Мы смотрели друг на друга, словно бы в страхе сделать последний шаг на пути к бездне. Уложенные рядом пистолеты напоминали о нашей обоюдной беззащитности друг перед другом, и мне это нравилось. Его теплая рука легким движением убрала волосы с левого плеча за спину, и мне это нравилось! Он смотрел мне в глаза, держа губы приоткрытыми, и, черт возьми, мне так это нравилось! Я сгорала от нетерпения, все ждала, что же последует дальше. Ощущу ли я страсть или это было лишь наваждение уставшего от постоянного стресса мозга, что при следующем прикосновении Коннора потребует отстранить его от себя. Я смотрела на детектива, изучала взглядом полные губы, стараясь вспомнить их касания минуту назад. Это было так приятно. Так почему же я обязана ждать какого-то знака свыше?..

Было тяжело поддаться вперед, однако стоило мне только показать готовность стать единым, как Коннор сократил расстояние и впился в меня с поцелуем. Его теплые губы, становящиеся влажными от моих, были нежными, но с каждой секундой все настойчивей. Я отдавалась поцелую полностью, с упоением купаясь внутри себя в золотых искрах, что рассыпались по всему телу. Где же та совесть, что орала при попытке Гэвина сблизиться? Эта же совесть сейчас молчит в глубине сознания, получая удовольствие от звуков переплетающихся губ, что разрывают тишину комнаты и шуршания одежды двух прижимающихся друг к другу тел.

Я дала волю рукам. Не могла сдерживаться, так хотелось изучить его бионическую кожу, получить как можно больше тепла от девианта, что знала всего несколько дней. Зачастую сидя в барах, я видела, как незнакомцы сближаются и в обнимку покидают заведение в поиске укромного местечка. Но там это была животная страсть, похоть, что двигала пьяными людьми. Коннор не был мне сильно знаком, мы виделись не больше четырех дней. И все же он ворвался в мою жизнь так же резко, как появляется новая звезда на темном небосводе. У меня не было похоти… не было типичного животного инстинкта размножения… мне хотелось стать с ним чем-то большим, чем просто двумя совокупляющимися незнакомцами, и именно это чувство меня сейчас заставляло пылать январским костром в заснеженном лесу.

Дышать становилось тяжело, но не от удушения или боли, а от надвигающегося желания освободиться от одежды. Я наслаждалась мужскими губами на своей шее, позволяла прижимать себя за оголенные плечи. Там, за дверью слышался какой-то шум, люди вроде возмущались и что-то выкрикивали, но мне было не до этого. Даже если бы дом вспыхнул адским синим пламенем, за окном мелькнула бы ядерная бомба, а из разверзшейся земли вышел сам Люцифер – я бы не смогла оторваться от андроида, оставить его волосы в покое. Они такие жесткие… почему они такие жесткие? В свете луны они блестят шелком, но на деле оказались словно мягкая проволока.

Как же ты прекрасен, боже… все внутри полыхает от блуждающих по телу механических рук, не говоря уже о дрожи в теле, накатывающей волной в ответ на твой прохладный язык на ключицах. Ты прижимаешь меня к себе все сильнее, заставляя растворяться в сильных руках, и мне ничего не остается делать, кроме как закрыть глаза и срывать стоны со своих приоткрытых губ. Интересно, как ты это ощущаешь. Андроид, что переборол себя несколько месяцев назад, потерял свою капризную розу и вот находишься в объятиях другой. Я все еще хочу и в то же время не желаю узнавать, кто именно был тем, кого ты любил. Но чувствуя, как жадно ты впиваешься в меня с очередным поцелуем, понимаю, насколько сильно ты по своей розе скучаешь.

Мне было этого мало. Как же мне было этого мало! Не разрывая настойчивый поцелуй, я наспех расстегнула пиджак андроида и начала стаскивать его с мужских плеч. Коннор отстранился лишь на секунду другую, продолжая впиваться в меня прикрытыми от внутреннего огня глазами. Он поспешно избавился от черного жакета, отбросил его на пол и снова прижался ко мне всем телом. Только в этот раз все было куда многообещающе.

