- Мой муж решил пригласить другого доктора.

  - Да,- сказал Макс, несмотря на то, что знал, отчего ушел предыдущий врач. Об Оливии по всей клинике ходили слухи. Макс тоже, помнится, смеялся над этим, как над анекдотом. Да тогда смеялись все: телка, которая выбирает себе в любовники домашних врачей прикованного к постели мужа. Макс тогда и не подозревал, что станет одним из них и смеялся искренне, от души, как смеялись в ординаторской все. Но вот теперь и он вошел в их число. Были ли те, кто переспал с Оливией, в неё влюблены, Максу неизвестно, но ползла за ней слава страстной женщины, женщины-вулкана, мегеры и одалиски в одном обличье. Макс замирал, когда её халат случайно касался его оголенной руки, когда чувствительные пальцы помогали ему в манипуляциях при осмотре. Макс любил смотреть на них. Тонкие длинные, изящные,- они возбуждали в нем желание. Пальцы Оливии. Макс представлял себе, как они ласкают его, как вклиниваются в его волосы, царапают острыми коготками спину, и вскоре сам убедился, что они на самом деле так искусны, как ему представлялось. Но до этого - сколько мук и мучений, сколько сердца и нервов... А потом? Макс первый предложил уехать. Ну, хотя бы встречаться у него. Ему было не по себе в чужом доме, в присутствии мужа Оливии, хоть и уединившегося наверху. Но Оливию совсем, казалось, не смущало незримое присутствие Рика, она даже находила в этом пикантность, получая удовольствие.

  - Ты знаешь,- говорила,- я иногда чувствую себя домашней кошкой, которую хозяйка застала с дворовым котом.

  Макс не хотел быть этим котом.

  - Я не могу,- сказал он ей в первый раз.

  Её умелые пальцы доказали обратное. Но на душе потом словно кошки скребли. С каждым последующим днем ему становилось неудобнее и муторнее. Только в своей постели, далеко от тяжелого дыхания Рика, Макс по-настоящему ощущал себя мужчиной. Оливия - как потерянная девица. Потом их отношения постепенно перешли в умеренное русло. Правда, порою она срывалась, все чаще хотела сразу, без прелюдии, без всяческих ритуалов и церемоний. Это пугало его, но он ничего не мог с собой поделать, потому что ощущал, что более и более желает её, что чаще и чаще теряет голову. Оливия Рэнделл была самим дьяволом во плоти, Макс - игрушкой в ее бесподобных руках. И все же Макс решился на отчаянный шаг: в конце концов отказался от продолжения лечения Рика.

  - Но почему?- спросил его Рэнделл.

  - Я, к сожалению, бессилен,- сказал ему честно Макс.- И скрывать от вас правду считаю непростительным. Но поверьте: я делал все, что мог.

  Рик не одобрял поступок Макса, считая его трусостью, хотя и сам прекрасно понимал, что ему к нормальной жизни возврата нет. И он спокойно перенес откровения Макса, может быть, догадываясь об их отношениях. Оливия последнее время так недвусмысленно смотрела на Макса у постели Рика,- это не могло остаться незамеченным.

  - Очень жаль,- сказал тогда Макс.

  - Мне тоже,- произнес после непродолжительной паузы Рик.

  Оливия оставалась до крайней степени холодной. И в тот же вечер у Макса не отличалась пылкостью. Казалось, она что-то задумала и вынашивает свою задумку в тайне от всех.

  - Он все равно не выживет, чего ты боишься?- спрашивала Оливия.

  - Не знаю,- отвечал ей Макс.- У меня какой-то горький осадок после всего.

  - После всего?- разозлилась она.

  Макс попытался оправдаться, а через две недели Рика не стало. Как Оливия и предполагался. Будто наговорила. Рик умер тихо. Так она сказала. Макс засомневался.

  - Ты не веришь мне, Макс?

   Слышалось что-то странное в её голосе. Это был голос человека, навсегда покончившего с надоевшими проблемами.

  "Ты приедешь!"- сказала Оливия твердо по телефону. Она требовала, ибо еще властвовала над ним. И Макс несмотря ни на что продолжал её любить. Боялся и любил. Безумно.

  8

  Макс не спешил. Машины обгоняли его одна за другой. Город зажегся огнями. Шоссе слабо блестело после дождя. В гостиной царил полумрак, но из спальной наверху сочился мягкий, приглушенный свет.

  Оливия пылко прижалась к нему.

  - Я так рада, так рада, просто схожу с ума. Все это так нелепо и угнетающе. Проходи.

  Оливия помогла ему снять пальто. Макс прошел в гостиную. Посреди нее, на небольшом возвышении, располагался гроб, отороченный по краям белой каймой. Макс приблизился к нему, посмотрел на покойника. У того было умиротворенное выражение лица. Впрочем, такое выражение при жизни он носил часто. Скорее всего, многое в себе скрывал. Отмежевался от всех, создал свой собственный, обособленный мир, в который в последнее время не захотел впустить даже Оливию.

  - Макс,- Оливия уже тянула его за собой одной рукой, в другой держа бутылку "Анжуйского" и два бокала.- Выпьем. За нас,- сказала, когда они вышли из гостиной и оказались на кухне.

  Оливия чокнулась с ним, выпила, забралась Максу на колени, обняла.

  - Как я счастлива, Макс. Ты даже не представляешь.

  Оливия поцеловала его, но Макс, отстраненный, не ответил. Он был еще сам не свой в отличие от нее, светящейся счастьем.

  - Почему ты ничего не ешь? Ешь, не стесняйся.

  Оливия придвинула к нему салаты, еще налила себе и ему вина.

  - Когда же, наконец, наступит завтра?

  Выпила. Макс ощутил какое-то напряжение. Все в нем противилось неоправданному веселью Оливии. Ему не хотелось оставаться тут ни минуты.

  - Может, поедем ко мне?

  - Ты что, спятил, Макс! Я должна эту ночь провести здесь.