— Да ты что-о… — Выпучила глаза дочь трактирщика. — Теперь вот ещё двери стали сами открываться-закрываться… с шипением! Ой-и, не чисто что-то с этой постоялицей… Никак тоже ведьма!

Я открыла рот на такое заявление.

— И любовница господина, — уверенно подытожила её подруженька.

«Браво, девы! Любовница-ведьма! Ещё версии будут?»

Заслушавшись трепом работниц, совершенно забыла, куда спешила. Но полученная информация того стоила. По сему выходит, мне надо быть крайне осторожной. Это же красавицы сейчас с удвоенным энтузиазмом продолжат слежку! Съезжать надо с этого приличного «Усталого путника». Но вот куда?

Покинув сорок, мышью взбежала по лестнице, ворвалась в комнату и… успела затормозить, чуть не сбив с ног милорда.

— Ух ты! Уже сами, без поддержки? Какой молодец! — восхищенно воскликнула, глядя, как медленно и еще неуверенно по прямой — три шага в одну сторону, разворот, три шага в другую — прохаживается виконт.

— Вашими заботами, — как-то не очень благодарно прозвучала из уст обладателя титула реакция на мой восторг.

Старушка, стоя в сторонке, виновато посмотрела в мою сторону, поджала губы и отвела взгляд. Ну и что могло случиться за то короткое время, пока меня не было?

Господин Карре остановился и, видимо потеряв ориентир, повел руками вокруг себя в поисках опоры.

— Сделайте еще один шаг вперед, и вы у кровати, — пришла на выручку я, помрачнев. — Чем опять ваша душенька недовольна?

— Вы обшаривали мои карманы?

Я опешила.

— Да, — ответила тихо, — только не обшаривала, как вы изволили выразиться, а искала какие-нибудь документы, удостоверяющие личность избитого и бессознательного человека. И да, взяла из вашего кошелька две монетки — расплатиться с трактирщиком и знахаркой, я вам говорила об этом. Больше ничего не брала, все бумаги вернула обратно. — Милорд, насупившись, молчал. — Вы что, мне не верите?

— Почему я должен верить? Кому? — Он резко развернулся ко мне, пошатнулся, но устоял. — Я не знаю, кто вы, откуда… В конце концов, я не вижу, кто живет в моем номере вместе со мной!

— Ах, вон оно что! — Разочарование и обида захлестнули меня. — Вы считаете меня аферисткой, воспользовавшейся вашим беспомощным состоянием. Что ж, прошу прощения за… — Замолчала, поняв, что оправдываться не буду. — Можете пригласить достопочтенного Дорана, пусть он заверит состояние ваших карманов и бумажника, подтвердит количество денег и пуговиц на вашем сюртуке, а я… — Проморгалась от подступивших слез. — Думаю, хозяин этого заведения не откажет состоятельному господину в сиделке. Вот с ней и решите вопрос с весточкой родным. Прощайте.

Развернулась и распахнула дверь, собираясь ступить за порог. Бабулька из своего угла только тихо ахнула.

— Постойте, Анна! — остановил окриком. — Постойте. Мне тяжело сейчас понять, разобраться. Я попал в неприятную ситуацию и подозревать, согласитесь, имею право всех и каждого, пока меня не заберут отсюда. Простите, что незаслуженно обидел вас. Слепота не способствует хорошему расположению духа, и… мне все еще нужна ваша помощь. — Выделив слово «ваша», замолчал и нервно потер ладонью лоб, отчего ткань на глазах с одной стороны переместилась выше под кромку волос, перекосившись. Вот теперь виконт стал похож на неправильного пирата: с перевязью на одно око из белой тряпки.

Мои нерешительные действия в дверном проеме не остались без последствий. Из-за угла вынырнула Улья со стопкой чистого белья. Дойдя до нашего номера, сбавила скорость, глазками быстро просканировала помещение сквозь меня, «споткнулась» о фигуру мужчины в тоге из простыни, из-под которой торчали голые ноги, и с шальным выражением лица продолжила путь, до последнего выворачивая и вытягивая шею.

— Поверьте, мое положение много хуже вашего, — сказала устало и закрыла створку. — И уж если вам есть к кому обратиться, есть куда вернуться, то я, увы, не могу этого сделать. Не обижайте меня своими сомнениями в порядочности, не изливайте горечь, и мы просуществуем рядом вполне мирно и без драки, как добрые соседи, до приезда ваших родных… или знакомых, кому вы там отпишетесь.

