Надо, наверное, уже собраться с духом и сказать что-нибудь.

«Я тебя люблю»? Нет, слишком сильно.

«Ты мне нравишься?» Да, а потом процитировать «Эй, Арнольд!» и добавить «В смысле, нравишься-нравишься, а не просто нравишься». Отличная идея, ничего не скажешь. Ужасно глупо.

«Давай встречаться?» Но Джозеф ведь так и не выяснил, правильно ли он понял тот намёк или нет! Ладно, тогда что?

«Ты специально не поцеловал меня первым, потому что не хотел ошибиться? Потому что не знал, что я чувствую? Или потому что на самом деле не хотел меня целовать?»

Святые угодники, это просто кошмар. Кажется, ещё немного, и он запаникует.

- ДжоДжо, ты в порядке? – Джостар слегка вздрагивает, затем поднимает взгляд на Цезаря. Тот выглядит обеспокоенным. И эй, стоп, когда… Когда он успел положить свою ладонь поверх его?

Так. Нужно успокоиться. И… наверное, просто быть максимально честным.

- По правде говоря, я сейчас в одном шаге от того, чтобы удариться в панику, - признаётся Джозеф, несколько нервно усмехаясь и свободной рукой потирая свою шею сзади. Да, хорошее начало.

Цезарь внимательно смотрит на него, затем выдыхает и качает головой.

- Ладно. Думаю, бесполезно уже пытаться ходить вокруг да около, так что скажу всё как есть, - негромко произносит он, и от этих слов сердце Джостара замирает. Одно из двух – либо ему скажут, что это было ошибкой, либо… - Ты мне нравишься. И именно поэтому я был не против того поцелуя - даже наоборот. Но да – я позволил тебе выбрать, делать ли это взаправду или же притвориться, потому что опасался… - здесь Цеппели прерывается и снова вздыхает, прикрыв глаза. – Ч-что что-то не так понял. Потому что чёрт возьми – ты практически ничего не говоришь мне напрямую о том, что чувствуешь, и мне пришлось здесь додумывать всё самому.

Джозеф некоторое время сидит молча, усваивая то, что он только что услышал. Значит…

Всё встаёт на свои места, и буря из мыслей и чувств относительно успокаивается. Джостар моргает и затем медленно, несколько неуверенно улыбается.

- Ну. Могу заверить тебя – ты всё понял правильно, - он переворачивает свою ладонь, которая всё ещё была накрыта сверху ладонью Цезаря, и аккуратно переплетает их пальцы. – Как я и хотел, в общем-то. Потому что, ну, было бы неловко признаваться, что я уже сколько времени безнадёжно влюблен в тебя, при таком количестве народа.

Снова возникает пауза. А затем Цезарь начинает негромко посмеиваться.

- Боже, как это всё… - он прикрывает свободной рукой своё лицо и вместо завершающего слова просто качает головой. О да, Джозеф его прекрасно понимает и потому смеётся в ответ.

- Как будто снова вернулись в среднюю школу, - слегка кивает он.

- Только у меня тогда не было практически времени на романы.

- Ага! А у меня – ещё и желания.

Они переглядываются, а потом снова начинают смеяться. Сколько нервов из-за ничего! Да уж, они те ещё идиоты, ничего не скажешь. Сьюзи и правда сделала им большое одолжение.

- Ладно, итак, - произносит Джозеф, когда его смех наконец-то сходит на нет.

- Итак? – Цезарь вопросительно смотрит на него, широко улыбаясь. И чёрт, как же он красив. Теперь-то ДжоДжо может спокойно позволить себе так думать.

- Раз всё так, то, прежде чем мы вернёмся к остальным, у меня есть одна просьба, - продолжает Джостар. – Вернее, даже условие. И ты обязан его выполнить после всего, Казанова.

- Да ну? Хорошо, и что же это за условие? – Цеппели заинтригованно поднимает бровь.

- Ты должен начать со мной встречаться. И не абы как, а всерьёз. Как пара. В конце концов, я не как ты – я не целую просто для того, чтобы соблазнить. Я рассчитываю на совместное будущее, - для важности Джозеф поднимает указательный палец вверх. И невольно затаивает дыхание – потому что, несмотря на шутливость тона, это достаточно смелое предложение.

Ведь что-что, а он до сих пор помнит их давнишний разговор о том, что Цезарь до этого ни с кем не вступал в серьёзные отношения. Даже если эти люди ему нравились.

