Джонс тяжело переживал бегство любимой, заливая горе алкоголем, а спустя чуть больше года неожиданно для всех взял и женился на Глэдис Кларк — однокласснице, влюбленной в него еще с начальной школы. Как оказалось, Глэдис ждала ребёнка, которому, увы, не суждено было появиться на свет — на третьем месяце у неё случился выкидыш. Стоит ли говорить, что этот вынужденный брак оказался несчастливым и не принесшим Форсайту ничего кроме горького разочарования и боли. Единственное, что было в нем хорошего — рождение близнецов, Джагхеда и Джеллибин, но даже они не смогли сгладить острые углы в отношениях четы Джонс. Самым острым из этих углов, как не трудно догадаться, была Элис.

Для нее, тогда студентки второго курса факультета журналистики Университета Британской Колумбии, этот брак стал настоящим ударом, хоть матери, которая и сообщила эту шокирующую новость, беспечным тоном сказала, что ничуть не огорчена и вообще ей наплевать, кто и на ком женится в чертовом Ривердэйле. Конечно же, это была неуклюжая, постыдная ложь. Уже в первые месяцы после переезда Элис поняла, что расставание с Королем Саутсайдских Змей было самой большой ошибкой в её жизни. Несколько раз она всерьёз намеревалась бросить учёбу и даже покупала билеты до Ривердэйла в один конец, но каждый раз что-то мешало ей сесть в автобус. А теперь, когда Джонс окольцован, путь назад был отрезан каменной стеной. Именно в это трудное для Элис время ей и подвернулся Гарольд Купер.

Они познакомились на презентации нового остро-социального романа их, как оказалось, обоюдно любимого писателя. Весь вечер они увлеченно говорили о книге и проблемах современной журналистики, а когда мероприятие закончилось, их разговор продолжился, но уже в изысканном французском ресторане. Хэл (он терпеть не мог своё полное имя) был очарован красотой девушки, её синие-синие, васильковые глаза пленили его с первого взгляда, бесповоротно и навсегда. В свои двадцать девять он вел политическую колонку в «Vancouver Sun», жил в большом доме с задним двориком в элитном районе Point Grey и мечтал о большой и дружной семье. Заботливый, с чарующей улыбкой и удивительно добрым сердцем, он красиво ухаживал и никогда не требовал ничего в замен. Он был терпелив, и спустя полгода их бурного романа броня, в которую облекла себя девушка его мечты, наконец дала трещину. Он сделал ей предложение в маленьком итальянском ресторанчике, в который повел ее на первом свидании, и она ответила заветное «да». Неискреннее, но с привкусом надежды, которую она утратила уже в первый год замужества, когда с пугающей остротой поняла, что связала жизнь не с тем человеком. И тогда возникла мысль о побеге — внезапная, жульническая мысль, но убежать ей не удалось. Сначала в страшной аварии погибла любимая младшая сестра Хэла, а через десять месяцев от рака скончалась и миссис Смит. Джонатан, отец Элис, пережил жену на два года, но обширный инсульт пережить не смог. Горе на время отодвинуло все проблемы на задний план, сблизило их, не позволило трещащему по швам браку окончательно развалиться. Так, в двадцать три года, похоронив последнего родного человека, Элис твердо решила, что уходить от мужа не стоит. Одиночество страшило её куда сильней, чем супружество без любви. Оно продлится ещё долгих четырнадцать лет, на протяжении которых маленькую семью Куперов будет ждать рождение дочери и депрессия Элис, нескончаемые ссоры и трения, которые в конце концов сменятся на непроходящую усталость. А когда малышке Бетти исполнилось десять, в жизнь её матери вернулся мужчина из прошлого и в их доме впервые прозвучало слово «измена». Оно звучало ещё два года, а потом исчезло, забрав с собой Элис.

«Скажите, что Вы чувствовали, когда носили Бетти?» — очередной вопрос от психотерапевта.

Элис вздрагивает, возвращаясь в реальность. Голос из далекого прошлого звучит так чётко и близко, что ей даже становится не по себе. Закрыв глаза, она глубоко дышит.

Вдох-выдох. Тик-ток. Вдох-выдох. Тик-ток. Маятник Ньютона на стеклянном столике в кабинете доктора Уоллис размерено отбивал ритм.

