Доктор поднялся со стула, но не ушёл. Стоял, держась за его спинку.
– С завтрашнего дня тебе предоставят отдельную каюту, падд, и присвоят идентификационный номер. Пока что будешь значиться как стажёр и останешься под моим наблюдением. И мой тебе совет… получив свободу передвижения по кораблю, не приближайся первое время к Споку. У него своё понимание о том, кто и как заслуживает права на жизнь.
– Тот бешеный вулканец? – Хан едва заметно улыбнулся, останавливая руку меж ушей свиньи. – Я учту, доктор.
Комм МакКоя не отвечает – Джим долго вызывает его. Такого раньше не случалось, Боунс был на связи всегда, днём, ночью, в увольнительной. Хотя в ванну с собой он комм не брал. На медицинские операции – тоже. Может, через интерком…
Джим откладывает комм на тумбочку. Через корабельный интерком вызывать не хочется – это нежелание хоть и иррациональное, но очень сильное. В конце концов, он снял чёртов фиксатор со Спока, промял ему крылья, сейчас Спок промоет раны. Регенерация вулканцев проходит интенсивнее, чем у людей. Всё должно быть хорошо. А Боунса он завтра спросит, почему не ответил.
Он забирается под тонкое одеяло и берёт падд, бездумно открывает почту. Несколько сообщений – от Чехова, от Скотти, от главы ботаников, от геологического.
Открывает от научников.
«Капитан, официальный отчёт будет готов только к следующей смене, но это должно вас заинтересовать. Мы проанализировали спектрограмму объекта, к которому направляемся, и там…»
Читая, что же они обнаружили «и там», Джим понимает, что Флот теперь вцепился в этот космический кусок металла и не отпустит. Там оказалась не просто платина, а платина в плотном сплаве с металлом, открытым недавно и пока что получаемым только в лабораториях. При огромных энергетических затратах. Этот металл обладал чудовищной электропроводимостью, как будто он сам был чистейшей энергией. Что казалось возможным. В чистом виде он был радиоактивен. Опасен.
Спок появляется из ванной как раз на этом моменте, внося с собой отчётливый запах ментола. Его крылья и волосы уже сухие.
– Отчёты? – интересуется негромко.
– Просто убивал время. – Джим тут же отключает падд. Научники – большие умницы, что предупреждают, теперь Джим знает, какой реакции ждать от Флота по этой мисси. Но это не срочно. А Спок – срочно.
Капитан протягивает к нему руку, раскрытую ладонью вверх.
– Иди ко мне, – говорит ласково.
Спок вкладывает свою руку в его ладонь. Она холодная, но доверчиво-расслабленная.
– Свет на пять процентов, – командует системе.
Свет послушно гаснет, и пока глаза Джима привыкают к повисшему сумраку, коммандер забирается к нему на кровать, заставляя расстояние между ними сгинуть. Спок явно решил явиться как ангел ночи, потому что теперь нависает над ним с полураскрытыми крыльями в полумраке – и до Джима впервые доходит, какие же они огромные. Он больше не удивлён, что Спок только при нём ломал несколько фиксаторов, от этого осознания просто перехватывает дух. Большие, сильные, прекрасные, как и их обладатель.
Спок не даёт опомниться – укладывается на него, приникает и трётся щекой о грудь. В этом жесте есть захлёбывающаяся сама в себе ласковость. Он так близко. Открыт и доступен. Он тянется к Джиму, льнёт…
Джим вплетает пальцы в его гладкие чёрные волосы, гладит их, позволяя Споку насытиться этими касаниями. Через некоторое время его вознаграждают – Спок поднимает голову и позволяет поцеловать свои разомкнутые губы. Кирк мягко сминает их своими, проскальзывая языком внутрь – осторожно, почти тактично. Ему хочется быть осторожным – Спок сегодня явился перед ним в своей беззащитности, живой, откровенный, нуждающийся в нём мужчина.
Крылья Спока еле слышно шуршат, задевая о что-то, когда пальцы Джима переплетаются с его пальцами. Возможно даже о стены. Спок нависает над Джимом: тёмный и величественный, а Джим, обняв, прижимает его к себе. Скользит пальцами по спине, по крыльным основаниям. От этой интимной ласки всё внутри заходится сладкой дрожью, перетекая к животу, а потом и ниже. У Джима чуть сбивается дыхание. Он гладит основания крыл, массирует их плавно, с силой проезжаясь пальцами.
