Нолдаран вздрогнул и поднял на него большие ясные глаза.
— Ты был счастлив? — допытывался Морьо.
— Был, дорогой мой, конечно, был… — отвечал Финвэ, медленно опуская голову, так, чтобы внук не мог видеть его лица, — Конечно, был… — повторил он тихо.
— И если бы она осталась жить, ты бы не женился на Индис, ведь так?
— Что случилось, дорогой мой? К чему эти вопросы? — спросил Нолдаран, — Что тебя тревожит?
— Как думаешь, — тихо спросил Морьо, — а я бы смог развестись?
— Что? — его дед, казалось, окаменел от услышанного, — Что произошло, Морьо? Почему ты говоришь такое?! — воскликнул Финвэ.
— Ничего, дед, я так… Просто спросить хотел… — Морьо отвернул вмиг покрасневшее лицо.
Тот покачал головой:
— Морьо, твой отец рассказал мне кое-что, — многозначительно проговорил Нолдаран, — Мне тяжело видеть тебя таким. Искажение, посеянное Мелькором, добралось не только до наших хроар, лишив Мириэль желания жить, но и до феар, заставив желать противного нашему естеству, терзаться страстями, причиняя вред себе и другим…
Владыка нолдор подошел к Морьо совсем близко.
— А ты уже вырос, ростом почти с меня стал, — он обнял внука, — совсем мужчина… Будь же мужественен и благороден, мой куруфинвион, — Финвэ отстранился, рассматривая Морьо и держа его за плечи.
В этот миг в зале послышались быстрые шаги, гулко раздававшиеся среди колонн. Финвэ и Морьо обернулись и увидели в балконном проеме запыхавшегося Финдарато.
— Государь мой! — начал тут же Инголдо, ухватившись левой рукой за косяк, а правой за сердце, — У нас случилась беда… Артанис, — он задыхался от волнения.
— Да говори же, златовласка! — подбежавший Морьо тут же схватил его за грудки и встряхнул так, что Инголдо чуть не лишился чувств.
— Что случилось с Артанис?! — вскричал не на шутку испуганный Нолдаран.
С началом часа Тельпериона Мастер Феанаро, не предупредив никого из домашних о своем уходе, вышел из дома и отправился в Ильмарин, до которого путь был совсем не близкий. Жилище Манвэ находилось на вершине самой высокой горы, которую создал Единый.
Находясь в пути, Феанаро думал о том, что на подступах к горе придется просить Сулимо о милости — предоставить в его распоряжение кого-либо из орлов, чтобы тот доставил его на вершину, другого пути туда просто не было. А даже если бы он и существовал, то у Феанаро ушли бы недели, чтобы самостоятельно достичь вершины Таникветиль.
Нужно было решить, как действовать: просить Валар в обмен на камни предоставить ему свободу — развод, женитьба на Артанис, отплытие с теми, кто поддержит его, в Эндорэ, как и было условлено ранее с Мелькором, или же следует поступить иначе? Ведь Мелькор, этот Темный Враг мира, обманом заставил его создать три сияющих жемчужины, нужные ему, несомненно, для каких-то черных дел, и в любой момент он может встать на пути и начать чинить всяческие препятствия. Чего доброго, попытаться силой отобрать камни? Прекрасные его творения, совершенней которых не видел и не увидит мир Эа.
Добравшись, к самому смещению света Древ, до подножия гор, Феанаро призвал на помощь стихию воздуха, обращаясь к Манвэ:
— Я желаю показать тебе и другим Валар нечто, что я создал, и что прославит в веках искусство нолдор!
В ожидании, пока прибудет один из орлов, Феанаро плотнее завернулся в плащ, недоумевая, как Ингвэ и его приближенные могут жить на вершине Ойолоссэ, где было, разумеется, гораздо холоднее, чем здесь, у подножия гор. Сам Мастер крайне редко бывал в Валмаре, предпочитая приморские пляжи Альквалонде, зато его сыновья регулярно наведывались туда, чтобы иметь возможность общаться с тамошними златовласыми красавицами.
«Будто своих дев им мало, еще и ваниарских с ума хотят свести…» — промелькнуло в голове Мастера.
В этот самый миг он заметил, что небо над ним потемнело — к нему спускался, направляемый воздушными течениями, благородный пернатый слуга Сулимо.
