Я открыл глаза с явным ощущением, что меня взломали, как плохо защищенный интернет-сервер, выпотрошили мозг и теперь пристают с катетером к уху, дай, мол, доктор сцедит остаточки. Мне снилось, что кто-то подарил мне золотой слиток с автографом Достоевского, и я весь сон мучился, продать слиток или оставить автограф себе. Сон напоминал сразу все безумные сюжеты самого Федора Михайловича, а также ремейки на великого правдоборца и мастера по явлению взору изнанки человеческих душ.

Едва приоткрыв дверь спальни, я был чуть не сбит с ног: мимо меня стремительной лоснящейся торпедой пронесся Филипп, которого на ночь я обычно закрывал в коридоре как раз по причине слишком уж бесцеремонной пятой точки, о которой уже писал. Кот стремительно и ловко упаковался в нагретое моим теплом одеяло, оставив торчать наружу только перепуганные ядовитого желтого оттенка глаза. Мы обменялись взглядами.

– Ты чего?

Кот многозначительно молчал, косясь на входную дверь, которую как раз было видно с его места.

Предчувствуя неладное и уже понимая, что я не просто так проснулся ни свет ни заря, я сделал шаг в коридор и почти физически ощутил, что за дверью кто-то есть. Этот кто-то в отличие от моих соседей вел себя очень-очень тихо, стараясь не топать и, кажется, даже не дышать. Минута, какое-то шевеление, и в крохотной щели между дверью и полом появился край белого конверта.

Я обернулся к Филиппу, но он уже спрятал нос в одеяло, оставив меня разбираться с проблемой один на один. В подъезде раздались шаги и чьи-то тихие голоса. В приоткрытое окно донесся свежий хлебный запах с хлебозавода по соседству, но от этого знакомого, утреннего, всегда радостного, полного жизни запаха мне вдруг впервые стало тошно. Наконец я нагнулся и вытащил конверт.

Внутри был бежево-розовый лист с изображением каких-то улыбающихся детей, птиц и зверей. Лица были мне незнакомы.

«Доброе сердце» – лагерь для девочек», – красивым шрифтом была выведена первая строка.

Я пробежал сообщение глазами:

«Хотите, чтобы ваша девочка стала счастливой и успешной, тогда отправляйте ее к нам: в лучший детский лагерь средней полосы России.

За пять лет мы сделали счастливыми более тясячи девочек и их родителей».

На обратной стороне было еще лучше:

«Доброе сердце» – это:

– 5 дней в загородной раскошной вилле с 4-разовым вегетарианским питанием;

– Подогреваемый бассейн и вечеринки в нем;

– Театральные и психологические тренинги на развитие дружбы, самооценки и доверия;

– Ежедневные квесты;

– День стиля и красоты: мастер-классы по фотопозированию, дефиле, макияжу + фотосессия.

– Танцевальные флешмобы и концерты;

– Хендмейд-занятия;

– Мастер-класс по мехенди;

– Занятия по комплиментологии – умение красиво говорить, обаять и понравиться нужным людям.

Для девочек от 5 до 13 лет.

Для того чтобы узнать больше или записаться на свободную смену – напишите нам в мессенджер».

Еще чуть ниже разместилось предложение: «Хочешь франшизу раскрученного бизнеса от школы «Доброе сердце»? Звони срочно!»

То ли спросонья, то ли из-за абсолютной невменяемости послания я никак не мог сообразить, с какого перепугу мне с утра пораньше принесли это письмо, адресованное родителям будущих каких-то… мехенди? Которые на «рАскошных» виллах с вегетарианским питанием будут, видимо, готовить себя прямиком в клиентки таким бизнес-леди, как Инна.

Просто какой-то мастер-класс-конвейер: от нуля и до гробовой доски.

Я специально повертел карточку, сравнил даже номер вайбера с номером Инны, но данные не совпали. Судя по тому, как часто произносилось в последнее время слово «франшиза», недалек тот день, когда перед походом в душ мне будут предлагать приобрести франшизу на пользование тапочками, трусами и полотенцем.

