Иосиф Павлович оторопел: «Откуда у неё такие ужимки, как у Сонечки, неужели господь бог послал Сару вместо неё? Нет, этого не может быть, ведь она такая страшненькая и в подмётки моей Сонечки не годится». Но всё же заботливо спросил: «Может, тебе денег дать немного на первый день? Денег-то нет, наверно?» Сара не ожидала такого поворота, и, опустив глазки, тихо ответила: «Ой, нужны». Он с лихвой отсчитал ей приличную сумму, сказав: «Будешь уходить, ключи оставишь на столе и захлопнешь дверь». – «Нет уж, никуда я отсюда теперь не уйду», – подумала Сара. Намыла полы, привела квартиру в порядок, купила продукты, приготовила ужин и стала ждать деда, постоянно думая, почему же он так изменился, в чём же секрет. С этим секретом, который Сара всё же разгадала, она осталась у него жить. В один прекрасный день, разыгравшись не на шутку, улыбаясь и повторяя секретное слово «дедуля», поцеловала его в лысину. Теперь дед был полностью покорён. Дрожащими от волнения руками он вытащил из тайника шкатулку с драгоценностями Сонечки и высыпал их перед Сарой. Это тебе от бабушки. «Дед, так этих драгоценностей хватит на целую машину!» – вскрикнула она. Иосиф Павлович изменился в лице, собирая обратно драгоценности в шкатулку, зло и твёрдо вымолвил: «Продавать не дам». – «Что ты, дедуля, – опомнилась Сара, – я так рада, что ты хочешь передать мне семейные реликвии, переходящие из поколения в поколение, даже если я обнищаю, то никогда их не продам». – «Типун тебе на язык, – смягчился дед, – а если нужна машина, так купим, о чём разговор, но при одном условии, что будешь возить меня на кладбище к твоей бабуле». – «Конечно, сколько хочешь и куда захочешь, я буду твоим водителем!» – пообещала Сара. У Иосифа Павловича в его жизни прибавился ещё один счастливый день, когда Сара, заботливо открыв перед ним дверцу машины, посадила его на переднее место и повезла на кладбище, чтобы посетить его Сонечку. Сидя в машине, он подумал, что две старушки-вдовушки, которые сидели на лавочке около дома, здорово позавидовали ему. Каждая из них втайне мечтала, что Иосиф Павлович обратит на неё внимание после смерти Софьи Павловны. Ведь такой завидный жених пропадал. Он их жалел и всегда на 8 марта дарил по букету цветов. Правда, эта счастливая поездка была первой и последней.

Сара устроилась на работу буфетчицей на разливе живого пива, поэтому ей всегда было некогда. Как-то вечером, улыбнувшись, поцеловав деда в лысину, заявила, что хочет выйти замуж. «Выходи, я буду только рад». –

«Дедуля, но не сюда же его приводить, как мы все здесь поместимся в однокомнатной квартире, а дети пойдут! – размышляла Сара, – может, мне ипотеку взять, как ты думаешь?»

«Обойдёмся без ипотеки, куплю я тебе квартиру, но при одном условии, что будешь часто меня навещать». «Конечно, дедуля, я же тебя люблю и никогда не оставлю без своей заботы», – безмерно обрадовалась Сара. Так и порешили. Сара переехала в отдельную квартиру и, как обещала, посещала деда два раза в месяц в день получки и пенсии. Каждый вечер, возвращаясь усталый с работы домой, он слышал укоризненные вздохи старушек-вдовушек: «Палыч, сколько можно работать, ведь еле ноги-то передвигаешь. Всё ради внучки стараешься, так ей от тебя только деньги нужны». – «Я и работаю, чтобы она приходила два раза в месяц, без денег ходить не будет». Иосиф Павлович несколько раз сам заходил к внучке на новую квартиру, заставая там каждый раз новых мужиков. «Вся в отца своего пошла, одним словом, сука», – расстраиваясь от бессмысленного посещения, раздумывал он. Когда в очередной день внучка пришла к деду, радостно целуя его, заботливо спрашивая о его здоровье, она вдруг заявила, что скоро должны приехать её друзья из Израиля. «Дедуленька, всего на три дня пусти их к себе в квартиру, а сам поживёшь у кого-нибудь из своих друзей, ко мне нельзя, ты же знаешь, у меня Пётр». – «А вчера был Сергей, куда же я пойду? Мне не к кому идти. Ладно, подумаю, в крайнем случае, в гостиницу».

