Господи Иисусе, Иосиф и Дева Мария.
Она заходит в комнату и, замерев практически на пороге, с ужасом обводит взглядом обитель феечки из мультфильма «Винкс».
Просторная, наполненная светом и воздухом комната пестрит всевозможными вариациями розового, от которого у новоприбывшей хозяйки мутнеет в глазах. Стены оклеены нежно-розовыми обоями с орнаментом в виде белых цветов; два больших окна занавешаны прозрачным белым тюлем в пол в комплекте с ярко-малиновыми шторами.
В дальнем углу стоит широкая кровать на резных ножках, аккуратно застеленная перламутрово-розовым покрывалом и со взбитой белой подушкой в изголовье, атакованной со всех сторон лиловые мини-собратьями в форме сердечек. В ногах кровати — уютный маленький диванчик, обитый кремовым жаккардом и утыканный подушечками разнообразных цветовых решений — от бежевых до насыщенной фуксии. Вся мебель в этой чудо-комнате — из белого дерева; светильники, цветочные горшки и рама высокого зеркала в углу также представлены в белом цвете.
На письменном столе у стены в тесном соседстве громоздятся ноутбук, настольная лампа в форме цветка, внушительные стопки книг и тетрадей, и еще разная канцелярская мелочь. Рядом стоит комод для белья, на котором расставлены причудливые шкатулки, коробочки для разных мелочей и милых сердцу безделушек. Настенные полки заставлены книгами, рамками с фотографиями, есть даже несколько фигурок жутких кукол и шкатулок в виде черепов.
В углу у окна располагается большой шкаф для одежды, а рядом — туалетный столик с тройным зеркалом в арочно-створчатой раме и милый беленький пуфик. Бетти подходит к столику, и с вялым интересом разглядывает косметику, от разнообразия которой глаза разбегаются в разные стороны. Тени, помады, туши, тональные крема и румяна, разнообразные карандаши и щеточки, бальзамы для губ и подводки для глаз, масла для кожи и тела, лосьоны и причудливые флакончики с духами — и все это великолепие принадлежит ей одной. Бетти невесело усмехается. Какой смысл пользоваться косметикой, если ты похож на Фредди Крюгера? Пока с лица не исчезнут все изъяны, ей за этим столом делать нечего.
Обречено вздохнув, она подходит к кровати и бросает на неё сумку, попутно изучая заинтересованным взглядом единственную отдушину посреди этого ванильного беспредела и зашкаливающей приторности (у Бетти в самом деле теплеет на сердце после увиденного) — плакаты, развешанные на стенах возле кровати. Здесь и постеры с музыкантами — Мэнсон, «Nirvana», «Rammstein», Лана дель Рей, Эми Уайнхаус; и с актёрами «золотой эпохи Голливуда» — Монро, Гейбл, Кёртис, Хепбёрн; и постеры с героями фильмов — Джокер из нолановского «Тёмного рыцаря», Алекс из шедеврального «Заводного апельсина», Чувак из уморительного «Большого Лебовски», Миа Уоллес и Винсент Вега из культового «Криминального чтива» и многие-многие другие. Разглядывая все эти плакаты, Бетти испытывает эстетическое удовольствие. Слава всем святым, в этом розовом Аду есть хоть что-то не вызывающее рвотных позывов.
— Плевать, мы здесь ненадолго, — бодрым голосом говорит она, снимая куртку и старательно убеждая себя верить в это утверждение.
Куртка летит на диванчик, а Бетти бросает взгляд на прикроватную тумбу. Часы показывают 3:15 p.m. До пытки под названием семейный ужин ещё больше четырёх часов, и чтобы убить время, она решает разобрать сумку. Немногочисленную одежду раскладывает по шкафам; многочисленные пузырьки с лекарствами расставляет на полочке в ванной комнате. Когда сумка пустеет, Бетти вспоминает, что в ней лежит ещё одна, куда более ценная вещь, нежели таблетки и тряпье. Чуть поколебавшись, она достаёт из бокового карманчика сложенный вдвое конверт и садится на кровать, сжимая в руках зачитанное до дыр послание. Некоторое время просто разглядывает изрядно потрепанный конверт, а потом страдальчески морщится, открывает его дрожащами пальцами и достаёт оттуда само письмо. Под гулкий стук взволнованного сердца, Бетти раскрывает исписанный с двух сторон лист и обещает себе, что этот раз последний.
«Здравствуй, Бетти, — говорится в письме. — Ты имеешь полное право разорвать это письмо на мелкие кусочки, но я все же горячо надеюсь, что ты его прочтешь. Я совершенно не умею писать писем, а потому заранее прошу прощения за его содержание. Забавно, а ведь когда-то я даже мечтал заделаться великим писателем, и, ты не поверишь, даже написал несколько небольших рассказов (слава Богу при пожаре ноутбук с этим дерьмом сгорел). Ладно, пора заканчивать с лирическими отступлениями и переходить к сути.
