Он нагло потрепал ее по щеке, ухмыльнулся и сказал приторным голосом, как глупому ребенку:

– Сюрприз.

До Лизы постепенно доходил смысл происходящего.

– То есть вы разыграли меня?

– Мы перешли на «ты», я не против.

– И какого рода консультации ты даешь?

– Базовые знания для новичков. Но, если честно, с тобой даже не знаю, что делать. Как в такие короткие сроки подготовить тебя… – Он нахмурил лоб.

Собрав волю в кулак, Лиза сухо процедила:

– Я с благодарностью приму конструктивную критику.

– Сомневаюсь, – ухмыльнулся наглец. – Но выслушать все равно придется.

Сердце снова сбилось с ритма, все еще взволнованное близостью, а обманутый разум призывал врезать козлу по лицу.

– Отпусти меня, – зло попросила она.

– Отпущу, потом. Поздно строить из себя недотрогу, тебе не кажется?

Жар ненависти прилил к щекам, но Лиза сдержалась, промолчала, сцепив зубы. Ей постепенно становилось очень холодно, и она только сейчас осознала, что даже переодеться не во что и придется сидеть в мокрой одежде. Из-за Андрея у нее здравый смысл отказал напрочь этим вечером.

А Бестужев начал свое отвратительное, уничижительное повествование…

– Во-первых, ты даже не спросила моего имени. Почему?

– Потому что уже его знала, – промямлила она в ответ.

– Да. И ты не задумалась, насколько это глупо и подозрительно, когда девушка идет неизвестно с кем в ночь. Полное отсутствие логики. Во-вторых, ты слишком много молчала. Боялась сказать что-то лишнее, определенно. И потом. Ты завелась от одного поцелуя.

Он вскинул темную бровь, порицая подобную чувствительность.

Урод.

– Мне льстит, конечно, но если будешь вести себя настолько откровенно, то «объект» не привезет тебя к себе домой, а поимеет где попало и выбросит. Будь сдержаннее, хорошо?

Она кивнула, представляя, как стирает это отвратительное самоуверенное выражение с мерзкого лица Андрея. А он все не успокаивался:

– Следующий момент: я привел тебя на яхту, а ты не забеспокоилась, как потом отсюда выбраться. Что если я отплыву подальше от берега? Удержу тебя здесь на несколько дней, когда уже поздно будет снимать побои, и дальше что? Ты настолько погрузилась в процесс соблазнения, что забыла о безопасности.

Внутри у Лизы будто обдирали слои старых обоев, под которыми таилась очень ранимая, оказывается, душа. Слушать все это было до того невыносимо, что хотелось утопиться в заливе Ангелов.

– Дальше. Ты не умеешь целоваться. – Он снова посмотрел осуждающе. – Постарайся научиться в ближайшие недели, прежде чем отправляться на настоящее задание. И девственность лучше потерять, уверен, среди твоих ровесников-парней есть тот, кто тебе симпатичен. Советую из лучших побуждений. Потому что, если «объект» захочет, ты не сможешь отказаться. Вряд ли тебе понравится стать женщиной именно в таких условиях.

Внутри «Титаник» девичьей гордости врезался в айсберг чужого бездушия, и Лиза пробормотала онемевшими губами:

– Погоди… Предполагалась только имитация…

– Лиза, ну ты же взрослая девочка… Конечно, Ричард преподнес тебе все в розовых тонах, чтобы не пугать в первую же минуту. А на деле, каким именно видом секса тебе придется заниматься с «объектом» и придется ли вообще, зависит исключительно от обстоятельств и твоей находчивости. Если его устроит поцелуй в щечку, превосходно. Если обойдетесь разговорами – вообще сказка! Но если он потребует большего, ты не сможешь сбежать… Хотя бы потому, что он не позволит.

– Это должно произойти в каком-то определенном месте?

– Да. У него на вилле. Но для того, чтобы мужчина отвез женщину в свой дом, она должна его действительно заинтересовать. Ты пустышка и не вызываешь сильного желания… Уж прости за откровенность. Я даже не возбужден. А знаешь почему? Потому что женщина должна из себя что-то представлять, быть интересной… быть личностью.

Лиза задумчиво кивнула, соглашаясь. Она и не знала, что у нее такая живучая гордость. Та никак не желала подохнуть и пойти ко дну, продолжая держаться за сознание, как за спасательный круг.

– И еще.