Мокрые губы страстно целовали меня, заставляя языки сплетаться в желании выразить невысказанные чувства. Сильная мужская ладонь плавно надавила на плечо, и я полностью опустилась пылающей кожей спины на холодный стол. Миллионы мурашек вновь поползли по телу от непривычности столь странных ощущений, и я думала не о холоде и жаре под собой. Я думала о невообразимом раскаленном золоте, что блуждает по сосудам вместо крови. Каждая клетка тела насыщалась этим искрящимся металлом, требуя еще больше! И мозг повиновался. Он выкидывал в кровь все больше эндорфина, заставляя меня задыхаться и стонать от движений андроида по горячему шелку, что утягивал грудь. Его матовый галстук спадал на грудную клетку, но мне нравились даже эти ощущения.

Нет, не так. Мне нравилось все, что связано с этой машиной! Касающаяся моего лба прядь жестких волос, шершавые губы на шее, тепло белой рубашки на обнаженных участках кожи. Меня больше не стыдил мой излишне откровенный вид из-за дурацкого платья, напротив: я даже обрадовалась тому, что десять минут назад маленькая булавка сломалась, заставляя подолы следовать за мной хвостом. Ведь в следующее мгновение произошло то, что заставило меня перестать дышать от восторга.

Коннор запрокинул правую свободную от ткани женскую ногу себе на бедро. Его рука медленно поднималась от велюрового каблука, и я впервые за весь вечер не пожалела, что надела туфли. Настолько эти касания были сексуальными, что вызывали в груди приступы истерики у сердца, решившего превратиться в огромную птицу с нетерпеливо хлопающими крыльями. Кажется, я и сама была этой птицей. Но только не тем журавлем, что летал в небе, а маленькой синицей в руках девианта. Запрокинув голову назад, я позволяла Коннору блуждать кончиком языка по шее. Из груди доносились стоны и всхлипы, под сомкнутыми веками рассыпались искры. Желание накатывало, словно водопад, и звуки шепчущей шелковой ткани подгоняли поток бешеных эмоций. Я выгибалась под его руками, как кошка на солнце. Настолько сильно мне хотелось окончательно раствориться в руках андроида, что по логике вещей должен вызывать чувство опасности.

Он был притаившимся под светом луны хищником. А мне нравилось быть его беззащитной жертвой.

Коннор больше не целовал шею, не изучал губами мурашки на ключицах. Он с пеленой на глазах смотрел на меня, желая видеть, как сменяют друг друга эмоции на лице. Совсем недавно я выплевывала язвительные угрозы, возмущалась его наглым выходкам, а теперь готова отдать себя всю, без остатка. Тени продолжали блуждать по его облику, проскакивать по взъерошенным волосам, по идеальным мужским чертам. Он не заставлял щеки пылать от «ожогов», как это делал Рид. Да, я ощущала на его лице мелкую щетину, но она была практически незаметной, и отчего-то такой… знакомой?

Я не желала думать об этом. Пропускала все мысли о прошлом мимо себя, испытывая потребность насладиться нависшим надо мной девиантом в белой рубашке. Его действия продолжали вызывать внутри языки пламени, обжигающие внутренние органы, и, самое невероятное – зов женской плоти ниже пояса.

Андроид продолжал свою пытку. Мужская ладонь поднималась по ноге все выше и выше, от каблука к щиколотке, от щиколотки к голени. Время от времени его пальцы сжимали женское тело, но эти манипуляции были бережными, вызывающими ответные реакции, а не боль. Да, реакции были. Неосознанные, продиктованные сердцем, а не рассудком. Последний наверняка сейчас был забит где-то в углу сознания, с ужасом осматривая все то, что происходит здесь и сейчас. Я слышала в голове некие укоры холодной рассудительности, мол, это ведь андроид, машина, робот! Не живое с биологической точки зрения существо! Ты брезгуешь людьми, отталкиваешь вполне себе привлекательного мужчину, но с жаждой пальцами блуждаешь по белой рубашке девианта, внутри которого течет голубая кровь. И все же тело не обманешь ехидными укорами внутренней логики. Я снова и снова терзала андроида поцелуем, бедрами прижимаясь к ширинке его брюк. Он был готов сделать все, что потребуется, чувствую его напряжение ниже бляшки ремня. Оставалось лишь гадать, откуда у детектива линии RK800 вообще такие глубокие сходства с мужским организмом.