С другой стороны, он также говорил тогда, что до этого он ни в кого не влюблялся. А здесь Цеппели ясно сказал, что Джостар ему небезразличен больше, чем как друг.

Но было ещё и третье. То, что итальянец не сказал, но что ДжоДжо прекрасно увидел в его взгляде. Что он боялся сильной привязанности, боялся всерьёз полюбить.

Конечно, Джозеф понимает, почему так – Цезарь просто не хочет в случае чего снова испытывать боль утраты кого-то близкого, какую когда-то он испытал сперва со смертью своей матери, а потом – с уходом и последующей смертью своего отца. Но сейчас Джостар искренне надеется, что этот страх не заставит Цеппели ответить отказом.

Ожидание смерти подобно, и тот факт, что Цезарь не смотрит на него, и вид у него очень серьёзный и задумчивый, только дополнительно усиливает волнение Джозефа. Он кидает взгляд на их всё ещё сомкнутые руки и нервно закусывает нижнюю губу, после чего опять выжидающе смотрит на Цеппели.

«Ну же, скажи уже хоть что-то!»

В какой-то момент Цезарь поднимает на него глаза, и их взгляды пересекаются. ДжоДжо чуть вздрагивает и тихо, коротко вздыхает. Его нервы снова достигают почти паники, и он еле подавляет в себе желание встряхнуть молчащего итальянца за плечи и потребовать дать ответ сию же секунду. Глаза начинает предательски щипать из-за бурлящих эмоций, и с долей досады Джостар понимает, что какой бы ответ он ни услышал, он всё равно точно расплачется. Остаётся только надеяться, что Цеппели не засмеёт его за это.

Проходит ещё одна до боли длинная минута, а затем Цезарь вздыхает и медленно улыбается. Да так неожиданно мягко, что сердце в груди Джозефа сильно сжимается – настолько это прекрасно и приятно.

- Думал, ты никогда не предложишь, - негромко усмехается Цеппели, а затем подтягивается ближе и свободную ладонь прижимает к щеке Джостара. – Конечно, я согласен, amore mio**.

В этих словах слышится столько тепла и нежности, что эмоции Джозефа именно здесь решают окончательно выйти из-под контроля. Громко всхлипывая от нахлынувших облегчения и радости, ДжоДжо притягивает Цезаря совсем вплотную к себе и, обняв его за пояс рукой, практически впивается в его губы своими.

Наконец-то можно было забыть о дурацких волнениях и страхах, потому что теперь они были вместе. Не как друзья, но как пара. От осознания этого Джозеф невольно улыбается сквозь поцелуй, и это делает его немножко неудобным, но Цезарь явно не против этого. Хотя через пару секунд он всё же отстраняется, но только для того, чтобы взять лицо Джостара в свои руки и поцеловать его щеки.

- Ты действительно как ребёнок, - усмехается Цеппели, но это звучит совершенно не обидно. Он слегка водит большими пальцами по скулам Джозефа. – Ну все, не плачь.

- Заткнись, я не плачу! – шутливо возражает ему ДжоДжо, шмыгая носом. Цезарь на это только смеется, а потом целует его ещё раз.

*

Когда они, вдоволь нацеловавшись, возвращаются к остальным, то Джайро сразу же накидывается на них с вопросом, чем они так долго занимались. От неловкости и необходимости ответить парней спасает Джонни, прекрасно понявший атмосферу – он как следует пихает своего парня локтем под рёбра и предлагает присоединиться к настольной игре, в которую они уже успели начать играть со Смоуки и Сьюзи. Предложение с радостью принимается, и, к большой радости Джозефа и Цезаря, всё оставшееся до праздничного ужина время никто не донимает их ненужными расспросами. Только Сьюзи Кью кидает в их адрес понимающие взгляды.

Встреча Нового Года проходит радостно, с кучей вкусной еды и хорошей музыки. Несмотря на то, что Рождество было всего почти неделю назад, у всех находится что подарить и пожелать другим. Традиционно они смотрят прямую трансляцию с Таймс-сквер, а когда Новогодний шар доходит до самого низа, радостно ликуют вместе со всеми остальными людьми по всей Америке. В какой-то момент, пока все отвлечены, Цезарь украдкой целует Джозефа в щеку, и тот решает, что это – самое лучшее начало нового года за всю его жизнь. И что, возможно, этот год будет первым из множества самых счастливых.