«Ничего». Первый честный ответ за весь сеанс. Элис не испытывала к ребёнку внутри неё никаких чувств, и готова была поклясться, что он отвечал ей «взаимностью». Все девять месяцев будущей матери казалось, что дочь никогда не станет для неё особенной, не станет самым близким и родным человеком на Земле. Между ними не было той особой связи, что соединяет мать и дитя нерушимыми узами. Ей казалось, что этот ребёнок обречен быть ничьим. Сам по себе, на отшибе жестокого мира.

Да, сердце Элис молчало и даже разлука в пять лет ничего не изменила. Глухое молчание оказалось изумительно живучим, но месяц назад нож Арчи Эндрюса вспорол безмолвие и оно изошлось воплем.

Элис Купер не пустила Бетти в свой мир, в свое сердце и мысли. Элис Джонс, рыдая в больничном коридоре, у дверей операционной, в которой ее дочь истекала кровью, горячо обещала себе исправить эту ошибку.

«Обида на тебя умерла в той аварии. Не дай ей поводов воскреснуть». Так говорила Бетти, обнимая женщину, в которой к обоюдной радости признала родную мать. В ту волнительную минуту Элис поклялась самой себе, что больше никогда не предаст доверие своего единственного ребёнка, не обидит и будет оберегать всеми силами. Но когда флер счастливого воодушевления чуточку спал, она обругала себя за скоропалительные решения. Зловредная часть ее натуры, та которую она скрывала от всего мира, ехидно предрекала крушение всех помпезных клятв и Элис едва ли могла это отрицать. До скрежета зубов презирая свое существо, она желала, чтоб Бетти вспомнила эти чертовы четыре месяца и избавила её от бремени образцового материнства. Но сегодня это желание ослабло. Нет, оно не исчезло без следа, оно всего лишь превратилось в расплывчатую тень. Сегодня, в Рождество, Джагхед Джонс преподнёс ей поистине ошеломительный «подарок», во всей красе продемонстрировав, чем грозят Бетти любые напоминания о тех роковых днях. Была то паническая атака, или просто сильный испуг, но эта реакция заставила Элис покрыться липким потом. Именно поэтому она твёрдо решила, что девочку нужно оградить от людей из прошлого. Изоляция от Джагхеда — вот единственное верное решение. Да, обман вскрылся, теперь она знает, что никакой аварии не было. Она знает, кем на самом деле был для неё Джагхед. Знает, кто забрал её воспоминания, оставив взамен жуткие шрамы. Вот только бедняжке невдомек, что жертва ее была напрасной. Есть вероятность, что она, Элис, жестоко ошибалась, и Джонс испытывал к ее дочери вовсе не жалость, а настоящее и серьезное чувство. А это должно что-то изменить? Нет, ничего, ведь выбор уже сделан. Главное, чтоб утром Бетти проснулась в привычном состоянии и тогда… Тогда она услышит то, после чего ее отношения с Джагхедом окончательно сойдут на нет. Он лишится малейшего шанса на сближение и это будет расплатой за всю причиненную им боль.

~~~

С этой мыслью Элис просыпается от своего маленького анабиоза. За окном мелькают яркие вспышки и слышится отдаленный шум салютных залпов. Город празднует. Город живет.

Она встает с кровати и подходит к зеркалу. В оранжевом свете фонарей её лицо выглядит болезненно осунувшимся и печальным. Под глазами наливаются отеки, а возле губ залегают страдальческие морщинки — отпечаток пережитого горя.

Горе. Элис думает о том, что значит для нее это слово.

Она едва не потеряла единственную дочь. Ее девочка могла истечь кровью. Могла умереть от болевого шока или инфекции. Могла не выйти из комы и сейчас лежала бы не в тёплой палате, а в мерзлой земле, придавленная гранитной плитой. И всему виной — Джагхед. За любовь к нему была уплачена слишком высокая цена. Он того не стоил.

Утром Бетти поймёт это.

Элис улыбается своему отражению. Она твёрдо решает отнять у Джагхеда надежду на возможное счастье.

***

«Белый Змей». Джагхед.

Флэшбек. 26 ноября 2018.

— А ты была настоящим гвоздём в заднице, — с улыбкой в голосе сказал Джагхед, вспоминая детские проказы Купер. — Бедняга Элис, теперь я понимаю, почему она такая дерганая.