Он перебрался в деревню. Он теперь не просто ученик кузнеца, а подмастерье. У него свои заказы, он получает жалованье — оно, правда, почти всё уходит на то, чтобы снимать комнату и питаться. Они снимают комнату вдвоём с Жаданом у гончара, у которого Дан как раз в подмастерьях. Тесновато, но это всё равно лучше, чем каждое утро вставать ни свет ни заря, а возвращаться домой затемно. Мы с Ладой его отпустили, хоть и неохотно. В конце концов, ему почти семнадцать. Уже мужчина, самостоятельный.
Но дома стало так пусто. Невыносимо пусто.
От работы меня оторвал настойчивый стук в дверь. Что такое? Лада вроде на кухне кашеварит, никуда не выходила. Не ждём никого. Странно.
Я задумчиво распахнул двери и увидел своего мелкого, который аж светился улыбкой и прятал что-то за спиной.
— Яр? С каких пор ты стучишь? И почему ты не на работе?
— Привет, пап! Скажи: «войдите»! — задорно попросил он.
— Ну, допустим, «войдите».
Он тут же выставил перед собой худющего чумазого малыша лет пяти, подтолкнул его к порогу.
— Всё, видишь, он тебя пригласил, теперь ты можешь войти в его дом. Да иди, не бойся.
— Э-э-э. И как это понимать?
— Подожди, па, ща объясню, — он быстро подхватил на руки ребёнка, который не решался переступить порог, и вошёл. — Мама где?
— На кухне.
— Так даже лучше. Сначала с тобой. Короче, его зовут Злат, — он слегка тряхнул малыша, который прятал от меня личико в его плече. — Эй, малой, посмотри дяде в глаза, пожалуйста. Не бойся, он тебя не обидит, обещаю.
Ребёнок заёрзал на руках у Яра, извернулся так, чтобы было удобно и встретился со мной взглядом. Чёрная радужка почти сливалась со зрачком. И мне было достаточно взглянуть в эти глаза только раз, чтобы понять, что мелкий очень одарённый.
— Видишь, Злат, Драгомир такой же, как и ты. Его не надо бояться.
— Ты где его взял, Яр? — тихо поинтересовался я, всё ещё рассматривая ребёнка.
— Он ошивался возле кожевенной лавки, где мы с Мечом перчатки и прочую мелочь покупаем. Смотрел на меня, будто я… Ну, отличаюсь от людей, понимаешь. А сегодня я яблоко ел. И он спрашивает: «дядя, вам удобно такими зубищами яблочко кусать?», — Яр захохотал, бережно прижимая к себе смущённого ребёнка.
— То есть он умеет говорить?
— Не люблю говорить с людьми, которые делают «пш-ш-ш», — сообщил мне малыш, раскидывая в стороны руки.
Я тоже тихо засмеялся. Это он эмоции имел в виду. Детям-знахарям всегда тяжело в социуме находиться. Их чужие чувства волной сносят. А если учесть, что основная эмоция, которую люди испытывают по отношению к ним — страх…
— А ну иди сюда, — я снял его с рук Яра, поставил на пол, стянул с пальца перстень. — Он конечно огромный для тебя, но должен сработать. Дай пальчик. Так. А теперь смотри на Яра.
— Ого-о-о. Да он человек! А мне он без колечка больше нравится…
Яр снова захохотал. Я тоже хмыкнул, натягивая перстень обратно.
— Так, пойдём-ка тебя отмоем для начала. Потом покормим. А потом посмотрим…
Я вывел ребёнка во двор, быстро раздел и усадил в корыто, в котором как раз нагревалась под солнечными лучами вода. Прохладная, конечно, но ничего. День жаркий, так что даже к лучшему. Пока мелкий плескался, я отвёл Яра в сторону.
— У него кто-то есть?
— Посмотри на него, пап. Очевидно, что нет. Его подкармливают на рынке, спит он где попало. Иногда его Тихон в лавку пускает, но сам понимаешь… Молчану это не очень нравится.
— Ты хочешь, чтобы мы с Ладой его взяли?
— Ну да. А что, это проблема?
— Слушай, сынок, я не уверен… Я не уверен, что хороший учитель.
— Пап, ты шутишь что ли? Ладно, я его Велимиру отвезу, — Яр небрежно пожал плечами.
— Я тебе отвезу! — я не удержался и наградил бесёнка лёгким подзатыльником. — Прекрати эти манипуляции, Яр. Это серьёзное решение…
— Пап, я знаю, что со мной было очень непросто. Я знаю, что заставлял тебя — и, наверное, заставляю до сих пор — волноваться. Я знаю, что вытрепал вам с мамой все нервы. Но вы, правда, лучшие люди в мире. О такой семье можно только мечтать. Да, я мог бы попросить Богуслава его забрать, но у него там Цветана вот-вот родит второго — ну, ты в курсе — короче, и так полна хата народу. Пап, пожалуйста.
Это же всё заново. Снова выставлять рамки и следить за их соблюдением. Снова переживать, не спать ночами, бояться не уберечь. Снова одёргивать, исправлять, запрещать, чёрт возьми, наказывать. Так этого ещё и учить пользоваться способностями…
— Что вы тут делаете? — из дому вышла заинтересованная Лада. — Ой, кто это такой хорошенький?
Ребёнок уставился на Ладу полным восхищения взглядом.
— Она такая тёплая! — сообщил он мне.
Я улыбнулся. Да, я понимал, о чём он говорит. Я даже украдкой стянул перстень. И меня тут же заволокло уютными умилением, заботой и (почти неуловимо, даже как-то приятно) беспокойством.
— Привет, малыш, — она присела перед корытцем. — Какой ты чумазый. Как тебя зовут?
— Злат, — он немного засмущался. — А тебя?
— Лада. Давай-ка я тебе помогу отмыться.
Яр многозначительно смотрел на меня. Я тяжело вздохнул.
— Ну, пап. Ты справишься. Если со мной справился — с кем угодно справишься. Ему это нужно. Маме это нужно. Тебе это нужно.
— Мне это нужно? — хмыкнул я.
— Ну да. Ты же скучаешь.
— Яр, я скучаю по тебе. Какой-то ребёнок с улицы тебя не заменит. Ты вырос, я это понимаю. И я горжусь тобой, бесёнок. Но…
— Па, погоди, погоди! Я не пытаюсь заменить себя! Я никуда не делся, как видишь. И не собираюсь деваться. Я просто хочу помочь этому ребёнку. И я не знаю, как это сделать без тебя, — он растерянно развёл руками.
И в этот момент я кое-что понял. Я тихо засмеялся и притянул к себе Яра, взъерошил ему волосы, мягко чмокнул его в висок.
— Чего это ты?
— Не понимаешь?
— Нет, не особо.
— Повтори, чего ты хочешь.
— Хочу помочь ребёнку?
— Малыш, не каждый человек готов помочь другому. Сколько людей проходило мимо Злата каждый день? И никто до тебя не попытался найти ему семью. Никто не попытался по-настоящему помочь. Понимаешь, о чём я?
Мой ребёнок не человек. Мой ребёнок лучше. Всё я правильно сделал в этой жизни. Яр прижался ко мне.
— Я беру пример с тебя, пап. Он может остаться, верно?
— Да, малыш, — я снова хмыкнул. — Это так символично, что ты нашёл его на рынке, правда?
— Мг. Но я его не шлёпал.
Мы вдвоём засмеялись.