Кот уже преспокойно спал, высунувшись из одеяла, как креветка из своего панциря. Его успело приятно растомить в теплом коконе, и на морде, которая ушами упиралась в постель, красовалась милая улыбка довольного собой негодяя. Филипп приоткрыл один глаз и посмотрел с выражением: «Ну чего тебе?»

Показав ему рукой, чтобы потрудился собрать свое шерстяное великолепие и отступить с занятых позиций, я собирался было снова лечь, как в дверь постучали. Видимо, разносчикам рекламы показалось мало эмоционального вихря, стратегически заложенного в текст объявления, и они решили собрать мнения, не отходя от кассы.

Я скомкал бумажку, сдвинул кота и улегся на свое прежнее место. В таких случаях самое разумное – сделать вид, что ты умер от счастья, узнав о столь выгодном предложении. Однако в этот раз не помогало. Стук не прекращался. Звонка возле моей квартиры не было, и старая хозяйская, обитая еще советским дерматином дверь сотрясалась и жалобно хлюпала, словно рыдающая малолетка, которую насильно обряжают в розовые банты и отправляют на загородную виллу к современной Мэри Поппинс.

Подойдя к двери, отчетливо проговорил:

– Идите в жопу со своими виллами и бассейнами, хреновы педофилы!

Звуки стихли. Кто-то на каблуках потоптался возле двери и внезапно пнул дверь так, что «малолетка» аж пукнула от неожиданности.

– Все, я звоню в полицию! – сказал я в небольшую щель между замком и дверным косяком, образовавшуюся из-за того, что дерматин в этом месте оттопырился, словно брыли у старого бульдога.

– Открывай, это я, чтоб тебя разорвало и развеяло! – раздался из-за двери голос Виктории.

– Какие еще педофилы? Во что ты опять ввязался? – зло проворчала Вика, без церемоний проходя в комнату.

Вид у нее был уставший и изрядно помятый. Светлые волосы она сцепила резинкой в растрепанный неаккуратный хвост. Макияж поблек и, видимо, не обновлялся со вчерашнего дня.

– Гады, – только и проговорила тетка, скинула пальто и прямо в одежде забралась в постель, чем моментально воспользовался Филипп, уютно придвинувшись к ней под руку и водрузив голову на плечо.

– Что это значит? – поинтересовался я, в момент лишившись и возможности поспать лишний час перед парами, и морального превосходства над собственным котом, который вызывающе-нагло глянул на меня с теткиного плеча и тут же прикрыл глаза, изображая, как ему блаженно-сладко в теплой кровати под опекой защитницы.

– Ты же все равно сейчас в университет. А я тут у тебя бурю пересижу, точнее, пересплю, – зевая проговорила Виктория, явно собираясь немедленно осуществить озвученное.

– Какую еще бурю? И как там маньяк? Ты видела его?

Тетка посмотрела на меня из-под прищуренных век.

– Видела, но это не он, – сказала она, откинулась на подушку и сделала вид, что моментально заснула.

– Э-э-э, погоди! – До меня начало доходить, о какой буре она ведет речь и чего ради притащилась спать ко мне, вместо того чтобы отправиться в свою гораздо более комфортабельную кровать.

– Ты не подписала?

– Нет, не подписала, – не открывая глаз, проговорила Виктория.

– То есть ты считаешь, что они задержали не того? А маньяк на свободе?

– Ну-у-у, с очень большой долей вероятности это так, – сказала Вика и взмолилась: – Слушай, я не спала всю ночь, тряслась в автобусе, они отменили служебную машину, уламывали подписать, как есть. Дай поспать, потом расскажу. Кашу они там заварили такую, что за пять минут не съешь, тьфу… то есть не расскажешь.

На этот раз она действительно заснула, как только коснулась головой подушки.

«Сегодня у меня появился первый партнер, если вы понимаете, о чем я!!!»

Зашел в блог Гели. Собственно, мне не нужно было делать что-то специально, чтобы там оказаться. Ее блог теперь выскакивал в инстаграме первым. Геля активно раскручивалась, используя все инструменты: от сторисов до тегов и прямых трансляций. Например, сейчас мне предлагалось подключиться к ее утреннему прямому эфиру под названием «Ах, эта гадкая молодежь: с кашой съем!!!».