— Как это так, что у лорда Фицгерберта сестра немка?

— Она вышла замуж за моего друга Вальтера фон Ульриха, который был немецким дипломатом в Лондоне. Он погиб от рук гестапо во время Второй мировой войны. А вы что делали во время войны?

По озлобленному выражению на лице высокого мужчины Дейв осознал, что тот все понял, но не ответил на вопрос. И тогда он спросил у Дейва:

— Где Валли Франк?

Дейв пришел в изумление:

— Я не знаю.

— Конечно, знаешь. Ведь он в твоей музыкальной группе.

— Группа распалась. Я не видел Валли несколько месяцев и не знаю, где он.

— В это трудно поверить, вы же партнеры.

— Случается, что партнеры перестают быть партнерами.

— Какая причина вашей ссоры?

— Личные и творческие расхождения. — На самом деле расхождения были сугубо личные и никогда — творческие.

— И тем не менее ты хочешь присутствовать на похоронах его бабушки.

— Она была моей двоюродной бабушкой.

— Где ты последний раз видел Валли Франка?

— В Сан-Франциско.

— Его адрес, пожалуйста.

Дейв замешкался с ответом. Это уже становилось невыносимо.

— Отвечай. Валли Франк разыскивается за убийство.

— Последний раз я его видел в парке Буэна-Виста. Это на Хейт-стрит. Я не знаю, где он живет.

— Ты отдаешь себе отчет, что препятствовать полиции в выполнении ею своих обязанностей — преступление?

— Конечно.

— И если ты совершаешь такое преступление в Восточной Германии, ты можешь быть арестован и посажен здесь в тюрьму?

Дейв вдруг испугался, но пытался оставаться спокойным.

— И тогда миллионы поклонников во всем мире будут требовать моего освобождения.

— Им не позволят вмешиваться в дела юстиции.

И в этот момент вмешался Фиц:

— Вы уверены, что ваши товарищи в Москве будут довольны вами за создание серьезного международного дипломатического инцидента?

Высокий мужчина презрительно рассмеялся, но смех его звучал нарочито.

Дейва вдруг осенило.

— Вы Ганс Гофман.

Переводчик не перевел это, а сразу сказал:

— Его имя вас не касается.

Но по выражению лица высокого мужчины Дейв понял, что он прав.

— Валли рассказывал мне о вас, — набрался храбрости Дейв. — Его сестра выгнала вас, и вы с тех пор мстите их семье.

— Отвечай только на вопросы.

— Это часть вашей мести? Изводить двух невинных людей, которые едут на похороны? Значит, вот какие вы, коммунисты.

— Подождите здесь, пожалуйста.

Ганс и переводчик вышли из комнаты, и Дейв услышал, как с другой стороны дверь закрывается на засов.

— Извини, дед, — сказал Дейв. — это, кажется, связано с Валли. Одному тебе было бы проще.

— Ты не виноват. Надеюсь, мы не опоздаем на похороны. — Фиц достал портсигар. — Ты куришь, Дейв?

Дейв покачал головой.

— Если и курю, то не табак.

— Марихуана тебе вредна.

— А сигареты полезны?

— В точку! — улыбнулся Фиц.

— Я спорил об этом с отцом. Он пьет виски. У вас, парламентариев, своеобразная логика: все, что вредно, незаконно, за исключением того, что вам нравится. А потом вы жалуетесь, что молодежь вас не слушает.

— Конечно, ты прав.

У Фица была длинная сигара, и он выкурил ее целиком, а окурок выбросил в штампованную жестяную пепельницу. Одиннадцать часов настали и прошли. Похороны, на которые они прилетели из Лондона, они пропустили.

В половине двенадцатого дверь открылась, и вошел Ганс Гофман.

— Можете въезжать в Восточную Германию, — с улыбкой сказал он и вышел.

Дейв и Фиц вернулись к своей машине.

— Нам лучше ехать к ним домой, — сказал он и дал адрес водителю.

Они ехали по Фридрих-штрассе в сторону Унтер-ден-Линден. Старые правительственные здания были красивые. На глаза попадались редкие прохожие.

— Боже мой! — воскликнул Фиц. — Это была одна из самых оживленных торговых улиц в Европе. Взгляни на нее сейчас. Все равно что Мертир Тайдфил в понедельник.

Машина остановилась у жилого дома, внешне выглядевшего лучше, чем другие.

— Дочь Мод кажется более состоятельной, чем соседи, — заметил Фиц.

