***

Вновь оказавшись в кукольной спаленке, Бетти чувствует, как чудовищное напряжение постепенно отпускает её. Опустившись на нежно-сиреневую постель, она несколько минут просто сидит и глубоко вдыхает ненавязчивый ванильный аромат, которым пропитался воздух.

Она здесь… Самое трудное позади. Решение вернуться далось ей чертовски нелегко, но оно, без сомнения, правильное.

Там, на вокзале, после услышанного, она хотела бежать без оглядки впереди автобуса, но ноги отчего-то налились свинцом и не желали сходить с проклятого асфальта. И вот, тогда её словно молотом шарахнули по голове. Внезапное открытие поразило её, словно удар молнии, заставив сменить курс на 180 градусов.

Да, это очередной прыжок в неизвестность, но в душе твёрдо сидит уверенность, что на этот раз приземление будет удачным. Где-то слева больно колет, но она сжимает зубы до скрипа и решает идти напролом. Горькая пилюля проглочена и ей с этим жить, тут уж выбор не богатый. Быть нелюбимой для неё не в новинку, опыт в этом деле солидный, так что и сопли распускать не стоит. Сейчас нужно собрать волю в кулак, быть сильной, как никогда, сложившаяся ситуация того требует. По дороге домой на ум ей приходит одна идея, не бог весь что, но рискнуть и испытать её в действии просто необходимо. Как знать какие плоды она принесёт. Собрав хоть какую-нибудь полезную информацию, можно наплевать на собственные обещания и наведаться в Саутсайд за советом. Одна надежда на то, что Пенни умеет все же держать язык за зубами, иначе всю мерзопакость предстоит разгребать в одиночку.

«Ты всегда думаешь мерзости о людях от чистого сердца» — звучит в голове любимый голос.

«Да, Джонс, ты прав. Только ведь делаю я это ради тебя. Видишь ли, я не могу по щелчку пальцев убить в себе ужасный недостаток, которые люди называют красивым словом «любовь», и бросить тебя на произвол судьбы. Даже если бы я свалила сегодня, через пару дней, максимум неделю, я снова торчала бы в этой спальне, упиваясь ненавистью к себе. Это гадкое чувство, засевшее внутри как паразит (ему нужно срочно сменить название), толкает меня в очередную кучу дерьма, и я, как последняя идиотка, с радостью вляпаюсь в неё, ведь каким бы мудаком ты не был, мне не плевать на твое будущее. Хочу видеть тебя свободным, а большего мне и не надо. Нет, вру… Надо. Но это все ненужные сантименты. Такие же, как и я для тебя. Жаль… Уверена, ты не пожалел бы, впустив меня в своё сердце. Я не самый плохой человек, хоть порой и веду себя, как последняя тварь. Но у каждого свои изъяны, свои особые трещинки и разломы, и принять их задача не из лёгких. Я твои приняла, а вот ты… Ладно, уже не важно. Есть дела посерьезней моего нытья о вселенской несправедливости. Даю слово, если моё предприятие увенчается успехом, я на радостях тут же смоюсь из Ривердэйла, и в этот раз уже навсегда. Исчезну из твоей жизни окончательно и бесповоротно, слово скаута».

***

Джагхед сидит на жёсткой койке, гипнотизируя взглядом дырку в стене камеры, опостылевшей ему до тошноты. Слабая надежда на то, что в ближайшие дни он покинет эту тесную коморку на сотую долю снизила уровень безысходности и желание повеситься на собственных кишках слегка поутихло. Если дело выгорит, то через пару дней он будет спать на любимой подушке в окружении родных стен.

С чего он вдруг вспомнил про залог? Да все очень просто. Новость о провале их плана он перенес со стоическим спокойствием, но в голове замигала sos — лампочка и громкий вой сирены дал понять, что ему крышка. Тогда-то он и подумал, что провести последние денечки на свободе идея весьма здравая и немедленно поделился ею с адвокатом. Пенни, в свойственной ей манере, заверила своего клиента, что выбить освобождение всего лишь дело техники и поводов для волнения нет. А потом пришла Бетти и…

Он уже собирался звонить Пибоди и отменять всю операцию, больше всего на свете мечтая навсегда остаться в этой камере.

«Я люблю тебя». Три слова. Восемь букв. Два разбитых сердца.