Схватив ларец с камнями, Феанаро бесстрашно подошел к приземлившемуся гигантскому орлу и ловко запрыгнул на спину птице. Орел тут же встрепенулся, сделал шаг, размахивая невообразимых размеров крыльями, и взлетел. Феанаро вцепился в перья у основания шеи и, в конце концов, зарылся в них с головой, чтобы меньше страдать от ледяного ветра, который дул на высоте. А они стремительно поднимались все выше, кружа над горной цепью, укрытой вечными снегами.
И снова во время полета Мастер подумал, что ни за какие сокровища не променял бы жизнь в относительно теплом климате, на относительную близость к жилищу Валар, какой могли похвастаться квенди из ваниар. Феанаро крепко сжимал в руке ларец с жемчужинами и проигрывал в уме возможные сценарии развития общения с Аратар.
Вопреки его предположениям, Манвэ встретил его радушно и сразу же пригласил выпить особенного мируворэ, который тут же согрел продрогшего до костей Мастера. Решив, что Сулимо так приветлив с ним от скуки и вынужденного бесконечного безделья, согревшись Феанаро перешел прямо к делу.
— Я хотел спросить тебя и других Аратар об этих камнях, — сказал финвион, раскрывая перед Владыкой Воздуха ларец и освобождая жемчужины от куска шерстяной рубашки, в которую они были завернуты, — Что ты думаешь?
— Ах! — Манвэ всплеснул руками, увидев мерцающие неземным светом камни, которые, казалось, заблестели еще ярче, оказавшись на Таникветиль, — Они великолепны, Феанаро! Недаром я всегда говорил, что ты — самый искусный из твоего народа. О, если бы Отец мог видеть их! — восхищался Манвэ, закатывая лазурные глаза в заиндевелых ресницах.
— Нравятся? — с усмешкой спросил Феанаро, отметив про себя, что реакция Сулимо на тильмариллы именно такая, о какой в свое время предупреждал Мелькор.
— Это чудо, Феанаро! — отвечал Манвэ, хлопая в ладоши, — Я немедленно позову остальных!
Благословенный Повелитель Ветров был похож на юного квендэ, которому дали поглядеть на красивую игрушку.
Почти сразу же за хлопком в ладоши хозяина чертогов Ильмарина, в огромной пустынной и заледенелой зале, где они беседовали, появилась Элентари. Феанаро не мог отказать себе в удовольствии внимательно оглядеть с головы до ног облик супруги Сулимо. Варда превосходила красой всех когда-либо виденных им дев, кроме единственной — Артанис Нэрвен, чему Искусник втайне порадовался.
За Вардой вслед появились, словно соткались из воздуха, остальные. Это напомнило финвиону Круг Судеб, куда частенько его с братьями приводил Финвэ.
Кементари бросилась к нему, залюбовавшись камнями, и сразу же нарекла Благословенными три его жемчужины. Каждый из Валар счел своим долгом, так или иначе, выразить восхищение творением Великого Мастера Феанаро.
— Этими камнями не должно владеть, Пламенный Дух, — обратилась к нему торжественным голосом Возжигательница, — их должно разделять.
Мастер насторожился.
— Из чего они? — спросила Эстэ.
— Открой я вам это, они бы потеряли свою ценность в ваших глазах, — ухмыльнулся Феанаро, — Скажу лишь, что я вложил в них свет двух священных Древ. Это его вы видите сияющим в глубине моих тильмариллов.
— Прошу тебя, Искусник, позволь стихиям владеть их чудесным светом, — заговорил Манвэ.
— Один заберу себе я, он будет лежать в земных недрах и принадлежать земной стихии, — отозвался на его слова Аулэ.
— Другой возьму я, — заклокотал глубоким голосом Ульмо, — он будет частью водной стихии.
— А мне позволь оставить себе третий, — снова вступил в разговор Манвэ, — я подарю его тебе, — он восхищенно взглянул на Варду, — и соединю его, словно одну из звезд, со стихией воздуха.
— Вот так, значит, — подбоченившись, заговорил Феанаро, — то есть, вы уже поделили меж собой мои камни? А если я скажу, что хочу получить кое-что взамен?
— Проси что хочешь, — пожирая блестящими глазами тильмариллы, лежавшие в ларце, произнес Сулимо.
Мастер задумался на мгновение. Он не доверял никому, а меньше всего стихиям. А что если они заберут камни, а просьбу его не выполнят, сочтя ее слишком дерзкой и своевольной? Тогда он останется ни с чем — без прекрасных жемчужин, без Артанис и без свободы. Сейчас у него в руках есть инструмент влияния на Валар, нечто нужное им, с помощью чего ими можно манипулировать. Утрать он его, и он все потеряет.