— Отец Валли владеет фабрикой по сборке телевизоров в Западном Берлине, — пояснил Дейв. — Каким-то образом ему удается руководить отсюда. Если я не ошибаюсь, предприятие и сейчас приносит доход.

Они вошли в дом и начали знакомиться с семьей. Им представились родители Валли: приятной наружности Вернер и Карла, простая женщина с резкими чертами. Сестре Валли, привлекательной девушке по имени Лили, совсем не похожей на Валли, было девятнадцать лет. Внимание Дейва привлекла к себе Каролин, у которой были длинные волосы, разделенные пробором посередине и ниспадающие по обеим сторонам. С ней была Алиса, вдохновившая Валли на написание песни, стеснительная четырехлетняя девочка с черной траурной лентой в волосах. Одо, муж Каролин, был немного старше ее — около тридцати лет. Он носил длинные волосы и пасторский воротник.

Дейв объяснил, почему они опоздали на похороны. Они говорили на двух языках, хотя немцы говорили по-английски лучше, чем англичане — по-немецки. Дейв почувствовал, что семья относится к Фицу противоречиво. И это было понятно: в конце концов, он жестоко обошелся с Мод, и ее дочь могла посчитать, что уже слишком поздно что-либо исправлять, да и упрекать также было слишком поздно. Так что никто не заводил разговор о пятидесяти годах отчуждения.

С десяток друзей и соседей, пришедших на похороны, пили кофе с закусками, которые подавали Карла и Лили. Дейв разговаривал с Каролин о гитарах. Как оказалось, она и Лили были подпольными звездами. Им не разрешалось делать студийные записи, потому что их песни посвящались свободе, и люди записывали на магнитофон их выступления и передавали друг другу. Это было что-то вроде самиздата в Советском Союзе. Дейв и Каролин также обсуждали магнитофонную запись в новом кассетном формате, более удобную, но с плохим качеством звучания. Дейв предложил прислать Каролин несколько кассет и деку, но она сказала, что их просто украдут сотрудники тайной полиции.

Дейв раньше думал, что Каролин жестокосердная женщина, потому что порвала с Валли и вышла за Одо, но, к его удивлению, она понравилась ему. Она казалась доброй и умной. О Валли она говорила с большой симпатией и хотела знать все, как он живет.

Дейв рассказал, как они поссорились с Валли. Эта история ее огорчила.

— На него это не похоже, — проговорила она. — Валли не из тех, кто гуляет направо и налево. Девушки все время бегали за ним, и он мог менять их каждую неделю, но он никогда этого не делал.

— Он изменился, — возразил Дейв.

— А что твоя бывшая невеста? Как ее имя?

— Урсула, но все называют ее Бип. По правде, нет ничего удивительного в том, что она неверна. Она какая-то сумасбродная. Этим она и прельщает.

— Мне кажется, ты все еще питаешь чувства к ней.

— Я сходил по ней с ума. — Дейв ответил уклончиво, потому что он не знал, что он чувствует сейчас. Он сердился на Бип, она привела его в ярость своей изменой, но если бы она захотела вернуться к нему, он не был уверен, что бы он сделал.

К ним подошел Фиц и сказал:

— Дейв, прежде чем мы вернемся в Западный Берлин, я хотел бы побывать у нее на могиле. Ты не будешь возражать?

— Конечно, нет. — Дейв встал. — Тогда не будем терять время.

Каролин сказала Дейву:

— Если увидишь Валли, передай ему привет. Скажи ему, что с нетерпением жду того дня, когда он сможет увидеть Алису. Я расскажу ей все о нем, когда она подрастет.

Они все передавали ему приветы и наилучшие пожелания: и Вернер, и Карла, и Лили. Дейв подумал, что ему придется созвониться с Валли, чтобы передать все это на словах.

Когда они выходили, Карла спросила у Фица:

— Вам, наверное, хотелось бы что-нибудь иметь на память о Мод.

— Разумеется.

— Тогда подождите минуту.

Она вышла и вернулась со старым фотоальбомом в кожаном переплете. Фиц открыл его. В нем находились черно-белые фотографии, некоторые расцвеченные, многие поблекшие. Под ними стояли подписи крупным почерком с завитушками, очевидно, сделанные Мод. Самая старая была сделана в большом загородном доме. Дейв прочитал: «Ти Гуин, 1905 год». Это была загородная резиденция Фицгербертов, а здесь сейчас помещался Аберовенский колледж дальнейшего образования.