем выдыхает. – Но вообще я сам забыл тебе рассказать об этом – как-то не приходилось к слову, а потом, ну, я всё думал о тебе и потому в принципе забыл.

- Надо же – я настолько волновал тебя всё это время? – Цеппели ухмыляется. Он явно вложил в эти слова двойной смысл, наглец. Джозеф закатывает глаза и на момент убирает руку с его пояса, запутывая её в светлых волосах Цеппели и как следует взъерошивая их.

- Агх, заткнись! – беззлобно произносит он, стараясь не думать о втором смысле сказанного. – В общем. Томоко пришлось срочно уехать обратно в Японию – у неё сильно заболел отец. Я, в принципе, был не против поддерживать с ней отношения и на расстоянии, но она сказала, что сама этого не хочет – ведь было неизвестно, насколько она задержится у себя дома. Думаю, нам обоим было понятно, что, скорее всего, она если и вернётся, то очень нескоро, а поскольку я не был намерен переезжать, то лучше было мирно разойтись, чтобы никому не было тяжело.

Выслушав его, Цезарь задумчиво хмыкает.

- И тебе не было больно её отпускать? – хороший вопрос. Но ДжоДжо только пожимает плечами.

- Немного, ведь она всё-таки классная девчонка. Но, как я уже говорил, я потом достаточно быстро переключился на кое-кого другого, - здесь он ухмыляется и поигрывает бровями. Цеппели на это смеется, а затем в который раз за этот день притягивает его к себе, целуя.

Кажется, это начинает становиться его любимым занятием.

Правда, Джозеф немного не ожидает чуть позже обнаружить себя заваленным на кровать. Он вопросительно поднимает бровь, глядя на нависающего над ним Цезаря.

- Сейчас будет очень глупый вопрос, но – что ты делаешь? – чуть настороженно интересуется он.

Цеппели легко пожимает плечами, а потом пальцами проводит по его щеке. В его взгляде читается нечто новое, и это заставляет Джостара судорожно сглотнуть. Ему становится немного жарко.

- Ты сейчас сильно хочешь спать? – просто спрашивает Цезарь.

- После такого поворота событий? Серьёзно? – Джозеф старается смотреть на него как можно выразительней, потому что в конце концов, этот засранец ещё и спрашивает, когда он уже неплохо так устроился прямо на его бёдрах.

- Он ни к чему не обязывает, - парирует Цеппели с улыбкой.

- Хм-м. Ну, завтра воскресенье, и никаких дел у нас, вроде, нет, - с деланой задумчивостью протягивает Джостар, руками тем временем медленно забираясь под чуть вытянутую зелёную футболку, которую Цезарь использовал для сна. – Так что, наверное, можно и заняться чем поинтересней, - и прежде, чем итальянец успевает открыть рот, он добавляет:

- И сейчас ты скажешь: «У меня есть одна идея».

Цеппели смотрит на него долгим, хмурым взглядом. Джозеф широко улыбается ему и тем самым заставляет его вздохнуть и улыбнуться в ответ.

- Ты – засранец, ДжоДжо, - говорит Цезарь, затем наклоняется к нему близко-близко, так что его дыхание чувствуется на губах Джостара.

- Зато твой, - отвечает Джозеф, после чего притягивает своего новоиспеченного парня ещё ближе, и их губы смыкаются в очередном поцелуе.

Да уж, ночь обещает быть о-очень длинной.

Комментарий к XV. Falling in love. - Влюбляются друг в друга.

* Che idioti (итал.) - Эти идиоты

** Amore mio (итал.) - любовь моя

========== XVI. Having a lazy day. - День ничегонеделания. ==========

В один день, три раза ты сказал мне три заветных слова.

Первый – утром. Я не обратил внимания, потому что мысли мои всё ещё были затуманены сном…

*

Когда он не слышит звука будильника при пробуждении, Цезарь начинает невольно нервничать. Ещё не раскрыв глаза, он пытается понять, почему он мог забыть поставить его, а потом вспоминает кое-что и, расслабленно выдохнув, поворачивается в кровати на бок, подтягиваясь поближе к месту, где теплее.

Сегодня хоть и была пятница, но у него был выходной день. На работе ему дали два свободных дня подряд: вчера – потому что тогда у него был последний полугодовой экзамен; сегодня – потому что ему просто необходимо было прийти в себя. Цеппели опасался, что ему не пойдут на уступки – в конце концов, коллектив у них в магазине и так был небольшой, и редко кто отпрашивался, какой бы причина ни была. Но ему повезло – у него были не только понимающие коллеги, но и адекватное начальство. Поэтому сегодня итальянец мог спокойно поваляться в кровати лишний часик, а уже потом не спеша, без лишних нервов встать и приступить к домашним делам (если таковые найдутся).

Собственно, сколько вообще сейчас было времени? Можно посмотреть на часах на тумбочке, раз уж он начал потихоньку просыпаться.

Негромко зевнув, Цезарь приподнимается на кровати и потихоньку открывает глаза. И первое, что предстаёт его полусонному взору – это встрёпанная макушка каштановых волос и широкая рельефная спина. Цеппели невольно моргает пару раз, пытаясь понять, мерещится ему это или нет.

Что… А, ну конечно.

Вчера они с Джозефом в который раз заснули в одной постели. Они делали так все эти несколько дней, пока у них обоих шли экзамены. «Рядом с тобой я могу хоть как-то заснуть!» - оправдывался в своё время ДжоДжо, и Цезарь мог его понять. Оставаясь наедине с самим собой всякий раз, итальянец либо принимался в который раз прогонять всё, что он запомнил по тому или иному предмету, либо начинал себя накручивать в плане нервов, находя кучу доводов в пользу того, что очередной экзамен он всенепременно завалит. В компании же Джостара Цеппели удавалось хоть немного отвлечься и расслабиться, и ночью это требовалось особо, потому как сон ему всё же был необходим, каким бы коротким он ни был.

Цезарь некоторое время сидит, просто глядя на спящего рядом с ним Джозефа. Голова его пока что не мыслит очень чётко, но в груди уже привычным образом возникает приятное тепло. Слегка улыбаясь, Цеппели подтягивается чуть ближе и, вытянув руку, как можно осторожнее проводит по взъерошенным тёмным прядям, опускаясь ниже и пальцами легко касаясь знакомой родинки-звезды.

Время от времени итальянец ловил себя на том, что его искренне удивляло то, что они с Джостаром были теперь в отношениях. Забавное дело, если учитывать, что прошло уже больше месяца, и за это время они успели не раз сходить на свидание, поцеловаться, да ещё и сделать нечто гораздо большее. Тем не менее иногда, когда Цезарь просто смотрел на Джозефа – вот как сейчас – в его голове проносилась удивлённая мысль «И это – мой парень», и он где-то минуту потом старался прийти в себя, так как сердце его начинало ходить ходуном, желудок делал одно сальто за другим, а на лицо норовила вылезти глупая, широкая улыбка.

В данный момент, правда, Цеппели больше ощущает приятное спокойствие. И, поскольку они наедине, и Джозеф ещё спит, он легко позволяет себе широко улыбнуться. Всё-таки влюбленность – странная штука. Но Цезарь полагает, что он не против такого положения вещей. Даже если изредка в его душу закрадывался некоторый страх, а в голову лезли не самые светлые мысли.