Непослушные пальцы перелистывают твердые страницы и на глаза ей попадаются ещё шесть снимков, а на следующей, уже пустой странице розовыми чернилами выведено «продолжение следует…».

С каждой из шести фотографий на Бетти глядят двое дурашливых подростков, корчащих смешные рожицы, целующих друг друга, стискивающих в объятиях. Эти двое — официальные лица счастья, типичные представители касты «влюбленных по уши», те самые, что обмазывают друг друга слюнями на глазах десятков зевак, у которых после увиденного ещё долгое время на зубах скрипит сахар. Хотя, если верить письму, они никогда не были похожи на такие парочки. Но снимки упрямо заявляют обратное.

Тихий стук заставляет Бетти отвлечься от своих мыслей. Вздохнув, она убирает альбом под подушку и идёт открывать дверь.

На пороге стоит Джагхед. В нос сразу же бьёт умопомрачительный аромат его парфюма, и Бетти на мгновение даже задерживает дыхание. У неё мелькает подозрение, что одеколон у него с афродизиаком.

— Привет, — с улыбкой говорит он. — Я не помешал?

— Ну, вообще-то помешал. Немного.

Она чуть прикрывает дверь, и Джагхеду становится ясно, что впускать его не намерены. Он приказывает себе не нервничать, но от безразличного тона девушки ему не по себе. И этот взгляд… Бетти смотрит на него с досадой, будто за несколько секунд их общения он уже до смерти ей надоел.

— Извини, я только хотел…

«Соберись, идиот несчастный! Хватит мямлить, мать твою!»

— Что ты хотел, Джагхед?

— Ты не хочешь прокатиться?

«Что ты несешь, кретин? Господи, это провал».

Бетти в недоумении поднимает брови.

— Прокатиться?

— Ну да… До Саутсайда. Это недалеко.

— А что в этом Саутсайде?

— Там есть один бар. «Белый Змей», может слышала?

— Хм…нет, не слышала. И зачем мне в этот бар?

— Ну, я подумал, у тебя сегодня день рождения и мы могли бы…

Бетти вздыхает, на мгновение прикрыв глаза.

— Слушай, Джагхед, я ведь говорила вчера…

— Я помню, Бетти. Мы не будем ничего праздновать, обещаю.

— И что же мы будем делать?

— Хм… Выпьем по бокалу шампанского, или вина. Поговорим.

— Я лекарства принимаю, Джагхед. Мне нельзя пить.

«Идиот. Безмозглый идиот».

— Прости, я как-то не подумал об этом.

Бетти слабо улыбается.

— Проехали. Все нормально.

Джагхед чувствует, что все летит к чертям. Они говорят меньше минуты, а он уже выглядит полным придурком в её глазах. От нервов ему становится невыносимо жарко, ладони начинают потеть, и он торопливо прячет их в карманы джинс.

— Слушай, Бетти, я совсем не то собирался сказать.

— Так говори, что собирался. Я слушаю.

— Я хотел, чтоб мы поехали в бар и…провели этот вечер вместе. Поговорили бы, съели по коробочке китайской лапши. Раньше мы всегда так делали, знаешь…

— Ели китайскую лапшу?

Джагхед улыбается, потому что это же делает и Бетти.

— Проводили время вместе. В этом баре.

— О, ясно. Хм…даже не знаю, что сказать. А там очень шумно?

— Нет, сегодня там очень тихо. Правда.

Бетти с сомнением прищуривается.

— В баре и тихо? Верится с трудом, знаешь ли.

— Нет, правда, сегодня там…хм…типа выходной.

«Какого хрена он несёт? Там же гребанная вечеринка! Господи, нужно все отменять, немедленно!»

— Значит будем только мы?

— Да, только мы. И больше никого. Правда.

Он умолкает: не нужно так часто повторять «правда». Если слишком часто твердить «правда, правда», то создаётся впечатление, что на самом деле «неправда».

— Но если в баре выходной, то как нас туда впустят? — спрашивает Бетти, озадаченно хмуря лоб.

— О, это не проблема, — торопливо отвечает Джагхед. — Я уже все устроил.

— Хм…ладно. Но мы точно будем вдвоём?

— Да, точно. Только мы и больше никого.

— Хорошо. Просто мне не хочется быть сейчас в толпе, понимаешь?

«Да нет там никакой толпы. Только Свит, Тони, Пенни, Фангс да Кевин, если он, конечно, придёт. Она их знает, они ведь навещали её в больнице. Неужели она будет не рада их видеть?»

