— Тело мое терпит боль, но душа не может смириться с унижением мне нанесенным, — эльф поднес руку к ожогу, его подрагивающие пальцы не могли прикоснуться, либо он не хотел, не долго думая, я ухватилась в его руку.

— Что это за символ такой?

Хотела ли я получить ответ? Возможно. Ждала ли, что эльф, прислонившись к стене, потянет меня за собой и начнет долгий, длиною в жизнь, рассказ. Нет, конечно же нет.

Комментарий к Глава XV

Итак, выкладываю новую главу на свой страх и риск. Честно признаюсь, писала главу в добром здравии, однако кажется, что за мной гнались волки или же я объелась радагастовских грибов, но не суть. Я надеюсь, что Вам хотя бы чуточку понравится глава. И, пользуясь случаем, хочу попросить (или сделать заявление, объявление…))) я бы очень хотела…эм… найти бету, которая бы помогла мне немного, хотя бы чуточку, разгрести мой немного наркоманский бред. Никогда еще у меня не было беты (ох, звучит как), но были попытки, когда я еще писала и выкладывала другие работы (сейчас, как видите, они удачно удалены). Короче, слов много, а смысл один… Если кто-то заинтересовался вдруг таким предложением, и не прочь поработать со мной, даже если и конец фика уже замаячил, пожалуйста, напишите мне. Я буду очень ждать. Спасибо. И… приятного чтения :)

========== Глава XVI ==========

POV Фингон

Мне было тревожно. Изначально я старался скрыть свою тревогу, переключаясь на разные темы, стараясь думать о хорошем, но чем ближе мы подбирались к теперь уже проклятому месту, тем трудней мне становилось контролировать себя. Мы идем на верную смерть. Трудно отрицать очевидное, когда даже воздух здесь был к нам недружелюбен. Туман клубился и чудилось, что в нем скрывается нечто, готовое в любой момент кинуться на нас, растерзать и развеять наши останки по ветру. От пронизывающего ветра, который приносил с собой волчьи вой, нельзя было укрыться, он завывал, пронизывал и гнал нас вперед, в пасть тьмы. Мы точно умрем, снова пронеслось в голове, уверенность что я останусь здесь до скончания веков не покидала меня.

Стоило нам разделиться, как отчаянье, которое прикрывалось тревогой, постучалось ко мне, заставляя озираться подобно больному зверю, и начать видеть во всех лицах лицо врага. Только лишь мне одному так плохо? Я неосознанно приблизился к Куруфину, выражение лица которого не поменялось с тех пор, как мы выехали из Нарготронда. Его холодный взгляд и лицо без эмоций, которые раньше немного пугали меня, сегодня на мое удивление, давали мне надежду. Он знает, что делать, я должен ему верить, я смог лишь выдавить неловкую улыбку — довериться феанорингу, каким же отчаянным я все же оказался?

— Что, кузен, решил хвост спрятать?

— Мне не страшно.

— Значит, ты глупец.

— То есть, тебе страшно?

— Мы идем против целой крепости, полной орков, волков и Моргот еще знает каких тварей, и нас всего лишь пятнадцать. Я не такой безрассудный, как вы, втородомцы и третьедомцы, любите про нас говорить.

— Я вовсе не…

— Тихо ты, распугаешь всех.

Небольшой обмен словами подействовал на меня положительно, словно простые обыденные вещи, простой разговор вдохнул в меня силу на дальнейшую борьбу. Не хотелось прерывать общение и томиться в этой тревожной тишине, хотелось получить исцеляющее зелье, напиться от него так, чтобы мне хватило на обратный путь. Если он будет. Поэтому я не мог молчать, тем более, когда Куруфин не сильно противился нашему общению, а к его грубости я уже успел привыкнуть.

— Так эта девушка тебе настолько важна? Скажи, ты бы ведь не пошел только лишь ради Финрода.

— Ты прав, не пошел бы.

— Так в чем дело?

— Она мне не важна, важно то, что в ее голове. Если найду ее мертвой, не буду ее оплакивать.

