— Валим!
Брайан, чьи руки теперь упирались в пол, нащупал тельце животного, которое от испуга выло уже невозможно громко, попытался поднять того, однако это показалось труднее, чем он думал. Видимо, существо застряло в дырке или между досками и не могло самостоятельно освободиться, так что Брайан уже с большей силой потянул легкое животное на себя, слыша, что шаги сторожа приближались.
— Ты издеваешься, что ли? Быстрее! — услышал он голос Роджера уже откуда-то издалека, и дернув туловище со всей силы из дыры, Мэй поднялся на ноги и что есть мочи устремился в след за Роджером, слыша возмущенные оклики и угрозы, что полиция уже едет.
***
— Я больше никогда… — указательный палец Брайана поднялся вверх, прямо около глаз Роджера, и лицо Мэя приобрело самый серьезный вид. Однако он не закончил, обернувшись на маленькую рыжую лисицу, которая, видимо, по случайности забрела в темный старый дом и не могла выбраться; теперь же ее длинный хвост несколько раз мелькнул перед ними, а затем обладательница этого хвоста скрылась из виду, спрятавшись где-то за толстыми деревьями парка.
Брови Роджера насмешливо поползли вверх, и он, так и не дождавшись окончания фразы Брайана, хмыкнул.
— Можешь записать этот поступок в свой список добрых дел, — и он, наконец, подпалил сигарету, о которой думал последние десять минут.
— Но у меня нет никакого списка… — нахмурившись, ответил ему Брайан, но Роджер уже не слушал его, смотря на очертания «дряхлого дома», возле которого все еще ходил сторож, с небольшой горки, на которую они успели вбежать. Лондон погружался в легкий туман, и Тейлор подумал о том, что этот дом стоил того, чтобы в него вернуться.
Комментарий к Часть 5
Дорогие читатели, приятного прочтения. Прошу прощения за небольшую задержку, а так же за то, что под прошлой главой немного преждевременно заявила о кардинальном изменении жизни Роджера: это произойдет в следующей части (обещаю :D).
Буду рада Вашему мнению :)
========== Часть 6. Война ==========
Небо в этот день было каким-то особенно ярким: насыщенный голубой цвет казался почти что нарисованным, а белое солнце приятно грело макушку. Брайан отметил то, что такие вот деньки были большой редкостью для дождливого и неприветливого ноября. Он бы с удовольствием прогулялся по приятным улочкам Центрального Лондона, посидел бы в каком-нибудь небольшом кафе, чтобы хоть как-то отвлечься от предстоящих экзаменов, которые, честно сказать, высасывали из него последние силы. Однако вместо этого Брайан сломя голову мчался в сторону отцовского паба, где ему предстояло отработать вечернюю и ночную смену: за себя и за Скотта, который слег с ангиной, поэтому об отдыхе можно было забыть.
Часы за его спиной отчетливо щелкнули, а затем громкий звон заполнил огромную шумную площадь, заставляя десятки копошащихся туристов с любопытством оглянуться. Брайан, длинный и слегка неуклюжий, лишь раздраженно вздохнул, пытаясь пробить себе путь сквозь эту бесконечную толпу: у него оставалось всего двадцать минут до начала смены, а все станции метро в это время были забиты людьми.
— Извините, — виновато пробормотал Мэй, когда пожилая низкорослая женщина направила свой тяжелый возмущенный взгляд на него, как бы «упрекая» в том, что тот задел ее локтем.
Лестница, ведущая в метрополитен, уже появилась в поле зрения. Брайан ускорил было шаг, будто бы эта жалкая разница в несколько секунд могла помочь ему доехать до работы вовремя, как его внезапно оглушила взрывная волна. Брайан, словно пьяный, пошатнулся, отчаянно прижимая ладони к ушам, в которых теперь звенело так, что складывалось ощущение, что его черепная коробка сейчас разорвется к чертовой матери.
Он разлепил глаза, которые тут же заслезились от едкого дыма, в нос ударил удушающий запах, и Брайан невольно схватился за внезапно скрутивший живот, пытаясь оглядеться по сторонам. Он не слышал почти ничего, кроме частого биения собственного сердца, которое все еще напоминало ему о том, что этот кошмар происходил на самом деле. По щеке стекало что-то теплое, и Брайан провел по ней рукой, ощущая маленький кусочек стекла, застрявший в его коже — свежая кровь окрасила его пальцы в ярко-красный.