— Вы отпишетесь, — поправил Карре. — Если успеем отправить сегодня письмо, то его получат уже завтра. Два дня — и мы избавимся от общества друг друга.

— Благодарствую, ваша милость, за доверие и приют!

Вот не знала, что слюна может быть такой горькой!

— Ну и ладненько, ну и хорошо! — ожила знахарка и заторопилась уйти, прихватив одежду виконта. — Отдам Одиле, чтобы почистила. А тебя, голуба, я жду вечером к себе в гости. Крайний домик у дороги, с зеленой крышей.

И умчалась, оставив удивленную меня и мрачного хозяина номера, стоящего в позе античного мыслителя.

— Диктуйте! — скомандовала лежащей на кровати титулованной особе.

Я была невероятно воодушевлена! Каждое мысленное слово на русском выходило из-под пера слегка коряво, но разборчиво на языке народа, в коем государстве мне «посчастливилось» очутиться. Рука сама выводила вензелёчки, крючочки, кружочки местного алфавита из тридцати пяти букв! Для сравнения вспомнила азбуку в стихах Самуила Маршака — «Аист жил у нас на крыше… Бегемот разинул рот…» и, когда дошла до «Ягод нет кислее клюквы…», почувствовала, что это ещё не все! Будто движимый невидимой рукой, в конце стихотворного столбца «Паркер» изобразил две закорючки с петельками, похожие на английские «Y» и «R». От усердия даже высунула кончик языка — немного практики, и каллиграфию сдам на высший балл!

— Отец, я нахожусь на постоялом дворе «Усталый путник» близ деревни Маревики. Пришлите за мной карету. Все объяснения при встрече. Ваш сын Леонард Карре.

Я честно написала все, что продиктовал мужчина, а потом представила пожилого человека, который сон потерял от переживаний за своё пропавшее без вести чадо, пусть и великовозрастное. А если еще дитятко вернётся в таком ужасном состоянии, то нетрудно представить, что ждет старика, — удар, если слаб здоровьем. Неправильно это, сухими четырьмя предложениями отписаться. Надо как-то подготовить родственников к неожиданному зрелищу.

— Может быть… — решила предложить немного «обогатить» информацией короткую записку, но меня перебили резко и непреклонно.

— Этого достаточно. Поднесите мне, я поставлю подпись.

Закусив кончик пера, сидела, глядя на конверт, в который вложила «SOS» от младшего Карре старшему, и убеждала себя в правильности своего поступка. Получив слегка отредактированное послание, главе семейства будет тревожено, но не инфарктно.

«Здравствуйте, отец!..»

Каждый день не может быть хорошим,

но есть что-то хорошее в каждом дне.

(Элис Морз Эрл)

— Откуда вы, Анна?

— Издалека.

— Лагос? Эмер? Готуар?

— Еще дальше… — Тяжело вздохнула. Вот и наступил тот момент, когда нужна легенда.

— Из-за моря? — Мужчина даже приподнялся от подушки в глубочайшем изумлении, а я насторожилась.

— Что такого ужасного за морем, что вы так удивились? — спросила не подумав.

— Это известный факт — там не живут люди. Неосвоенные земли. И вы хотите сказать, что приплыли с Дикого континента? Я не верю вам! — Фыркнул. — Не хотите говорить? От кого вы скрываетесь?

Я усмехнулась.

— Мне и скрываться не надо, все равно никто не найдет. Не гадайте, ваша милость, я ничего вам не скажу.

— Почему? Может, в моих силах помочь вам.

— Есть уже один помощник, — недовольно пробурчала себе под нос, нащупав оберег. — Послушайте, зачем вам это знать? Через несколько дней наши дороги разойдутся — вам в одну сторону, мне в другую. День-два — и даже не вспомните обо мне.

— Скучно.

Промолчала, погрузившись в безрадостные мысли: увезут соседа, а я? Что мне делать? Жить в трактире, переселяясь из одного пустого номера в другой? Воровать еду? Переквалифицироваться в призрака, роняющего тяжелую крышку «унитаза» в уборной по ночам? Или прыгнуть на запятки буржуйской кареты и рвануть за постояльцем в его имение? В большом доме легче скрываться. Всю оставшуюся жизнь?!