Напившись украдкой материного пива, Рамси ночью спустился из своей каморки под самой крышей во двор, чтобы отлить, и увидел, как этот фермер крадется к их сараю, где горит свеча и уже ждет его мать.
Значит, все это ложь. И семейное счастье, и похвалы для глупой курицы-жены. Всем нужна его мать — она стройна и красива, и они сбегают от своих толстых жен, чтобы пыхтеть над ее телом. А она трогает их, гладит, стонет от удовольствия и просит еще.
Этот фермер со своей женой был ласков, а с матерью резок и груб, но ей это, похоже, нравилось. Он говорил ей грязные словечки, пока трахал ее и изредка шлепал по заднице. Рамси сгрыз ноготь до мяса, и когда фермер взревел и затрясся, подмяв мать под себя и навалившись на нее всем телом, он решил, что с него хватит.
Рамси подпер дверь поленом, рассыпал вокруг сарая охапку соломы, вбежал в кухню, выхватил из очага головню, обжигая пальцы. И поджег сарай. Дверь он тогда подпер не плотно, что позволило матери с фермером выбраться. Больше мать на мельницу мужиков не водила.
Красную жрицу он сжег на костре. Она так и не закричала — до последнего мига пела странные песни на незнакомом гортанном языке и грозила ему гневом и пламенем своего Красного Бога. Говорили, что ее слова имеют силу, но Рамси это было уже не важно. Говорили, что черного бастарда убили свои же, а она подняла его из мертвых. Рамси поначалу в это не верил, а потом сам увидел на бледном теле убитого бастарда страшные раны — на спине и животе. Рамси не особо интересовался глубиной ран или углом проникновения ножа, он и без этого знал, что от таких ран умирают. Однако бастард Старка выжил. Не иначе как с помощью красной ведьмы и ее колдовства.
— Это ты убил бастарда Старка, который командовал Дозором?
— Я. Он украл у меня самое дорогое: мою беременную жену и … — Рамси не смог при матери произнести прозвище Хеке, которое он впоследствии дал Теону, слишком многое пришлось бы ей объяснять, — и Грейджоя.
Даже сейчас он не мог себе признаться, что Грейджой просто сбежал. Что все его слова о верности были враньем, которое Рамси сам заставил его выучить, которое он старательно вырезал на его коже. Вонючка сказал бы все что угодно, лишь бы избежать обжигающих поцелуев ножа. Любые слова, все то, что ждал от него Рамси. И все это была ложь. Рамси привычно остро кольнуло в сердце. Столько лет прошло, но он так и не смог простить Вонючке его предательства. Если бы он его догнал…
Но и здесь он опоздал. Проклятый бастард успел раньше.
Черный бастард дрался с дредфортцами на лестнице. Рамси сразу узнал его каким-то внутренним звериным чутьем. Почуял врага. Чтобы удостовериться, схватил кого-то в черном за горло рукой в латной перчатке, выжимая жизнь: «Где этот ублюдок? Где Сноу?»
Дозорный молчал, закусив губы, но перед смертью нашел глазами своего командира, подтвердив догадку Рамси. Бросив бездыханное тело, Рамси стал пробиваться к бастарду, сметая всех на своем пути тяжелыми ударами фальшиона, даже не особенно стараясь отличить своих от чужих.
Я вырву твое ублюдочное сердце и съем его.
Глаза Лорда-Командующего были черными, пустыми и мертвыми. Снег шапкой лежал на его черных кудрях. Рамси атаковал, рыча от злобы и обжигающего бешенства.
— Ты, паскуда, хотел забрать у меня все, что мне дорого. Мою брюхатую жену. Моего Вонючку. — Рамси вкладывал всю свою ненависть в каждый удар. — Жену я заберу обратно. А вот за Вонючку ты мне ответишь. Я спущу с тебя шкуру, бастард. Я сожру твое черное сердце.
Волчий бастард что-то говорил в ответ, но у Рамси кровь так шумела в ушах, что он не слышал чужих слов. Да и что тут можно сказать — он сам видел белую голову над воротами.
Рамси был готов рвать Сноу зубами. Но сначала надо было выбить у него из рук меч. Черный бастард отражал удары точно, но с легкой задержкой, словно он очень устал или был нездоров. Рамси, почуяв его слабость, насел изо всех сил, понимая, что долго в таком темпе не продержится. И бастард не выстоял, покачнулся, отражая удар тесака, и, чтобы сохранить равновесие, сделал выпад вперед. Рамси ушел вниз, присев, и подрубил его под колени.
