– Ну, мой номер не занесли в черный список и не удалили, – намекая на вчерашний разговор о его внешности, произнес Элайджа. – Хотя встреча была бы куда приятней, если бы не сообщение о взорванном устройстве в моем доме.

– Мы не могли держать тебя в неведении до самого утра. В конце концов, это приравнивается к теракту. Благо, пострадала машина, а не кто-то из нас.

Где-то в доме происходил ремонт, а мы так и стояли посреди входа, наблюдая за умиротворением в округе. Это было странно. Только вчера моей жизни угрожала опасность, в доме Камски происходили множество беззвучных битв и войн, которые разворачивались по больше степени внутри меня самой. Сегодня же было так тихо, как будто бы никакого взрывчатого устройства и не было. Не было Коннора и его теплой кожи, не было клочка бумаги в руке, не было злостного недовольства Гэвина Рида на появление в доме Камски другого детектива. Вообще ничего не было. Только перешептывающиеся звуки еловых веток, далекие крики птиц и плеск бегущей вперед речной воды.

Ричард стоял по другую сторону мистера Камски, однако я все же могла разглядеть его с ног до головы. Андроид учтиво держал руки за спиной, наблюдая за происходящим вокруг безучастным взором. Я даже на мгновение почувствовала к нему некое дружелюбие. Когда на пороге появился агрессивный детектив Рид, что ненавидел всех «пластиковых уродов», мной вдруг было прочувствовано беспокойство за андроида, которого я и сама терпеть не могла. Рид не стал бы учтиво жать руку машине, пусть даже не поломанной, пусть даже полноценному рабу. Он весь вечер язвительно отзывался о схожести «зализанных чмошников», шутил на тему ориентации моего босса, фыркал в сторону Ричарда. Уже через двадцать минут этих издевательств я тактично попросила (Я-ТАКТИЧНО-ПОПРОСИЛА) Ричарда скрыться где-нибудь в недрах дома, лишь бы не бесить и не выводить Гэвина на агрессию. Даже сам Ричард был немного удивлен моей попытке защитить собственность Камски столь непривычным для меня способом. Возможно, именно поэтому машина без просьбы приготовила утренний кофе, пусть даже такой отвратительный на вкус.

Уходя все дальше в мысли, я старательно цеплялась за происходящее вокруг. В голове все еще стоял легкий туман, красные капли крови мелькали перед глазами, точно улики опасного преступления. Как много внутри меня сейчас происходило. Переживания из-за близко прошедшей смерти. Думы о галлюцинациях в переулке и найденном жучке. Желание прорваться сквозь красную стену и увидеть того, кто за ней стоит. Чувство предстоящего обмана, на который мне придется пойти ради маленького кусочка белой бумаги с черными цифрами.

– Ричард сказал, что вчера нас посетил детектив Коннор.

Я почти уже сделала глоток отвратного кофе, когда его содержимое едва не попало не в то горло. Откашлявшись под удивленный взгляд мистера Камски и самого андроида, я тут же пожалела о недавнем дружелюбном чувстве в стороны машины. Послушный песик оповестил своего хозяина, асоциальный элемент «Тук-тук» со стального цвета глазами настучал боссу об андроиде-детективе. Боюсь представить, что именно этот парень рассказал Камски. Ведь машина появилась в комнате как раз в тот момент, когда Коннор начинал избавляться от одежды.

– Да, он… – я удрученно выдохнула, изучая взглядом свои ноги. – Он вовремя появился. Оттащил меня в соседнюю комнату прежде, чем прогремел взрыв. И сам получил повреждение. Не оказавшись он на месте, возможно, тебе пришлось бы от стенки отдирать не только Хлою.

– Можешь рассказать о причине его появления? – без какого-либо интереса спросил Камски.

Могу. Спросил бы босс об этом вчера, я бы не просто могла рассказать, но еще и показать. Ту самую плотную визитку с номером посередине. Но еще вчера улика состоявшейся встречи была сожжена в ванной после того, как эксперты и Рид покинули дом. Я могу рассказать, что Коннор приходил ко мне. Могу рассказать, что детектив упомянул некий план и что хочет рассказать о моем прошлом, но по какой-то причине не может. Все это я могу рассказать. Но не стану.