Куруфин уверенно проговорил предложение, словно бы подготовил его заранее, ожидая только лишь моего вопроса. Я изначально был настроен, что он даст мне такой ответ, что уши трубочкой свернуться или одарит меня одним из своих фирменных взглядов, способных приморозить меня к месту. Я бы и поверил в то, что он сказал, если бы его голос не звучал так отчаянно, и он не попытался бы спрятать свой взгляд, в глубине его глаз плескалась боль, от которой впору бы задохнуться. Не поверил я его словам, однако если ему не все равно, то кем она приходится, у Куруфина же жена? У меня не возникло идеи лучше, чем спросить его напрямую, даже и не задумываясь о том, что можно иметь другие отношения, и относиться как к сестре или же другу.

— Она тебе нр…

— Хуан? — прошептал Куруфин, не веря своим глазам, и останавливая коня. Хуан? О, как он изящно решил меня заткнуть, может и правильно, ведь я собирался огласить на весь отряд нечто глупое, но…

— Лютиэн?

Эллет, верхом на псе, показалась с противоположной стороны, без страха ступив на мост и запела песнь, которая сразу же достигла нас и нашла отзыв в моей душе, стало светло.

— Эта женщина вконец рехнулась, — зло прокричал Куруфин, на ходу пытаясь выстрелить.

В тот момент я подумал о то, что он сейчас направит стрелы в ее сторону, но я был неправ и гнал от себя это видение, стрела вонзилась в зверя. Лютиэн, охваченная песней, чья сила была направлена против тьмы этой крепости, даже и не заметила нас, но Хуан обернулся, и на минуту он замешкался, когда увидел Куруфина, тот же продолжил раз за разом стрелять в волков, которых было бесчисленное множество и они валили стаями из недр крепости. Остров наполнился волчьим воем, что пытался осилить песню, впуская ядовитые плющи в ее строки и пытаясь сбить ее с пути. Среди этой возни и шумов, в небе, подобному грозовому раскату, раздался протяжный крик ястреба, он сделал над нами небольшой круг, и я понял — это знак Келегорма, так они пробрались вовнутрь. Я улыбнулся, знак Келегорма дал мне сил, способные хотя бы на некоторое время скинуть опасения.

— О, нолдор, крепитесь, не дайте врагу сломить ваш дух, ваши отвага и доблесть будут награждены. В бой, и да прибудут Валар с нами.

Наш отряд, который до этого не был на главной арене, ступил на поле боя, однако до моста было достаточно далеко, но я не мог не следить за Куруфином, который уже добрался до Лютиэн, оттесняя ее подальше от опасности, я слышал, как он приказывал Хуану, чтобы он унес ее обратно, но на мое удивление, пес не повиновался.

Меня захватил бой, я максимально сконцентрировался и медленно входил в нужную атмосферу, я позволил себе влиться в снова в грязный мир, где нужно убивать первым, где нужно не жалеть, кто бы перед тобой ни был, где нужно показывать свое лицо, а не скрывать его, боясь ранить чьи-нибудь чувства. Какое бы горе мне не приносило окончание битвы, я не мог не признать, что получал своеобразное удовольствие видя, как от моего меча падает враг, что тем самым я отбираю шаг за шагом территорию и стараюсь помочь Средиземью вздохнуть. Все шло хорошо, руки, которые после падения отца, вновь начали вспоминать каково это — держать меч в руках, но вдруг раздался окрик, и я опешил.

— Это Драуглуин!

Казалось, известие о том, что прародитель волколаков ступил на поле боя, вселило смуту в сердца воинов, я не позволил такому событию осквернять то, что мы уже сделали. Тем более, видел, как отчаянно сражается Куруфин, помогая Хуану одолеть его. Лютиэн, которая до этого оставалась в стороне, снова запела, теперь уже другую песню, которая становилась сильней и мощней, она рассеивала тучи над нами, благодарное солнце показало себя, ослепляя орков и мы с новой силой кинулись в атаку. Пока еще ничего не кончено, у нас все еще есть шанс. Очень маленький, но он есть, и я не перестану верить, не перестану бороться, даже если на кону будет моя жизнь.

— Хуан! — я слышал крик Куруфина, затем скулеж пса и обернулся, Хуан отступал, Лютиэн утратила свой пыл. На мосту появился огромный волк с огненными глазами.

— Гортхаур, — выдохнул я.

Конечно, я и раньше думал, что мы обречены, но когда бой уже завязался, и когда вроде бы все шло хорошо, уже такой обреченности не скользило в моих мыслях, но сейчас.