***

Бетти нервно грызет ногти в ожидании известий от Кевина. Она сидит на лавочке в Пикенс—парке, куда её притащил на прогулку Эндрюс. Сам он отправился за горячими хот-догами, которыми торгуют в ларьке неподалёку. Пошарив в карманах любимого чёрного пальто, она достает пачку «Lucky Strike», в которой осталось четыре жалкие сигареты, и металлическую зажигалку с отделкой в виде змеи, обвивающей череп, которую она реквизировала у Джагхеда в один из вечеров в «Белом Змее». Джонс предпочитает выражение «нагло отняла», но слово «реквизировала» ей нравится больше. Как давно это было… Кажется уже лет сто прошло, не меньше. Закурив, она переносится из пустынного, усыпанного пожелтевшей листвой парка в уютную, наполненную теплом и заливистым смехом комнатку, в которой, впервые за долгое время, по-настоящему была счастлива.

Сигарета истлела уже наполовину, и вернувшись из временного путешествия, Бетти неловко стряхивает пепел, периферическим зрением замечая приближающийся к ней объект. Объект выглядит жутко довольным и в каждой руке у него по белому свертку. Он подходит ближе и замечает в руке девушки дымящуюся сигарету, отчего улыбка его моментально сползает с лица.

— Снова ты за своё, — разочарованно протягивает Арчи. — Ну сколько можно!

Выпечка оказывается на скамейке, а сигарета, безжалостно вырванная из девичьих пальцев — на земле, с ненавистью втаптываемая в нее грубым мужским ботинком.

— Ещё раз увижу эту гадость, заставлю выкурить всю пачку, ясно? — предупреждает он обалдевшую от такого обращения девушку.

— Ты совсем охренел? — выдыхает возмущенная Купер. — Я же ясно сказала, что не брошу!

— Уже бросила, — сообщает ей Эндрюс, присаживаясь на скамейку. — С этой минуты ты некурящая.

Он подхватывает один сверток и вручает его своей девушке, которая прожигает его яростным взглядом.

— Ешь, не то остынет, — советует он.

Подавляя острое желание размазать обжигающе-горячий хот-дог по невозмутимой роже борца за здоровый образ жизни, Бетти сквозь зубы цедит едкое «спасибо», больше смахивающее на «пошел ты».

— Давно ты с Кевином виделась? — ни с того, ни с сего спрашивает Арчи, в промежутке между поеданием фаст-фуда.

Бетти мгновенно застывает, забыв про еду. Все нервы в ее теле натягиваются до предела, готовые лопнуть от малейшего прикосновения.

— Неделю назад, — врет она. — А в чем дело?

— В нем, — отвечает Арчи. — В последнее время он какой-то странный.

— В каком смысле? — Неприятные мурашки табуном проносятся по её спине.

— Ну, даже не знаю. Он будто…эм…избегает меня. Может у него проблемы какие?

Сказав это, Арчи поворачивает голову и пристально смотрит на оцепеневшую девушку. От его взгляда бешено скачущее сердце проваливается до самых пят, а ладони покрываются липким потом. Съеденный наполовину хот-дог грозит выйти наружу, и Бетти безбожно заклинает себя не поддаваться панике.

— Что за бред. — Она силится улыбнуться. — Тебе наверняка показалось.

— Возможно… — задумчиво говорит Эндрюс. — Хотя я редко ошибаюсь.

Он отводит тяжелый взгляд-рентген и снова, как ни в чем не бывало, принимается за еду. Затаив и без того спертое дыхание, Бетти наблюдает за ним, безрезультатно пытаясь угадать настроение сидящего возле неё человека. Он как закрытая книга, за привлекательной обложкой таится полная неизвестность, и, похоже, никакие волшебные ключи ей не помогут. Лишь одно было ясно — что бы не скрывалось за простеньким с виду фасадом, оно еще принесёт ей немало бед.

