Теон провел рукой по подбородку — пробивающаяся щетина колола ладонь. Если он отрастит бороду, его никто никогда не узнает.

Парень в зеркале был полон мрачной решимости. Теону он даже немного понравился. Он стукнул кулаком о его кулак, натянул новую кепку на ставшую гладкой голову, побросал бритву, ножницы и полупустой тюбик геля в рюкзак и вышел на улицу, стараясь шагать уверенно и твердо.

***

— Куда тебе, парень? — свесил из окна белую бороду дальнобойщик, остановивший рядом с ним огромную фуру-рефрижератор. Темно-зеленая панама с поблескивающими кусочками желтоватого пластика прикрывала лоб до мясистой переносицы.

— А ты куда едешь? — настороженно спросил Теон.

Добираться на попутках до порта, из которого можно уплыть в Браавос, было самым лучшим решением, однако Теон не собирался выкладывать случайным водителям конечный пункт своего запутанного маршрута. А уж тем, что сами остановились рядом с ним, предлагая подвезти, и подавно.

— Далеко на юг, аж в самый Дорн, в Водные Сады, везем северное мороженое тамошним детишкам. Бывал там когда-нибудь? — Бородач усмехнулся, когда Теон покачал головой. — Если не по пути, удачной дороги.

— Я на Стену собрался, друга проведать.

Дальнобойщик кивнул и отвернулся, опущенное оконное стекло поехало вверх.

— Слушай, а до Королевского Тракта добросить сможешь? — торопливо продолжил Теон, и стекло остановилось на половине. — Там поймаю кого-нибудь, кто едет на Север. Подвезешь?

— Почему бы не подвезти хорошего человека? Залезай! — открыл дверь дальнобойщик.

Теон еще раз окинул взглядом трейлер. Тот казался вполне безопасным. Правда, его несколько удивила приваренная на крыше кабины изогнутая железная труба, вся в белых потеках. Теон повел носом — пахло с крыши совсем не розами. Теон бросил рюкзак на сиденье и только собрался залезть по высоким ступенькам в кабину, как сверху раздался громкий птичий крик: он поднял глаза и оторопел. На крышу трейлера, хлопая широченными крыльями, опускалась крупная птица. Теон не особо интересовался орнитологией, но это был явный хищник, судя по острым когтям в добрых два дюйма и огромному клюву, которым запросто можно было продырявить череп. Птица уселась на трубу, приваренную к крыше кабины, возмущенно защелкала крючковатым клювом и недобро уставилась на Теона ярко-желтыми глазами.

Он, опасливо косясь на птицу, взобрался по высоким ступенькам в кабину и плюхнулся на сиденье рядом с водителем. На бородаче красовалась очень странная куртка. Она была беспорядочно обвешана какими-то значками и рыболовными блеснами, нагрудные карманы были украшены костями мелких зверьков, нанизанными на полукружья лески. Кусочки пластика на панаме с короткими полями оказались зубами людей и животных, крепко пришитыми к плотной ткани. «То ли безумный охотник, то ли стоматолог-фетишист», — подумал Теон.

В глубине кабины раздалось какое-то ворчание. Теон недоуменно оглянулся — на узкой лежанке, заваленной разномастным тряпьем, спал какой-то тощий мужик с длинными, давно не мытыми волосами. Спящий заворочался и открыл глаза. На секунду Теону показалось, что под веками у того были белые пленки, как у слепого. Он моргнул, сощурил сонные глаза на Теона и, широко зевнув, повернулся на другой бок, к стене. Теон с облегчением выдохнул — почудившиеся было бельма исчезли, у спящего водителя были самые обычные, светло-серые глаза.

— Там напарник мой отдыхает — объяснил бородач, — рейс дальний, одному никак нельзя, меняемся по дороге: пока один ведет фуру, второй спит.

— Ага, — кивнул Теон. — А что за птица там на крыше?

— А, это друг мой, — водитель показал подбородком на спящего, — когда-то давно птенца подобрал и вырастил, ну и привыкли они друг к другу. Теперь вот с нами летает. А что, кормить его не надо, сам себе пропитание добывает и лучше любой собаки по ночам фуру на стоянках охраняет. Воняет от него, правда…

Он захохотал во все горло, Его круглый живот заходил ходуном, и металлические нашивки на его куртке загремели.