– Господи, Спок, – шепчет, уткнувшись лбом в его твёрдое плечо. – Господи, какой же ты…
Ему хочется видеть – великолепие чёрных крыльев, раскинувшихся над ним, Спока – его глаза, его губы, его сильное тело, как перекатываются мышцы под кожей при каждом движении. Пальцы скользят от спины ниже, кружат по пояснице и смыкаются на ягодицах. Гладят их.
Спок тихо вздыхает в ответ и льнёт ближе, и в этой его реакции такая бездна открытости перед Джимом…
Джим, медленно выдыхая, просовывает свои пальцы под пояс споковых брюк, замирает, касаясь линии белья под ними. С силой вдавливает подушечки пальцев в кожу, не проникая под трусы, дрожит всем телом в сплаве нетерпения и предвкушения. Крылья шуршат, прижатые к кровати, они не могут раскрыться, и этот дискомфорт только усиливает чувственность момента.
Жарко, несмотря на то, что Спок как вулканец несколько прохладнее человека. Но самому Джиму кажется, что он сейчас пылает. Кровь приливает к лицу и паху, он хотел Спока, мечтал о Споке столько времени – и вот он, мечта и желание, придавливает его к кровати.
Джим разводит ноги под Споком, позволяя устроиться между ними, промежностью чувствует давление тяжёлого и горячего бугра, притирается к нему плавным и длинным движением.
И ещё раз, стиснув зубы и запрокинув голову. Это приятно, так приятно – упругая твёрдость вжимается, пульсирует, посылает по всему телу импульсы тянущего удовольствия. И хочется ещё, ближе, сильнее – Джим, глубоко дыша, перемещает руки на спокову ширинку и принимается за расстёгивание. Спок приподнимается на руках, освобождая ему больше пространства, чуть отводит плечи назад, и шуршащей тьмой вверх плавным движением поднимаются его крылья.
Собственное возбуждение терпеть всё тяжелее, особенно теперь, когда своими же пальцами Джим чувствует ответное возбуждение вулканца. Как в полусне он освобождает пенис Спока (горячий, твёрдый, с некрупной повлажневшей головкой) из тканевого плена, спускает с бёдер его штаны, трусы следом, обхватывает ствол пальцами. Второй рукой с силой проглаживает себя по трусам. Почти полностью эрегированный член натянул их, ему тесно, головка чувствует каждое скольжение ткани по себе, и это…
Джим оттягивает свои трусы ниже, освобождая и его. Тянется губами к подбородку Спока, целует, ласково прихватывает зубами. Обводит большим пальцем головку его члена, размазывая по ней крупную густую каплю выступившей смазки.
Она должна быть классным лубрикантом. И если, например, растереть её по головке языком, потом погрузить в рот…
Крылья снова предпринимают попытку раскрыться.
Едва ощутимо проведя пальцами по животу вулканца, Кирк одной рукой надавливает на плечо Спока, побуждая усесться на свои ноги, садится сам, может, даже поспешно (крылья, освобождённые от плена между ним и кроватью, стремительно разворачиваются за спиной), второй ладонью скользит по головке спокова члена, измазывая, лаская, раздразнивая, а потом увлажнёнными пальцами обхватывает оба их члена.
Собственную руку накрывает его – чуть прохладней, пальцы сильней, но зато дрожат. Спок ёрзает на нём и слышно – задыхается.
– Я никогда не был с кем-то без фиксаторов, – хрипловатый шёпот в полумраке словно пропускает по коже разряд холодящего, ментолового электричества, от такого встают дыбом перья, это запах его крыльев, прохлада его голоса и искрящее напряжение между ними. – Могу напугать… Потом.
– Всё будет хорошо, Спок, всё будет…
Не договорив, Джим тихо стонет, утыкаясь лбом в его плечо. Он с самого воскрешения не был ни с кем, тело обострённо-чувствительное, оно просит разрядки и отзывчиво откликается на каждое касание. Даже собственное, а уж пальцы Спока, невесомо касающиеся головки, и вовсе возводят ощущаемое до потери контроля.
Ещё минута, и Джим начинает сам толкаться в сомкнутую вокруг них ладонь. Ему осталось совсем немного, и Спок, кажется, это чувствует. Он не скупится на ласку, он даёт то, что нужно, а сам легонько бодает его, заставляя поднять голову, одно прикосновение носа к щеке – прохладное – и он смыкает в темноте поцелуй. Медленный, вполовину касаний, словно он пьёт этот поцелуй с пересохших губ, растворяя в нём их обоих, и ментоловый запах заполняет всё, весь мир.
