– Что, чёрт возьми…

– Капитан, – чуть дрожащий голос Адлер позади, – блокировка палубы через десять секунд.

– Его пояс на режиме неприкосновенности, – сказал вдруг Спок. – Он запер сам себя, очевидно, когда понял, что заражён.

– Ничего нельзя сделать? – прошелестел где-то рядом Пашка.

– Ничего. – МакКой дёрнул его за плечо ближе к себе. – Блестящий, пригляди за кудрёнком, пока не полез геройствовать.

Сулу кивнул, подтянув Пашку к себе ближе, даже на «блестящего» не среагировал.

МакКой присел у заражённого. Поле режима неприкосновенности плотно блокировало его внутри себя.

Джим тоже подошёл, опуская фазер.

Это выглядело иначе, чем с Вольгом. Мелкие ростки не прорывались сквозь кожу как вены, они прорастали как из земли. Джонсон был их питательным субстратом – не более, живой человек был просто субстратом для этой жуткой дряни.

Джонсон издал ещё один ужасающий вопль, вздёрнул руки к груди, будто пытаясь разорвать форменку на ней – энергополе очень медленно пускало его пальцы к застёжке. Забился в конвульсиях, едва не пиная сидящего рядом МакКоя.

Ещё один нечеловеческий вопль, и позади Джонсона раскрылись двери турболифта. Все инстинктивно подняли глаза к ним, боясь увидеть ещё одного заражённого (Джим тоже боялся, чёрт возьми, он не камень, видеть, что творится сейчас с членами его экипажа…) – но это был Хан. Он стремительно вылетел из кабины, перешагнув умирающего и хлопнув крыльями.

Встал рядом.

– Я гнался за ним, чтобы уронить и не допустить на мостик, и очевидно не успел. Режим пояса не позволит ему встать. До времени он безопасен.

– Сам в поясе? – спросил МакКой, не отрывая взгляда от заражённого. Он переставал дёргаться, но уже тише. Крики сменило невнятное бульканье. Видать, стебли прорастали горлом.

– В двух поясах, Леонард.

– Полная блокровка палуб с четвёртой по вторую, – сообщила Адлер. – Мы изолированы на мостике.

Хан, ничуть не стесняясь толпы, сел рядом с МакКоем и застегнул на нём второй пояс, сказав, что этот программировал лично, и он надёжнее. В этот же момент Джонсон, страшно захрипев, выгнулся… и пророс. Весь. Из него вырвались клубки толстых стеблей, спутанные, стремящиеся вырваться наружу. В считанные мгновения он превратился в длинный клубок зелени, удерживаемый силовым полем.

Джим подавил тошноту.

Хан совершенно не поменялся в лице – его больше интересовал Боунс.

– Предлагаю реплицировать что-нибудь, чтобы его накрыть. Нам тут неизвестно сколько сидеть до прихода помощи, – Боунс, прищурившись, склонился ниже над зелёной массой. Она приняла форму силового поля и шевелилась там, внутри, под невидимым слоем энергетического барьера.

Джим был согласен. Нужно.

– Адлер.

– Есть, – она понятливо отошла к репликатору.

– Его нужно испепелить. Если щупальца сломают его пояс, блокада вырубится, а мы получим клубок вдвое большего размера. И вряд ли он будет спокойно лежать на месте. Те, что в лабораториях, не лежали, – сказал Хан негромко. Услышал его только МакКой, продолжающий вглядываться в клубок щупалец.

Он отрезал любые мысли про то, какие мучения испытал умерший человек. Теперь это не имело значения. А вот понять механизм заражения всё ещё было надо. За спиной было слышно, как Джим приказывает Ухуре открыть связь по кораблю и произносит речь – что они послали сигнал о помощи, что надо сохранять спокойствие и не снимать пояса, что обо всех изменениях тут же будет сообщено.

Подошедшая Адлер накрыла реплицированным серым покрывалом то, что осталось от заражённого, и МакКой поднялся. Оглянулся на стоящего рядом Хана.

– Такой смерти точно никто не заслужил.

Хан остался неподвижен.

– Вы уже посылали запрос командованию на помощь? – спросил зачем-то.

– Посылали, конечно, – Боунс прислонился к дверям бездействующего лифта. – А что, надо умереть тут в гордом молчании?

Хан пристально оглядел его с головы до ног, проигнорировав вопрос.