Во-первых, я хочу извиниться за испорченное Рождество. Ты даже представить себе не можешь, как мне жаль. Я полный кретин, и никакие оправдания тут не помогут. Я не хотел напугать тебя, и уж тем более не хотел причинять тебе вред, клянусь всем, что у меня есть. Я не знаю, почему ты так остро отреагировала, но думаю, это было что-то на уровне подсознания. Кларк сказал, что я напомнил тебе о травме и скорее всего он прав. Я много думал об этом, и хотя я ни черта не смыслю в психологии, кое-какие мысли на этот счет у меня есть. Я не буду вываливать на тебя свои бредовые домыслы, но если вдруг ты захочешь это обсудить, то мы обязательно поговорим. Если бы только знала, как же мне хочется поговорить с тобой, просто услышать твой голос. Мы не виделись с самого Рождества (я заслужил эту изоляцию), и если честно, мне кажется, что я схожу с ума. Вокруг постоянно что-то происходит, я с кем-то общаюсь, ем, сплю, что-то делаю, принимаю решения, но у меня такое чувство, будто все это нереально, и вообще происходит не со мной, я всего лишь сторонний наблюдатель, понимаешь? Сейчас я все время в Саутсайде, на Элм-стрит мне не особо рады, да и мне самому не хочется там появляться. Изредка вижусь с отцом, у него, кстати, тоже все дерьмово. После вашей с Элис последней встречи, они практически не разговаривают друг с другом. И со мной она тоже не говорит. Я знаю, что случилось в госпитале, во время ссоры с отцом, она все ему выложила. Ну, а он, само собой, рассказал все мне. Она много чего наплела тебе обо мне, о наших с тобой отношениях, но в ее словах нет и десятой доли правды. Она ненавидит меня, и хочет того же от тебя, понимаешь? Она с самого начала была против нас, и до сих пор гнет свою линию.
В общем, жизнь вокруг — одна сплошная чёрная полоса, и просыпаться по утрам становится все тяжелее и тяжелее. Знаешь, это странно, но мне порой кажется, что даже ход времени стал иным, оно словно движется не линейно, а циклично, по одному и тому же замкнутому кругу, и при этом движется чертовски медленно, тягуче, как в кошмарном сне. Я думаю, это побочный эффект от разлуки с тобой. Мне жизненно необходимо видеть тебя, Бетти, а иначе все бессмысленно. Мне нужно видеть каждый день. Каждую минуту. Каждое мгновение. Я понимаю, для тебя это странно и даже дико, ведь я для тебя все ещё чужой. Но ведь так было не всегда.
Знаешь, с нашей первой встречи я был уверен на все сто, что мы не поладим. Ты была настоящим гвоздём в заднице, и черт знает почему, дико раздражала меня. Твоя наглая ухмылочка, красная помада и короткая юбчонка всюду преследовали меня и каждую ночь являлись в кошмарных снах. Оглядываясь назад, я понимаю, что просто-напросто влюбился в тебя с первого же твоего появления в моей жизни, а тебе было на меня плевать, потому-то я и бесился. Можешь смеяться сколько угодно, но до тебя у меня никого не было, и те чувства, что навалились на меня после встречи с тобой, они меня пугали до жути. Все неизведанное пугает, не правда ли? Я честно пытался выбросить тебя из головы, и когда у тебя закрутился роман с Арчи Эндрюсом, мне это даже удалось. Наверное, сейчас уже можно не таиться и сказать напрямую — я ревновал как сумасшедший, но не желал признаваться в этом даже самому себе. Время шло, и мы немного поладили. Не скажу, что мы стали лучшими друзьями, но хотя бы перестали сылать друг друга к дьяволу, а после того, как ты порвала с Эндрюсом, неясность в отношениях медленно начала сходить на нет. Ну, а когда этот ублюдок подпалил мой трейлер (это долгая и довольно забавная история, я расскажу тебе при случае) все окончательно прояснилось. На следующий день после пожара мы немного повздорили, но уже к вечеру помирились, и помирились так, что решили больше не расставаться. Я запомнил дату — 16 октября. Да, в ту ночь, когда мы впервые стали близки, и ты заснула в моих объятьях, я слушал, как ты дышишь и отчетливо понимал, что это — навсегда. Нет, не подумай, я не живу иллюзиями и в сказки про вечную любовь не особо верю, но то чувство, которое проснулось во мне, оно было из того самого разряда — навсегда. Я знал, что даже если в будущем наши пути разойдутся, это чувство никуда не уйдёт, оно останется, и я пронесу его в сердце до самой смерти. Да, наше счастье длилось недолго, в ночь Хэллоуина все развалилось, пошло под откос, но именно с этого момента твои чувства ко мне вышли из тени. Раньше я сомневался, мне казалось, что я для тебя лишь очередное увлечение, но после того, как меня упекли за решетку, мои сомнения начали рассеиваться. Я не могу вместить в письмо все события, что мы пережили за те месяцы, боюсь, в этом случае получится не письмо, а приличной толщины книга, поэтому скажу лишь самое главное.