— Да — спохватившись, протянул руку дальнобойщик, — я же не представился! Гремучая рубашка.

«Полоумный придурок», — устало подумал Теон, однако пожал его широкую жесткую ладонь.

— Родрик Харло, — представился он. Вряд ли тут, на Севере, хоть кто-то слышал про его дядю, книжного червя, который уже много лет сидит затворником в своей библиотеке на одном из Железных Островов.

— Ну, поехали! — Водитель дернул на себя рычаг переключения передач. Грузовик, мощно взревев, медленно поехал вперед. — Ничего, довезем тебя, парень, до Тракта! Как раз через пару дней там будем. Переночуешь в мотеле, есть один неплохой у дороги, мы с напарником всегда там останавливаемся, и бордель рядом, роскошные девки, а сиськи какие, ммм…! — Гремучая Рубашка показал руками, какие именно, и снова раскатисто захохотал, ткнув Теона кулаком в плечо, — а потом найдешь попутку дальше на Север. Не знаю, как до Стены, а уж до Винтерфелла тебя точно кто-нибудь подбросит.

«Вот уж куда мне точно не надо», — подумал Теон, пристегиваясь. Тягач набирал ход, вереницы страж-деревьев за окном бежали все быстрее.

***

За несколько дней в кабине грузовика Теон окончательно вымотался. Гремучая Рубашка и его напарник сменяли друг друга за рулем, иногда отправляя Теона поспать на кушетку за сиденьями.

Хотя они делали остановки, чтобы заправиться, перекусить и сходить в туалет, в последний день он уже просто мечтал о настоящей кровати с чистым бельем, которая не будет трястись, вонять автомобилем, птичьим дерьмом, соляркой и немытым телом.

Когда они, наконец, добрались до мотеля на Королевском Тракте, Теон хотел только одного — спать. Он распрощался с дальнобойщиками, которые поставили фуру на парковку и сразу же отправились в бордель. Гремучая Рубашка настойчиво звал Теона с собой, но тому были нужны только одиночество, душ и кровать, он ужасно устал от спутников и маленького закрытого пространства, которое был вынужден делить с попутчиками. Теон поспешил в мотель, но портье требовал водительские права, заявив, что никак не может предоставить комнату человеку без документов. Теон настолько был вымотан и обессилел от долгой поездки, что даже не стал придумывать, как можно выкрутиться, а просто сунул зануде карточку, получив взамен ключ. Он даже не дошел до ванной, сразу рухнул в постель, едва сбросив кроссовки, и тут же уснул.

Спал он почти сутки. Пару раз открывал глаза, но, не находя в себе сил встать, опять проваливался в сон. Когда Теон окончательно проснулся, то почувствовал жуткий голод. Он сходил в душ, долго и с наслаждением стоял под горячей водой, а после отправился за едой. Он купил себе какую-то дорнийскую снедь в картонной коробке и две бутылки пива. Вернувшись в номер, Теон плюхнулся в широкое мягкое кресло и тут же вскочил — оказалось, он уселся на пульт от телевизора, видимо, оставленный там предыдущими постояльцами. Телевизор включился и забурчал, шла полицейская хроника «Криминальный Вестерос». Теон решил выключить его, и нажал на пульте кнопку. Медленно гаснущий телевизор успел произнести его имя, и Теон не удержался, включил его снова, чтобы послушать, что говорят о нем на этот раз. На экране была размещена его фотография, и полиция объявляла, что он разыскивается как преступник.

Теон поперхнулся и выронил еду, куски жареной курицы рассыпались по полу, а пиво залило потертый ковер.

Он был объявлен в розыск по обвинению в оговоре и лжесвидетельстве.

Пресс-секретарь северного полицейского управления с суровым лицом вещала о том, как Теон Грейджой из ревности оговорил своего сожителя Рамси Болтона, за что тот несправедливо отсидел в тюрьме целый год. За информацию о местонахождении Теона Грейджоя было обещано вознаграждение.

И тут он начал смеяться. Теон никак не мог остановиться и хохотал все громче. Он согнулся в кресле и ржал так, что кололо под ребрами и из глаз текли слезы. Он понимал, что это уже истерика, но никак не мог прекратить смеяться. Через некоторое время кто-то из соседей настойчиво постучал в стену, и Теон, словно очнувшись, наконец смог замолчать.