За восемнадцать лет он дважды произнёс эту фразу, и в обоих случаях при весьма удручающих обстоятельствах. Сегодня он должен был сказать это в третий раз… Глаза в глаза, без страха и упрека. Той единственной, за которую без раздумий отдал бы жизнь.

Как тяжело ему далось молчание, известно лишь одному всевышнему. Роковые слова застряли в горле и в этом без труда угадывался божий промысел. Бетти, без сомнения, родилась под счастливой звездой. Да, когда она взялась за обвинения, он не на шутку рассвирепел, но в глубине души все же осознавал, что это к лучшему. Суд через месяц и шансов на благополучный исход катастрофически мало, да чего там, их практически нет. Пенни, с невозмутимым видом, как попугай повторяла, что они все ещё на плаву и за месяц многое может измениться, но под прессом давления расклеилась и трагическим голосом сообщила, что Джонс в полной заднице. Трезво оценив сложившееся положение, он пришёл к неутешительному выводу — расставание неминуемо.

Вернувшись в камеру, он без конца прикидывал, как с минимальным уроном для Бетти поставить в их отношениях точку. Из прошлой их встречи он вынес полезный урок и отчего-то с детской наивностью полагал, что расставание, возможно, ничуть её не огорчит. А потом случилось то, что случилось.

Обвинение, ссора — повод самый, что ни на есть, удачный. Сыграно все было натурально, во всяком случае, Бетти ему безапелляционно поверила. Вот только финал этой пьесы в один акт оказался непредсказуемым. Признание повергло его в глубочайший шок. Ответь он ей взаимностью, все было бы кончено. Через месяц его упекут за решётку на хренову кучу лет по ложному обвинению, а она останется на свободе с грузом ответственности. Зная, что он любит её, эта удивительная девушка попросту не посмеет стать счастливой без него.

Нет, он хочет для неё счастья, а потому лучше уйти из её жизни сейчас, освободив от бремени одиночества и подарив ей будущее. После выпускного она уедет из Ривердэйла, встретит хорошего человека и обзаведется семьёй. Она гордая и после сегодняшнего унижения, без сомнения, возненавидит его, и это прекрасно. Пусть ему и суждено сгинуть в этой дыре, Бетти он тащить за собой не собирается. Как бы тяжело не далось это решение, он сдержит слово данное себе.

Боже, а как же хотелось признаться! Но это лишнее. Совершенно лишнее. Если любишь — отпусти, так кажется говорят. Только никто не упоминал, как это чертовски трудно — отпускать того, в ком заключен смысл твоей жизни.

***

Три дня спустя

Улыбка на лице Пенни грозит треснуть по швам. Давненько она не прибывала в таком приподнятом настроении. Они идут по пустому коридору здания суда и Джагхед гадает, каким человеком он выйдет из этого зала через месяц. Оказавшись на улице, где его уже ждут ЭфПи с Элис, он останавливается на ступеньках, слегка придерживая своего адвоката за руку, чтоб без лишних ушей высказать ей то, чего она уже давно заслуживает.

— Пенни, постой. — В его голосе сквозит лёгкое смущение. — Я хотел сказать, эм…много чего на самом деле хотел…

— Боже, ты чего так подрумянился? В любви признаться решил? — спрашивает Пенни, насмешливым взглядом изучая парня.

— Чёрт, испортила момент! — Джаг притворно огорчается. — Ну разве так можно?

— Ой, прости, давай ещё раз. Клянусь, удивление будет натуральным!

— Дохлый номер, момент ушёл. — Он тяжко вздыхает.— Теперь придётся тебе довольствоваться простым спасибо.

— Совсем не плохая альтернатива, — усмехается она.

— Ладно, без шуток. — Джонс делает серьезное лицо.— Спасибо тебе. За все, что ты для меня делаешь.

— Это моя работа, — говорит Пенни. — Выбить свободу за тридцать штук дело не хитрое, тут моей заслуги нет. Поблагодаришь меня через месяц, когда все это дерьмо останется позади.

— К тебе настрой вернулся, я вижу, — Джага этот факт безгранично радует.

— А он и не уходил, — твердым голосом отвечает адвокат. — Просто у всех бывают трудные времена.

— Это точно. Значит, белый флаг выбрасывать рано?