Вдруг зазвонил мобильный, Сара быстро залепетала поеврейски, Иосиф Павлович ничего не понял.

Наконец она закричала: «Сейчас приедут, дедуля, давай собирайся», – и начала лихорадочно его одевать. «Сара, опомнись, куда же я пойду, на улице темно, скоро ночь». Она поцеловала его и вытолкнула за дверь, крича вдогонку: «Дедуленька, ты обязательно позвони, а то я буду беспокоиться!» Ошеломлённый Иосиф Павлович вышел на тёмную улицу, не зная, куда идти, прошёл в парк, который располагался напротив дома, сел на скамейку и почувствовал сильное давление в области сердца.

На улице был мороз. «Что же со мной происходит? Я что, сошёл с ума? Меня сейчас выгнали из моей собственной квартиры! И кто – Сара, да какая она Сара, у евреев принято уважать своих стариков, она не Сара, она выродок, она сука, как я и определил её с первого взгляда». Он с тоской посмотрел на своё окно, в котором мелькали люди, и решил, что сейчас же пойдёт, выгонит всех к чёртовой матери и, если надо будет, вызовет полицию. Но с досадой понял, что именно сейчас не хватит ни физических, ни душевных сил, чтобы встать и всё это проделать. От нервного расстройства и холода он так задрожал, что начал чувствовать, как пульсирует кровь в жилах. «Соня, Сонечка, что же мне делать?» – горестно спросил он свою одну единственную и вечную любовь. Посмотрев на небо, увидел множество ярких звёзд, одна из которых очень сильно мерцала. Прикрыв глаза, начал успокаиваться, а в этой звезде он узнал свою Сонюшку, от которой шло такое согревающее тепло, что, засыпая, он тихо радостно прошептал: «Наконец мы с тобой встретились», – и пошёл навстречу её теплым объятиям.

Сара же жила долго и несчастливо, старость свою проживала в горьком одиночестве, в вечной борьбе с изнуряющими болезнями. Она оказалась никому не нужной, её никто не ждал ни на земле, ни на небе.

Мне уже за 70. Истинная женщина никогда не признается в своём возрасте. На пенсии, конечно, работаю, иначе не проживёшь. Еду в своей машине по работе, в самое пробочное время. Раньше я сильно нервничала в такое время, сидя за рулём. Теперь научилась наслаждаться медленной ездой и ежеминутными остановками, просто включаю хорошую музыку и с удовольствием слушаю. Вдруг сквозь приятное звучание музыки я услышала истошный голос мужика, который при этом намеревался выбить мне окно. Но это всё было не страшно, страшны были его слова, которые звучали по всей проезжей части и их слышали все водители. Он кричал: «Старая дура, нажми на тормоза, твоя машина скатывается на мою!» На тормоз я, конечно, нажала, но слова старая, старая, старая (на «дуру» мне было наплевать) ввели меня в какой-то психический шок. И если бы на тот момент в моём бардачке был пистолет, я застрелилась бы наверняка. Впервые в моей жизни меня назвали старой, и самое ужасное, что это была правда, которую я долго не хотела замечать. Боже, как хорошо жить в розовых очках, а мне их нагло сорвали! 40 лет подряд по жизни рядом со мной шагал мой верный любовник, с которым мы старились вместе, и моей старости он не замечал. Мой муж, царство ему небесное, был старше меня на 15 лет, поэтому я для него всегда была молода и красива.

Даже мой внук, как только начал говорить, почему-то стал называть меня по имени и сейчас так зовёт, да я и не против. Как же обидно, что наша нестареющая душа с каждым годом всё больше отстаёт от стареющего физического тела! Что же делать с душой? А может, всё-таки лучше изменить физическое тело. Большинство моих подруг уже давно начали заниматься омоложением своего стареющего лица – хирургическими подтяжками. Со стороны, конечно, не скажешь, что они так уж сильно помолодели, но нестареющая их душа так воспряла и так затуманила им разум, который полностью изменил моих подруг. Они почувствовали себя молодыми, здоровыми, а главное, и никто их уже не мог в этом разубедить. На тот момент я поняла только одно – жить в таком состоянии с раненой душой я уже не смогу: или стреляться, или делать операцию. Почему-то подумав, что лучше умереть молодой, чем старой, я решилась. Операция, конечно, дорогое удовольствие, таких денег у меня не было даже в заначке. Но у меня есть верные подруги. Одна из них решила мне выделить деньги из своих гробовых, любезно пообещав, что не умрёт, пока я не отдам долг.