— Ну что, идём?

Джагхед невесомо касается рукой её спины, и Бетти молча повинуется. Пока они шагают к бару, её снова начинает одолевать беспричинная тревога. Перед поездкой она выпила «Флуоксетин», но видимо даже ему не под силу справиться с её беспокойными состояниям.

Они поднимаются по деревянной лестнице, и Джагхед галантно распахивает перед ней дверь. Бетти торопливо заходит внутрь и сразу же попадает в полутемный коридорчик. В нос сразу же бьёт терпкий запах табака и алкоголя, и ей вдруг до жути хочется обратно на улицу, на свежий воздух.

— Не бойся, идём.

Она оборачивается к Джагхеду, который ободряюще улыбается и снова кладет руку ей на спину, но сейчас уже более уверенно. Его прикосновение действует на неё так странно — оно будто успокаивает, расслабляет натянутые до предела нервы. Она даже выдавливает слабую улыбку в ответ, чему удивляется ещё больше.

Они наконец минуют коридорчик, и попадают в главный зал. Освещение здесь немного ярче, но Бетти все равно кажется, будто она очутилась в пещере, в которую поставили барную стойку, сцену для музыкантов, низенькие столики с диванчиками и бильярдные столы. Играет негромкая музыка, какая-то альтернатива, а в воздухе висит слоистый сигаретный дым, который при каждом вздохе раздражает лёгкие.

За одним из таких столов стоят три человека с красными стаканчиками в руках, ещё двое сидят на высоких стульях за барной стойкой. Все они при виде вошедших мгновенно прекращают разговоры и секунд десять в прямом смысле пялятся на неё. Бетти переводит ошарашенный взгляд с одного знакомого лица на другое, из-за всех сил сдерживаясь, чтоб не развернуться и попросту не сбежать. Смесь негодования и злости на Джагхеда горячей вспышкой рождается где-то под ребрами и медленно ползет вверх, стремясь добраться до холодной пока ещё головы.

— Бетти!

Со стула у стойки спрыгивает миниатюрная девушка с задорными лиловыми прядками в каштановой гриве и быстрым шагом направляется к ней. Бетти не успевает опомниться, как Тони уже крепко её обнимает, приговаривая при этом:

— Я так рада тебя видеть. Я так скучала.

Бетти ничего не остаётся, как неловко похлопать её по спине, обтянутой гладкой кожей чёрной куртки. Наконец Тони выпускает её из захвата и отходит на пару шагов, расплываясь в белоснежной улыбке. Бетти стоит как истукан, чувствуя как к щекам приливает жаркий румянец, и не может выдавить из себя и звука. Никто из собравшихся не двигается с места, они тоже замирают, словно ждут, как она отреагирует на приветственное объятие. Но Бетти не знает, как ей реагировать. Растерянная, она блуждает взглядом по длинному белому плакату, растянутому над увешанной разноцветными шариками сценой. «С Днём Рождения, Бетти! С возвращением домой!» — гласит надпись на нем, сделанная большими затейливыми буквами.

«Господи, да скажи уже что-нибудь! — приказывает она себе. — Останови эту пытку!»

— Всем привет…— наконец произносит она слабым голосом.

Но это её безжизненное, вымученное приветствие звучит для всех пистолетным сигналом к старту.

Быстрее всех возле неё оказывается Кевин Келлер, как всегда милый и обходительный. Со смущенной улыбкой поздравляет ее с днем рождения, а потом обнимает, очень осторожно, будто хрупкую фарфоровую куклу. Возле них уже толпятся остальные, и когда Кевин, исполнив свою миссию, отходит в сторону, Бетти попадает в плен рук Свит Пи. Тот сил не жалеет и сминает её своими медвежьими лапами едва ли не до хруста костей. Фангс действует более сдержанно, и вообще, кажется, смущается сильней, чем она сама. Последней в очереди на обнимашки оказывается Пенни Пибоди, но, к величайшему облегчению Бетти, вместо объятий она просто протягивает ей руку.

— Рада тебя видеть, Купер, — говорит она без тени улыбки, но сомнений в её искренности не возникает. — Нам тебя не хватало.

Бетти коротко благодарит хмурого адвоката, и когда рукопожатие разрывается, у неё будто гора падает с плеч. Она бросает на стоящего рядом Джонса взгляд с немым призывом о помощи, и тот, слава всем святым, реагирует немедля.