— Господи Боже, — прошептал Брайан, когда его взгляд остановился на высоком столбе ослепительного красного пламени буквально у него за спиной — там, где еще минутой раннее как ни в чем не бывало били старинные часы.
Страх тисками сжал Брайану шею: нерушимые веками достопримечательности его родного города, памятники искусства, пережившие, как минимум, две мировых войны, сейчас прямо перед ним превращались в бесполезный пепел.
А люди… люди стремительно неслись мимо него, что-то отчаянно крича, но он не слышал, что именно; люди лежали на земле, пожилая женщина слева от него истекала кровью — огромный осколок стекла застрял в ее груди. Женщина была мертва, и Брайан, впервые увидевший катастрофу, которые обычно крутили по телевизору, стоял посреди площади и пытался собраться с мыслями.
Кто-то с силой толкнул его в сторону, и Брайан часто заморгал, переводя взгляд с огненного ада на бездыханное тело в метре от него и обратно. Слезы градом бежали по лицу, а ноги несли куда-то вперед, он и сам не понимал куда, ведомый неистовым страхом быть задавленным.
Он задыхался, он ничего не понимал, убегая все дальше и дальше от бушующего пожара. Ему впервые было удушающе страшно.
***
Роджера отправили в Кундуз около двух недель назад, почти сразу после того, как волна терактов прошлась по культурным столицам Европы. Париж, Лондон, Рим — в каждом из городов произошло ровно три взрыва, что за несколько часов уничтожили вековые христианские памятники вместе со всеми, кому не посчастливилось находиться поблизости. В первый день никто ничего не объяснил, голос в новостях повторял один и тот же отшлифованный текст, раз от раза меняя лишь количество пострадавших. Еще днем позже президент Вильсон объявил войну Афганистану.
Как оказалось, лидер радикальной партии Амуз Бахом, свергнувший монархический строй не так давно и сумевший захватить большую часть территории Пакистана, объявил религиозную войну. Имена всех его союзников пока не были известны, однако указ о введении военных сил со стороны пострадавших стран на Ближний Восток не заставил себя ждать.
Им, солдатам (часть из которых, на деле же, никакими солдатами не были), выдали тяжелую военную форму грязно-зеленого цвета, приказали снять костюмы, что им раздали в пунктах призыва, и буквально взяв за шкирки, толком ничего не объяснив, запихнули в два тесных вертолета. Оттуда ему открывался вид на туманный город, пока гудящий, трясущийся вертолет набирал скорость, и волна ужаса охватила Роджера.
Для него все это выглядело каким-то дурным сном, кошмаром, который с неимоверной скоростью затянул его в свою пучину, превращая привычный мир в искаженную зловещую реальность, слишком ужасную, чтобы быть правдой. С первых минут полета ему захотелось оторвать ремень безопасности и выпрыгнуть из вертолета: страх покидать Англию вселился в него с бешеной силой, и Роджер не мог признать того факта, что выбора у него больше не было.
Началась война.
События того дня, когда малолетний почтальон вручил ему белоснежный конверт, казались невероятно далекими, будто бы с тех пор прошли года. И вот теперь он сидел на своей узкой жесткой кровати в бараке, заполненном людьми, пытаясь вспомнить, какой же была жизнь «до». Его спина болела от неподвижного сидения, но Роджер не мог заставить себя встать и сделать хоть что-нибудь.
Было страшно, по-настоящему. Роджер и не предполагал, что может быть настолько, мать его, страшно. Каждую ночь, валясь с ног от усталости, он надеялся поспать те жалкие шесть часов, что им выделяли, но раз за разом он лишь глубже уходил в размышления о том, что могло случиться с ним, и главное, что могло случиться с Тимом.
Подсознание преподносило ему до ужаса реалистичные картинки, где в Тима стреляли, и он тут же падал на землю, скуля, прижимая рукой кровоточащую рану, а Роджер наблюдал за этим откуда-то со стороны, но ничего не мог поделать. Он срывался с места, бежал, размахивая руками и не замечая ничего вокруг, но не мог приблизиться к Тиму ни на шаг. Роджер крутился, как белка в колесе, думая, что продвигается вперед, когда, на самом деле, стоял на месте.
