— Скажи мне, Карл, — нарочито небрежным тоном бросил Рамси, выходя из камеры, — почему ты не позвал меня в переговорную?

— Я помню о наших договоренностях, — шепнул порозовевший Карл. — Но сегодня никто не пришел к вам, мистер Болтон. Я лично проверил журнал посещений. Теон Грейджой не появился даже в приемной.

— Ну что ж, — сказал Рамси, — это не причина пропускать ужин, верно, Карл?

Тот несмело улыбнулся, и Рамси похлопал его по плечу.

***

Превратив рагу из овощей с обрезками мяса в однородную мешанину, Рамси задумчиво делил неаппетитное месиво на четыре части, а затем вновь соединял в бесформенную кучу.

Теон не пришел к нему на свидание, и это означало, что Деймон, мать его, красавчик; Деймон, сучий плясун, любитель шлюх и кнута, не доставил письмо в срок, как было велено.

Я лично подвешу тебя на цепях, тварь. И буду снимать с тебя кожу, дюйм за дюймом, пока ты не сдохнешь от боли и страха. Я убью тебя за то, что ты не выполнил мой приказ. За то, что из-за тебя Грейджой не пришел ко мне сегодня. Ты дорого заплатишь за это, долбаный белобрысый ублюдок!

Впрочем, Деймону могли помешать принести письмо в трущобы, где живет Теон. Возможно, прокурорские ищейки установили за ним слежку… но, твою мать, неужели нельзя было найти способ передать послание?! Рамси вонзил пластиковую вилку в рагу — так, что с подноса полетели брызги подливы и ошметки овощей. «Неужели ты настолько тупой, Деймон?!

А может быть, его уже нет в живых? Что, если тот, кто нанял Слинта организовать драку во дворе, расправился со всеми болтонскими ребятами? Нет. Отец никогда бы этого не допустил. Все парни должны пребывать в добром здравии, в том числе и сучий выблядок Деймон. Ему придется ответить на множество вопросов и очень постараться, чтобы причины, по которым он не сумел передать письмо Грейджою, были действительно уважительными.

«Теон… мой Теон… мы так и не повидались перед моим выходом на волю. Ничего, у нас с тобой впереди целая жизнь. Надеюсь, тебе хватит ума не появляться в зале суда. Впрочем, ты не осмелишься прийти, ведь там будет орава журналистов, которые непременно захотят взять у тебя интервью. А еще у дверей будет гарцевать куча прокурорских вместе с главным оленем, который непременно явится на слушание. Будут зеваки, которые начнут пялиться на тебя и твои руки, а ты этого не выносишь, я знаю. Поэтому ты будешь отсиживаться в своей квартирке весь день, а возможно и весь следующий, отключив телефон. Лишь вечером ты выбежишь в парк на полчаса выгулять девочек, натянув на голову капюшон. Я все знаю про тебя, мой славный. Но скоро все проблемы закончатся, и тебе не нужно будет прятаться или принимать решения. Я буду защищать тебя. После суда я сам приду к тебе. Мы заберем собак и уедем из этой дыры. Отец советует залечь на дно в другом городе, вот мы и заляжем там на время. Теперь ты мой, Теон, и я никогда не отпущу тебя».

Сверху послышалось металлическое щелканье, и в поднос с едой шлепнулся смачный плевок. Рамси аккуратно вытащил из рагу вилку с отломанными зубцами и положил ее в отделение для приборов.

— Уллер, — ленивым голосом протянул он, не оборачиваясь, — иди с миром. Я не буду драться с тобой, даже если ты сейчас стянешь штаны и насрешь мне в еду.

— Ты трусливый ублюдок без чести, — Уллер грохнул кулаком по столу. — Где же твое достоинство, болтонский бастард?

Рамси покосился на мускулистую руку, густо-синюю от переплетенных линий татуировки, и, сцепив ладони на затылке, с хрустом потянулся.

— Я не долбаный рыцарь, чтобы устраивать с тобой поединки чести в тюремной столовой, — сказал он. — Впрочем, послезавтра я выхожу на волю — и вот там буду к твоим услугам. В любое время, Хармен Уллер. В любое время.

«Если доживешь до конца недели, сука», — добавил про себя Рамси.

Не глядя на Уллера, он встал из-за стола и направился к Колченогому Карлу, который в числе других охранников присматривал за порядком в столовой.