— Ладно, народ, вы тут развлекайтесь, — обращается он к друзьям. — Нам с Бетти нужно…хм…

—…поговорить, — заканчивает за него девушка, которой не терпится сбежать от пристального внимания толпы.

— Да, именно.

Лица собравшихся мрачнеют, но никто не решается им перечить. Джагхед берет её за руку. Бетти не сопротивляется, чувствуя как вся её злость на него перетекает из неё в прохладную гладкость его кожи. Он крепко сжимает ее маленькую ладонь и ведёт через зал, к лестнице на второй этаж. Она послушно следует за ним по крутым ступенькам, которые жалобно поскрипывают под весом их тел, и мечтает ускорить ход времени и оказаться в автобусе.

Лестница кончается, и они оказываются в тесном коридорчике. Обшарпанные стены угнетают своей депрессивной серой окраской, они будто насмехаются над ней, накрывая ещё большей волной безысходности и тоски. В доме ее детства, в Ванкувере, стены выкрашены в солнечные, теплые цвета — жёлтый, персиковый, цвет полевых трав и сочного апельсина. Как же там хорошо! Как же хочется скорее войти в этот мир солнца и душевного покоя.

С усилием Бетти возвращает себя в неприглядную реальность, потому как она уже в конце коридора, стоит возле серой двери, которую Джагхед и открывает.

— Пришли.

Он пропускает её вперёд, их пальцы вынуждено размыкаются, но Бетти это неимоверно радует. Джаг заходит следом и закрывает за собой дверь. Они оказываются в маленькой, но приятной комнатке, с поцарапанным деревянным полом, большим мягким диваном из чёрной кожи и широким окном, занавешанным коричневыми тяжёлыми шторами. Возле окна стоит солидный дубовый стол и парочка глубоких, уютных кресел с высокой спинкой; в углу — тумба с прямоуголным аквариумом, в котором несмотря на слабое освещение от пары настенных светильников Бетти удаётся разглядеть маленькую красную рыбку. Также в комнате имеется небольшой белый холодильник, шкаф для одежды с высоким зеркалом на одной из дверц и несколько странных картин на серых стенах. Возле дивана она видит низенький круглый столик из тёмного дерева, на котором стоят ведерко со льдом и шампанским, два бокала, ваза с фруктами, три квадратных свечи и две коробочки с китайской лапшой, как и было обещано. В воздухе витает отчётливый аромат ванили, и подозрение сразу же падает на свечи.

Отлично, с неудавшейся вечеринки она попала прямиком на несогласованное свидание. Ладно, ничего, все не так страшно, верно? Главное не кипятиться. Только не кипятиться…

— Прости меня, Бетти.

— За что?

Она бросает сумку на диван и идет к аквариуму — лучше смотреть на рыбку, чем на виноватое лицо Джагхеда.

— Я соврал тебе. Сказал, что мы будем одни.

— Да, это было не совсем приятно.

Оказавшись возле аквариума, Бетти склоняется над ним, наблюдая за чудесной золотой рыбкой, которая грациозно перемещается из одного угла своего стеклянного жилища в другой.

— Прости. Я подумал, ты будешь рада их видеть.

— Я и была рада. Просто немного растерялась, вот и все.

— Они правда скучали по тебе. Тони даже торт испекла, представляешь?

Бетти завороженно следит за рыбкой, за плавными движениями белого хвоста и плавников, восторгаясь тому, как у природы получается создавать такие уникальные, неземной красоты создания.

— О, это мило, — рассеянно отзывается она. — Надо её поблагодарить.

— Попробовать не хочешь? Он вроде шоколадный.

— Как её зовут?

Джагхед на секунду теряется, но потом понимает, что речь идёт о рыбке.

— Комета. Её зовут Комета.

— Она такая красивая. Просто нереально.

Пока Бетти восторгается от вида золотой обитательницы аквариума, Джагхеда посещает самое мощное дежавю в его жизни. Все происходит именно так, как и было тогда, в тот сентябрьский вечер…

— Так странно…

Он не замечает, как говорит это вслух.

— Что странно?

Бетти выпрямляется и теперь стоит лицом к нему, смотрит пытливым взглядом чуть прищуренных бирюзовых глаз.