– На мостике мы не нужны. Предлагаю поискать место для отдыха в доступной зоне палубы.

– А теперь мне нужно знать, откуда произошла утечка. – Джим по очереди оглядел их всех, собравшихся в его кабинете. Боунс, Скотти, Чехов (нечего светлые мозги игнорировать; в смысле, сам пролез, и Джим решил – почему бы и нет) и Хан со Споком. Отчёт от Адлер он уже выслушал, лаборатории, заражение, моментальная блокировка. Но вот Джонсон оказался вне лабораторий и тоже был заражён.

– Контейнер с планетоидными образцами платины, дорсалия и растительно-гуманоидных останков упакован идеально, – спокойно ответил Хан.

– Подтверждаю, – Спок вскинул голову. – Я лично проверил состояние силовых полей на запечатанных стажёром образцах.

Джим только про себя вздохнул. Спокова паранойя грозила перерасти во что-то по-настоящему серьёзное.

– Люди с Саратоги чисты, – резко заявил Боунс. – Да и если бы это были они, заражение началось бы с ангарных палуб. С шаттлов.

– Четыре проверки, капитан! – это уже Скотти. – Шаттлы чуть ли не блестят, мои ребята даже провели техобслуживание, на случай, если они нам понадобятся вместе с нашими. Всё в стандартных поясах, ни одного заболевшего. Ангарная палуба чиста как стёклышко.

– Отлично. – Джим сел на угол стола, скрестил на груди руки и по очереди оглядел своё маленькое собрание. – Что никто не виноват, я уже понял. Предложения, господа, любые предположения. Даже самые безумные, сейчас сгодится всё.

Они молчали. Мялся Пашка, вздрагивая крыльями.

– Единственное общее между Саратогой и планетоидом – радиация. Сейчас сенсоры фиксируют её повышающийся уровень на Саратоге. Установить природу этого излучения не удалось, – сказал Спок. – Я предполагал, что естественное излучение изотопов дорсалия имеет к этому отношение, однако данная версия не подтвердилась.

– Изотопы платины? – предположил Скотти, морщась.

Хан едва заметно приподнял брови.

– Наши сканеры зафиксировали бы их распад, – Спок невольно повторил жест Джима – сложил на груди руки. – Платина, покрывающая планетоид изнутри, не радиоактивна.

– А зачем они вообще строили корабль из радиоактивных металлов? – влез Пашка. – У них был иммунитет?

– Похоже на то, лейтенант. Или же платиновое покрытие защищало их от излучения, а дорсалий служил самой прочной “обшивкой”. Если эти металлы находились на их планете в избытке, нет ничего удивительного...

– При чём тут радиация, если люди заживо прорастают стеблями? – перебил Спока Боунс.

– Вы и ответьте, – не выдержал Джим. – Пока что это единственная зацепка. Ещё. Любые наблюдения.

Однако никаких больше наблюдений не было. Пришлось скомандовать всем назначить подсмены – поскольку на мостике в целом находилось семнадцать человек, и подменить их было просто некому.

Джим стоял у пульта Ухуры, глядя, как её пальцы бегают по сенсорным клавишам.

– Я отправила официальный запрос помощи командованию, и ответа ждать пока рано… но, кажется, я нащупала корабль в нескольких парсеках от нас. Пытаюсь связаться.

– Не отвечают?

– Сигнал слабый… подождите…

Она, чуть привстав на своём месте от нетерпения, заговорила в микрофон-гарнитуру.

– Вас вызывает звездолёт Энтерпрайз, ответьте. Вас вызывает звезд…

Не договорив, она замолкла, обратившись в слух.

Несколько движений изящных тонких пальцев – и динамики ожили низким с хрипотцой голосом.

– Энтерпрайз, слышим вас. Говорит капитан торгового звездолёта «Аляска», Карл Майерс. Что у вас случилось?

Ухура собиралась ответить, но Джим прервал её жестом и попросил гарнитуру. Получив, заговорил сам.

– Здравствуйте, мистер Майерс. Говорит капитан Энтерпрайза, Джеймс Ти Кирк. На нашем корабле разыгралась болезнь, нам нужна помощь. Хотя бы транспортировать некоторых выживших членов экипажа.

По итогам переговоров капитан Майерс согласился подлететь ближе к ним для оказания помощи. Он даже согласился предоставить свой медотсек – семнадцать мест, один изолятор – и несколько кают для выживших, но…