«Да что со мной? Что со мной не так?!» — винит она себя внутри. Тем временем Ума и команда уже приближается к ним.

— Держись рядом, — приказывает шёпотом Гарри. Мэл вскидывает на него недоумевающий взгляд. Зачем? Почему? Его команда сообразила раньше и нашла их, а она теперь заложница. Это не продолжение приключения вместе. Они по разные стороны баррикад. Всегда так было. Он даже прыгнул, чтобы поймать её и сделать своей пленницей. Подарком Уме.

— Ты привел их сюда, — вдруг приходит осознание. Гарри хочется кричать, что это не так, но пираты слишком близко, и он виновато молчит. — Ты обманул меня и загнал в ловушку! — от подступившей ярости Мэл некуда деться. Её гложет обида за всё, что она успела испытать к этому чертовому предателю. За то, что она была так глупа. И Мэл заносит руку для удара, но Крюк перехватывает её и смотрит прямо в глаза.

— Птичка попала в клетку, — торжествует Ума совсем рядом, но Мэл её не слышит. Она задыхается. И Крюк тому виной.

Он силой опускает её руку, но не отпускает. Запястье ноет от крепкой хватки, а все попытки вырваться тщетны.

Пусть так, но она будет рядом. Гарри это нужно даже больше, чем Мэл. Убеждаться снова и снова, с силой отчаянья сжимая тонкое запястье, что она рядом, а значит в чертовом порядке. Хотя бы снаружи.

— Гарри, — Ума не зовет, а приказывает обратить на себя внимание. Крюк знает, что она просто боится делать это по-другому. На его пути встречаются только поломанные пташки. Они неосознанно тянутся к нему, принимая безумие за силу, а он душит их из любопытства. Чисто случайно. С детским желанием узнать, что будет, если сжать птичку в руке. А сейчас он сжимает сразу двух птах, и обе задыхаются от отчаянья.

Ума не дура. Она замечает, что он смотрит теперь на неё по-другому. Со скрытой обидой и претензией. И дело не в том, что его искали так долго. Наоборот. Ума думает, Гарри не наигрался. Капитану странно это: в паршивке Мэл она не видит ничего забавного, но странности — это его конек. Вымученно вздохнув, Ума идёт на уступки, проклиная свою слабость.

— Продолжишь быть её клеткой до получения выкупа, — распоряжается, не глядя на этих двоих. Она смотрит на команду, притворяясь, что в этой усталой кучке никчемного сброда можно найти поддержку. Правда в том, что её поддержка — это тот, на кого Ума теперь смотреть не хочет. Его взгляд, только его всегда придавал ей уверенности и позволял зваться капитаном. Взгляд, который теперь он дарует не ей.

— И отвечаешь головой. Третий промах, — скрепя сердце, признается она в постыдной цифре, — нам не потянуть.

Но во втором промахе: упустить Мэл и приказать Гарри поймать её, был заложен сразу третий: позволить им сблизиться. Ума чувствует, как резко из триумфатора превращается в проигравшего. Мэл снова побеждает даже в её плену. От неё нужно избавляться как можно скорее.

— Если поторопимся, успеем на берег до ночи, — объявила Ума. — Я иду впереди, Гил будет замыкающим.

Мэл взглянула на него, но вместо этого столкнулась глазами с другим пиратом. Она узнала в нем того, из-за кого упала с моста. Пират недобро ухмыльнулся, но лязг сабли, которую Гарри снова повесил на пояс, и твердый его взгляд спугнули пирата. Крюк не спустил с него глаз до тех пор, пока тот не последовал за Умой, уже отправившейся в путь.

— Тебя не тронут, — пообещал Гарри, взяв Мэл и за вторую руку, но она выдернула её, несмотря на боль, и озвучила то, что Крюк хотел бы добавить сам:

— Я им не позволю.

Он вздыхает и пытается заставить себя принять то, что теперь Мэл окончательно и бесповоротно для него потеряна. Это особенно тяжело, когда он успел почувствовать её губы так близко к своим, будто это был поцелуй. Ему не стоило тянуть эти секунды трепетного сближения. Пират берет то, что хочет, и не терзается потом сожалениями. А теперь его везде будет преследовать призрак упущенной возможности. И этот её разочарованный, уязвленный взгляд. Она чувствовала бы себя сейчас еще хуже, если бы он успел прикоснуться губами к её обнаженной душе. Но Гарри это совсем не утешает.