Сноу всхлипнул и начал оседать набок. Рамси пнул его ногой в живот и собирался воткнуть фальшион ему в грудь. Но тут подскочил какой-то мальчишка, больше похожий на девку, с черными кудряшками, слипшимися от крови и снега. Чем-то похожий на Грейджоя, каким тот был в первый его приезд в Винтерфелл — тонкий, с лихорадочным румянцем на побледневших щеках, пухлогубый и смазливый. В других обстоятельствах Рамси бы с ним отлично позабавился. Мальчишка пытался его остановить и спасти своего Лорда-Командующего, размахивая слишком тяжелым для него клинком.
Не нужно становиться между Болтоном и его добычей.
Рамси отсек ему руку, держащую меч, почти по локоть. Мальчишка завыл и потерял сознание, повалился на снег, забрызгивая все вокруг кровью.
Рамси поставил ногу на шею Джону Сноу, придавил его к земле. Тот молча лежал, не дергался, а в его глазах Рамси не увидел страха или ожидания боли. Он был спокоен и безмятежен, будто ждал смерти как освобождения. Рамси загривком почуял неладное, от пристального взгляда черного бастарда внутри у него похолодело, словно шевельнулось в животе какое-то скользкое животное, вроде большого слизняка.
Но Рамси и не думал отступать. Изо всех сил он воткнул меч в грудь Джона Сноу.
Мельничиха плеснула еще пива в кружки и нарезала вяленой свинины.
— Говорили, что Красная Женщина Станниса заколдовала Лорда-Командующего и его стало невозможно убить.
Рамси хмыкнул, отрывая зубами кусок мяса от большого ломтя.
— Его убили дважды. Первый раз свои же, дозорные. Второй раз — я.
Вскрыв грудину, Рамси снял перчатку, полез голой рукой под ребра, стиснул трепещущую мышцу, обрубив кинжалом артерии, и достал из груди бастардово сердце. Оно показалось ему излишне твердым и почти обжигало руки. Оно было совсем не таким, как те, другие сердца, что он вынимал у девок. Рамси стал разглядывать его и оторопел: кровь на нем высыхала на глазах, а само сердце остывало и начало подергиваться серым пеплом. Рамси не мог поверить тому, что видел. Только что он вынул живое стучащее сердце из груди Джона Сноу — а теперь это был большой кусок угля, осыпающийся золой у него в руке. Рамси сжал кулак — и уголь треснул, распался мелкими осколками, которые тут же становились белой пылью, утекали, словно вода, сквозь пальцы, смешиваясь со снежинками, и сдувались морозным ветром с раскрытой ладони. Зима снова с силой дохнула холодом — и на руке Рамси не осталось ничего. А бастард смотрел в небо черными пустыми мертвыми глазами.
Рамси обвел взглядом двор Черного Замка. Битва была закончена.
Он подарил отцу голову Станниса Баратеона. Он хотел подарить ему голову Джона Сноу. Но то, что произошло с его сердцем в руках Рамси, заставило его передумать: до Винтерфелла путь неблизкий, и что с этой головой может произойти во время пути — лишь Иным ведомо.
— Сжечь трупы! — приказал Рамси. — А мальчишку, — он указал на безрукого красавчика, — привести в чувство, и ко мне.
Я должен понять, что за хрень тут происходит.
— Как ты смог его убить, если он был заколдован?
— Там творились странные вещи. Сердце бастарда рассыпалось пеплом в моей руке. Красная Ведьма что-то сделала с ним с помощью своего проклятого огненного бога. Что-то страшное. Но это не помешало мне убить его.
Мальчишка-дозорный был бледен от боли, ужаса и потери крови. Кто-то перевязал ему руку, замотав тряпками обрубок. Ткань намокала красным, с культи сочилось, гулко капало на пол. Рамси чувствовал кровь, запах волновал его, словно дикого зверя, заставлял, раздувая ноздри, вдыхать полной грудью чужой обморочный страх, резкую боль и кромешное отчаянье. Рамси наслаждался бы происходящим, если бы не ноющий затылок и тупая тяжесть в груди, перехватывающая горло от осознания потери, от того, что его Вонючки больше нет.
— Ты кто такой?
— Атлас, — мальчишка шевельнул бескровными губами, — стюард Лорда-Командующего.