***

Виски приятно ударяет в голову, даря легкую эйфорию и прилив твёрдой уверенности в собственных силах. Сидя на роскошном дизайнерском диване из белой кожи, на ценнике которого явно значится пятизначная сумма, Кевин благодарит всех святых за посланную ему удачу. В этот раз Вероника не только приняла его, но даже согласилась выпить притащенный алкоголь, чем привела его в неописуемый внутренний восторг. Мэр Лодж, очень кстати, отсутствует — фактор самый, что ни на есть, благоприятный. Вероника, похоже, в это утро встала с той ноги, а может просто устала от затворничества, потому как вела себя вполне дружелюбно. Почти час ушел на разговоры о школе, Кевин делился последними новостями и искренне сочувствовал подруге, когда та поведала, как тяжело ей дались дни изгнания. Уровень коричневой «сыворотки правды» стремительно приближался к золотой середине, а градус откровений, напротив, только возрастал. После двух бокалов, которые были выпиты для отвода глаз, ответственный Кевин лишь слабо пригублял свой виски, помня, что он на спецзадании, в случае провала которого, Бетти без раздумий порубит его на мелкие кусочки и скормит голодным псам. И вот, пять минут назад, лёд закончился и Вероника упорхнула на кухню за новой порцией, а Кевин настраивался на самую сложную часть беседы.

— А вот и я, — раздается приподнятый голос хозяйки дома. Бесшумно ступая босыми ножками по мягкому ковру, она торопливо идет к дивану. Чаша со льдом изящно опускается на низенький столик из красного дерева, и Вероника наполняет бокалы, один из которых чудесным образом опустел. Кевин с улыбкой наблюдает за манипуляциями подруги, от души надеясь, что та не заметит изменения в бутылке.

— Вот, держи. — Она протягивает гостю стакан и, взяв свой, уютно устраивается на белой коже.

— Здорово, что ты здесь, — говорит она, делая солидный глоток. — Я только сейчас поняла, как скучала по простой дружеской болтовне.

— Через пару дней вернешься в школу, там этого добра хоть отбавляй, — добродушно говорит Кевин.

— Да… По школе я тоже скучаю, но как только вспоминаю, что снова увижу ту белобрысую корову, все желание возвращаться пропадает.

— Не обращай внимания, — советует ей друг. — Полное безразличие — вот твоё оружие против Купер. Будь выше этого и не ведись на провокации.

— Пожалуй, ты прав, — отвечает Вероника. Организм, расслабленный алкоголем и приятной компанией, вступать в полемику не настроен, да и тема для беседы ей попоосту отвратительна.

— Слушай, Ронни, — голос у парня мягок и тих. — У меня к тебе дело. Это важно, поверь мне.

— Говори. — Она слегка заинтригована.

— Могу я задать тебе один вопрос…о Реджи.

Карие глаза, поддернутые хмельной дымкой, на мгновение застывают, и в них проносится целый ураган эмоций.

— Какой?

— У него были…эм…любимые места в Ривердэйле? Может какое-нибудь тайное убежище?

Точенное личико девушки озаряется искренним удивлением. Она была готова к чему угодно, но этот вопрос застает её врасплох.

— Зачем тебе это? — Вероника с легким подозрением смотрит на одноклассника.

— Ничего противозаконного, — заверяет её Келлер. — Это для статьи в «Сине-Золотом».

— Какой ещё статьи?

— В память о Реджи, конечно же. Вот я и собираю информацию у достоверных источников. Вы ведь были близки…

Повисает тягостная тишина. Взгляд девушки мутнеет, и глубокие, цвета горького шоколада глаза наполняются слезами, которые маленькими алмазиками ползут по щекам.

— Эй, ну чего ты, — ласково говорит Кевин, кладя руку на хрупкое девичье плечо.— Прости меня, не стоило лезть к тебе с такими вопросами.

— Нет, все…все в порядке. — Голос её дрожит.— Просто…я до сих пор не могу осознать это. Больше никогда я не увижу его улыбку, не услышу его смех. Знаешь, каждое утро я просыпаюсь с надеждой, что все это затяжной кошмар и сейчас мне придёт сообщение с какой-нибудь забавной глупостью. Он любил мне их писать.

— Ох, Ронни…

Кевин сам едва сдерживает слёзы.

— Я не сумасшедшая, я знаю, что его больше нет, но каждое утро я жду это сообщение. Знаю, что оно никогда не придёт, но все равно жду…

— Мне очень жаль, — тихо говорит её гость.

Лицо её кривится, и поддавшись безотчетному порыву, Кевин притягивает плачущую девушку к себе, сжимая в крепких объятьях. Он гладит её по голове, успокаивая, словно маленького ребёнка. Пока худенькие плечики сотрясаются от рыданий, его сердце разрывается от щемящей жалости к девушке, которую постигла такая невосполнимая утрата. Так они и просидели, обнявшись, пока она не выплакала все слёзы.