– Нет, – я пожала плечами, в открытую взглянув в светлые глаза босса. Подействовало. Камски все еще верил в мою искренность, каждый раз подкупаясь отсутствием на женском лице эмоций. Не знаю, откуда у меня умение держать морду кирпичом, не выдавая внутренних смятений. Такое чувство, будто мышцы долгие годы не выражали каких-либо чувств. – Он не сказал. Может, забыл. Я починила его плечо, по крайней мере, попыталась в знак благодарности, и он ушел.

Несколько сотрудников в красных формах вышли из дома и направились к одной из машин. Я видела в руке одного маленькую синюю коробку, в которой гремели металлические предметы. Те самые стержни, усыпавшие пол, стены, стекло.

– Мне не нравится, что ты так смело выходишь из дома и стоишь посреди двора, – постаравшись увести разговор с Коннора на другое русло, я отхлебнула из чашки. До чего же отвратительный вкус. – В твоем доме только что взорвали бомбу, а ты так стоишь тут и светишься на всю округу. Любой снайпер тебя сейчас сможет вынести.

– Нет радости в жизни, если ты не можешь свободно передвигаться по собственной территории, – босс смотрел перед собой, отрешенно наблюдая за работой сотрудников. Некоторое время Элайджа хранил молчание, и только после того, как люди в униформах вернулись в дом продолжил говорить уже не таким уверенным тоном. – К тому же, это все больше не имеет значение. Мы покидаем штаты.

Услышанное было как громом посреди ясного неба. Плеск воды больше не казался мне упоительным, беснующиеся вкусовые рецепторы языка затихли. Я нахмурено смотрела на Камски снизу вверх, Ричард без интереса смотрел на меня сверху вниз. Только Элайджа умиротворенно наблюдал за происходящим в лесу. Кажется, там снова появилась белка.

Чувство потерянности усилилось. Уходящий поезд стал еще дальше, и теперь мне оставалось лишь аккуратно прощупывать почву в поиске информации.

– Надолго?

Мистер Камски повернул ко мне голову, смотря искоса. Он ждал реакции. Ожидал, что я начну расспрашивать о причинах столь резкого решения, возможно, начну сопротивляться. Но я не выдавала тревоги внутри. Я и так знала, почему Камски вдруг именно сегодня решил покинуть страну. Причины крылись сразу в нескольких ситуациях: во взрыве в доме, в нарастающей опасности для него самого и, самое главное – в появлении в моей жизни отзвуков прошлого. Мне не стоило залезать в его голову, чтобы знать о чем он думает. Ночная тьма, что вновь едва не поглотила меня, вдруг даровала ясность виденья. Я видела этого человека насквозь и, то, что представало перед глазами никак не сочеталось с недавнишним чувством соратничества.

– Навсегда, – коротко произнес босс, видимо, удовлетворившись видом моей покорности его решениям.

– Расскажи хоть, когда и куда. Интересно же, где мы пробудем остатки своей жизни.

– Мы не станем задерживаться на одном месте, – мистер Камски уже выпил свой кофе, в то время, как я старалась растянуть свой. Каждый глоток все сильнее заставлял меня морщиться, но все же это было единственное, что наполняло мой желудок со вчерашнего дня. – Но если тебе так интересно, то вылет состоится через неделю. Выбор пал на Японию. Уж слишком сильно меня манит государство своими традициями.

Чего удивляться. Каждый раз вылезая из бассейна и надевая халат, мистер Камски со своим хвостиком был до жути похож на бывалого самурая, взращенного опытными бойцами восточной части мира. Не говоря уже о том, как часто мистер Камски тепло отзывался об азиатской культуре.

– Ты же понимаешь, что смена континента и уж тем более страны не сможет защитить тебя от нападок? – я намекала всеми силами на правительственное подразделение. Может, митингующие и перестанут докапываться до нас из-за расстояния, все же Эмильда Рейн была куда проворнее случайных прохожих, лишенных работы. – Это твое подразделение везде нас достанет.

– Мы покидаем страну не в поиске безопасности, – он говорил «мы», но я этого «мы» не чувствовала. И все же старательно глотала мерзкий кофе, выражая лицом полную смиренность и покорность. – Детройт изжил себя ровно настолько, насколько изжило само США.