Ему приносят все, что успел скинуть перед прыжком. Ремень, саблю, шляпу и любимый крюк. Все что нужно, чтобы снова стать собой. Довершить образ мерзавца, предателя, лжеца. Крюк тянет с тем, чтобы экипироваться. Пираты уже отправились за своим капитаном, а он все вертит в руках шляпу и несколько раз меняет положение ремня. Гил связывает Мэл руки и ждет, когда же приятель закончит. Ему не по себе находиться в этому лесу, когда последний член команды скрылся из виду. Здесь водятся странные воинственные существа, которых они видели по дороге от берега, и, кто знает, может, что-то похуже? Даже присутствие Гарри не придает храбрости.

— Знаешь, вам стоит догнать их и идти в центре колонны, — замечает Гил. Он ведь знает, что так пленников переправлять лучше всего. Но Крюк смотрит на него столь холодно, что Гил предпочитает заткнуться и позволить ему повести Мэл перед собой по тропе через лес.

— Расскажешь, что с тобой приключилось? — снова подает голос Гил по пути.

— Не сейчас.

Однако Гил не отстает.

— За кружкой пива на корабле? — предлагает он.

— Возможно.

Мэл хочет абстрагироваться от всего. Мысленно просить прощения у Бена, которого чуть не предала, мечтать о воссоединении с ним и, конечно, о встрече с друзьями. Не имея возможности обнять Иви и слушать её убаюкивающее тихое пение, Мэл тяжелее переносить душевные раны. Однако голоса пиратов навязываются ей сами, их просто невозможно не слышать. И этот скупой разговор, интонации так характерны для парней с Острова, что Мэл почти забывает, что знает Гарри. Его личность растворяется в общей безликой характеристике.

— Вы долго, — недовольно замечает Ума, когда они догоняют команду, и капитан идет в хвост колонны, чтобы высказать им свое недовольство лично. Гарри ухмыляется. Конечно она заметила. Эта улыбка обаятельного и безумного Гарри Крюка сбивает Уму с толку. Неужели за несколько десятков минут он пришел в себя? Такая резкая перемена слегка смягчает её гнев. «С возвращением, » — мысленно адресует ему Ума и бросает на Мэл насмешливый взгляд. Чары ведьмы оказались недолгими, и дорогой сердцу помощник снова на борту её злодейского плаванья.

— Ладно, идём, — она возвращается в начало колонны и продолжает вести всех за собой, не скрывая улыбки. К чему это, когда никто не видит?

Мэл знает Уму неплохо, но такого непостоянства не замечала никогда. Она переводит взгляд на Крюка, пытаясь понять, чем они только что смогли сменить гнев капитана на милость, и сталкивается с хитрым прищуром, от которого по телу бегут мурашки. Все больше и больше кажется, что Гарри приснился ей. Все эти разговоры на вершине и у камина, теплые руки и шепот с хрипотцой, обещающий защиту и заботу. Всегда был только Крюк, прозванный так за любимую игрушку в руке. Он медленно проводит им по позвоночнику Мэл, когда она снова идет впереди. Даже сквозь одежду она чувствует это и содрогается. Крюк облизывает сухие губы. Знать, что с Беном Мэл никогда не испытает подобного, слабое, но утешение во всей этой истории, стремительно подходящей к концу.

Ума не делает привалов. Команда сначала стойко терпит, но когда усталость становится невыносимой, начинается бунт. Пираты переговариваются между собой шёпотом, но шёпот многих голосов сливается в гул, и Ума не выдерживает.

— В чем дело? — она резко останавливается и разворачивается к сброду, с которым вынуждена иметь дело за неимением лучших. Они сбились в кучу, наплевав на порядок, чем ещё больше её взбесили.

Повисло молчание. Никто не решался высказаться первым.

— Они устали, — объяснил Гарри. Он оставил Мэл под присмотром Гила в конце колонны и подошёл к Уме. — Все мы.

Его появление дало пиратам надежду, что Гарри будет говорить от их имени. Уж он-то не робеет перед капитаном. Однако Ума не собиралась ничего менять. Ей хотелось поскорее убраться с дьявольского острова. И, она чувствовала, команде тоже. Только усталость взяла верх над этими слабаками.