– Что же еще? – Она искусственно улыбнулась.

– У тебя пирсинг в языке. Его лучше убрать, когда пойдешь на задание. Лично мне пирсинг нравится, но когда девушка не знает, как с ним обращаться, то он только раздражает.

Лиза выругалась про себя и высунула язык; у нее стояла вертикальная штанга: один серебристый шарик над языком, второй – под. Они были небольшие, красивые, очень удобные, и снять легко. Лиза, сдерживая ярость, подцепила пальцами нижний шарик, чтобы убрать, но Андрей перехватил ее руку.

– Ну-ну, не обижайся, не маленькая ведь. Научишься, время еще есть. Вот тебе домашнее задание.

С этими словами он распустил себе передние пряди волос, отбросил их наверх, уселся удобнее, выпрямив спину, и абсолютно равнодушно проинструктировал:

– Поцелуй – это танец, здесь не может быть двух ведущих или ведомых, иначе выходит бессмыслица. Я веду, а ты следуешь, чувствуешь меня, пытаешься уловить ритм.

Он без особого интереса провел большим пальцем по ее нижней губе, оттянул вниз, а затем наклонился и прикусил ее, заставив Лизу провалиться сквозь землю от унижения.

Вот так первый поцелуй, позорище! Впрочем, это уже второй. Первый был… обалденным. Вкус Андрея до сих пор оставался на языке, как бы Лиза ни пыталась забыть об этом. Шоколад и соленый ветер.

А Бестужев просунул палец глубже, разжимая ей челюсти, и спросил:

– Чувствуешь, чего я хочу?

Лиза что было сил укусила его за палец, и Андрей отдернул руку.

– Ясно. Не рабочее настроение. – Он с упреком посмотрел на Лизу. – Твое ребячество, опять же. Я понимаю, ты не знала, как привлечь мое внимание, но все эти замечания про водку, грубые фразы… Это не подействует, понимаешь?.. Наш объект любит хрупких, милых девушек… Ну да ладно, ты растерялась, что не удивительно.

Он задумчиво повертел подбородок Лизы из стороны в сторону и подбодрил:

– Зато внешность у тебя неплохая. Губы… Глаза… Ноги. Грудь небольшая, но есть с чем работать… Я так полагаю, оральным сексом ты никогда не занималась?

Если бы взглядом можно было убивать, Лиза прожгла бы в Андрее дыру, прямо в центре лба, как снайпер. Но она старалась не показать, насколько взбешена, поэтому лишь скромно потупила взор и отрицательно замотала головой.

– С пирсингом в языке тебе будет непросто ублажить мужчину. Так что потренируйся. Если получится выглядеть уверенной в себе, открытой для отношений, то сможешь оставить штангу… Видишь, какой я сговорчивый? – Он улыбнулся. Серьезно, мудак искренне, по-доброму улыбнулся и сказал: – Ладно. Достаточно тебе стресса на сегодня. Постарайся ночью выспаться. Завтра утром отвезу к Ричарду.

И снова этот жалостливо-насмешливый взгляд искристых карих глаз. Лиза сглотнула рвущееся из темных уголков души проклятие и ответила тихо, даже робко:

– Спасибо. За все. Это было полезно и поучительно. А можно узнать имя «объекта»?

– Ричард завтра все расскажет… Позволь проводить тебя в каюту.

– Это твоя яхта? – Внутри расширялся воздушный шар, заполненный горечью и обидой.

– Да. Я здесь живу.

– Удобное место для мастер-классов.

Ее замечание вызвало растерянную улыбку у Бестужева, будто он только что осознал нечто важное.

– Эта яхта – мой дом, я никогда не привожу сюда грязную работу. Ты исключение, так что можешь гордиться собой.

Грязная работа… А он не очень-то заботится о чувствах подопечной. Лиза скривила губы в ухмылке, чтобы скрыть ярость.

– Чувствую себя Пенелопой, избранницей Одиссея. Такая честь!

Он рассмеялся.

– И все-таки есть в тебе цепляющая непосредственность… Ах да, чуть не забыл. Красные розы? Ты любишь настолько массовые цветы, что это скучно. Придумай новое. Хотя бы полевые ромашки.

– Хорошо, не вопрос. Но я не стесняюсь своей не уникальной личности. Не вижу ничего плохого в том, чтобы быть просто человеком. Без пафосных интересов, призванных привлечь чужое внимание.