========== Часть 12 ==========

Утро опять началось со звонка. Телефон разрывался. Теон накрыл голову подушкой, чтобы не слышать, но настойчивое дребезжание не умолкало. Девочки сгрудились вокруг и скулили от противного звука. Теон все же сполз с кровати, держась рукой за голову, и снял трубку.

— Теон, я пыталась дозвониться тебе на мобильник, но он выключен. Ты так долго не брал трубку, я уже начала тревожиться. — Голос у Даллы был одновременно обеспокоенный и сердитый. — Теон… я видела вчера эту мерзость. Мне так жаль, милый…

Теон молчал. А что тут скажешь?

— Ты в порядке, Теон? Хочешь, я приеду, посижу с тобой. Можем заказать лимонные пироги или норвошийские пряники, посмотрим вместе «Моя большая дорнийская семья», эта чудесная комедия всегда поднимает мне настроение…

Вот только ее жалости не хватало.

— Не надо, — прохрипел он и откашлялся. — Не надо приходить, не надо никаких комедий и прочей херни. Я в порядке, Далла.

— Может, я все же могу что-нибудь для тебя сделать, милый?

Мысль о том, чтобы пойти в офис и целый день выносить заботу и сочувственные взгляды была невыносимой.

— Я… мне нужно время. Я бы хотел взять отпуск, чтобы прийти в себя.

— Да, конечно, Манс тоже не будет возражать, без проблем. Отдыхай, сколько тебе будет нужно. И пожалуйста, звони, если что-нибудь понадобится или просто захочется поговорить. Правда, Теон, я люблю тебя почти как родного сына и хочу помочь.

— Спасибо, Далла, — собственный голос казался ему тусклым и безжизненным. — Я позвоню, если мне понадобится твоя помощь. Со мной все будет в порядке. Я уже пережил это однажды, сейчас все будет проще.

Не дожидаясь ответа, Теон положил трубку на рычаг. И тут телефон затрезвонил снова.

Твою мать. Теперь все считают своим долгом сообщить, что они вчера смотрели телевизор?

— Теон, я вчера видел передачу.

Ну конечно, куда уж без тебя-то…

— Давай, Джон Сноу, расскажи мне, как тебе жаль и все такое.

— Грейджой, — тот говорил сухо, а Теон как наяву видел его узкие, недовольно поджатые как у старухи губы, — мое предложение остается в силе. Если ты вступишь в Ночной Дозор, то у тебя начнется совсем другая жизнь. Здесь ты станешь честным человеком и сможешь наконец искупить все, что натворил. И здесь ты забудешь все плохое, что было в твоей жизни и станешь служить человечеству с чистым и открытым сердцем. На Стене Болтон никогда не доберется до тебя, даже если его выпустят на свободу. Ты будешь в безопасности.

— Благодарю за щедрость, но выносить горшки, стелить тебе постель и морозить задницу во льдах в ближайшие лет сорок по-прежнему не входит в мои планы.

— Дело твое, — в голосе Джона зазвучал металл. — Но когда ты снова будешь ползать перед ним на карачках и греметь цепями — вспомни, что я предлагал тебе другой путь.

Теон швырнул трубку на рычаг, она отскочила и повисла, покачиваясь на витом проводе. Он немного отдышался, поднял ее и положил на место.

Далла сказала, что не могла дозвониться ему на мобильник. Теон порылся в карманах — ну точно, села батарейка. Он только поставил телефон на зарядку, как тот зазвонил.

Да что ж такое, сколько можно!

— Эй, ты там дрыхнешь, что ли?

— И ты туда же! — простонал Теон. — Я так понимаю, ты тоже видела? Давай, зацени, как я отлично ползал на коленках перед болтонским бастардом!

— Что? Где ты ползал? Теон, ты там пьяный, что ли? — удивленный голос сестры отрезвил его.

Твою мать. Она не видела! Вот же гадство, так подставился.

— Нет. Просто я … просто…. Ладно, проехали, не бери в голову. Чего ты хотела?

Сестра вечно цеплялась к словам, и Теон опасался, что сейчас она начнет настырно расспрашивать, где и перед кем он ползал на коленях, однако в трубке некоторое время было тихо, а затем она устало сказала:

— Теон, наш отец умер.

— Ого! — только и смог сказать Теон.

Надо же, папаша склеил ласты.

Теон прислушался к себе, но, кроме облегчения от того, что отец никогда не увидит эту злосчастную передачу, ничего не ощутил.