— Я понимаю, Бетти. Не будет никакой толпы. Обещаю.

Она поджимает губы в мимолетной улыбке.

— Ладно.

— Значит ты согласна?

— Да, почему бы и нет.

— Круто! Тогда…хм…я возьму у отца машину. Не хочу морозить тебя на байке.

— Вау, а у тебя есть байк?

Джагхед смущенно чешет кончик носа.

— Да, «Ducati». Отец подарил два года назад.

Бетти со знанием дела качает головой.

— О, «Ducati» это серьёзно. У них крутые байки.

Джагхед ждёт, что она добавит что-то вроде «хотела бы я прокатиться на таком», но девушка говорит совершенно другое:

— Ладно, хм…дашь мне немного времени? Нужно переодеться и все такое…

Он еле сдерживается, чтоб не ляпнуть «ты итак выглядишь чудесно». В оверсайз футболке с Губкой Бобом и светло-серых спортивных штанах. Со смешным пучком на голове и без грамма косметики. Есть ещё кое-что, но он предпочитает этого не замечать. Это такой оптический фокус, когда ты любишь человека настолько, что не видишь в нем никаких, даже самых явных изъянов.

— Да, конечно. Я подожду тебя в гостиной.

Бетти ничего не говорит, лишь дергает уголком губ в некоем подобии улыбки и закрывает дверь. Джагхед остаётся стоять в коридорчике в смешанных чувствах. С одной стороны он рад, что Бетти согласилась поехать с ним, а с другой его одолевает смутная тревога. Слишком уж она была мила с ним, шутила и даже не отводила глаз, как это было вчера утром и за ужином. Неужели здесь замешана Элис? Она поговорила с ней? Убедила дать ему ещё один шанс? Нужно расспросить ее. Черт, хорошо бы это в самом деле оказалось правдой.

Ободренный своей маленькой победой, Джагхед направляется вниз, в надежде, что отец уже вернулся с работы. А еще нужно решить один щекотливый вопрос… Спустившись на один лестничный пролет, он останавливается на крошечном пятачке, чтоб сделать звонок.

Трубку поднимают практически сразу. Сначала в ней появляется громкая музыка, а уже после — голос Свит Пи. Тоже громкий и чересчур возбуждённый.

— Хэй, Джаг! Ну и где вы? У нас все готово.

— Скоро будем, но…

— Ускоряйтесь, а то Фангс уже все канапе сожрал. — Свит хохочет. — Скоро и до торта доберется.

— Может дослушаешь?

— Что дослушать?

— Планы изменились, вот что. Никакого торта и канапе. Мы приедем, но вечеринки не будет.

— Ты пошутил что ли? В каком смысле — не будет?

— В прямом, Свит. Бетти не хочет.

— Вот дерьмо…

Несколько секунд Свит просто дышит в трубку. Джагу вдруг становится так стыдно перед ним, да и перед всеми своими друзьями, которые с таким воодушевлением готовились к этой вечеринке. Они все скучали по Бетти не меньше, чем он сам, и так радовались возможности провести с ней время. Дьявол, и почему все так сложно? Он отчего-то был уверен, что Бетти будет совсем не против, а сейчас… На мгновение ему представляются лица Пенни и Кевина, которые так упорно предрекали провал всей затеи. Выходит, они были правы, а он облажался. А может все-таки стоит рискнуть?

— Эй, Свит, ты слышишь?

— Ага. Дерьмо, и что теперь делать? Все уже настроены и вообще…

— Да, я понимаю. — Джагхед тяжко вздыхает. — Ладно, вот как мы поступим. Пусть все остаётся как есть, но когда Бетти появится, вы…короче, ведите себя сдержанней. Понимаешь, о чем я?

— Знаешь что, я может и качок, но далеко не тупой.

Джагхед усмехается.

— Правда? А на Рождество ты по-другому говорил.

— Да пошёл ты.

Перед Рождеством Тони жирно намекнула Свиту, что хочет в подарок золотой браслетик, который увидела в одном ювелирном магазине. У Свита имелись кое-какие сбережения и он даже собирался потратить их на подарок любимой девушке, но к несчастью на его драгоценном байке полетел инжектор и все деньги этот гений спустил на ремонт. В итоге, вместо обещанного браслета на Рождество Топаз получила какую-то кружевную тряпку из местного секс-шопа. Посоветовав горе-бойфренду надеть это тряпье на свой обожаемый байк и трахать его сколько влезет, Топаз выставила Свита на мороз, и тому пришлось потом неделю обитать в трейлере у Фогарти.